Вологодский литератор

«Дай рабам Твоим терпение, да не покроет их скорбь». Так молился преподобный Симеон Новый  Богослов, который твёрдо знал, что «Бог есть радость и Он не согласен входить в дом, где печалятся и скорбят, как и люботрудная пчела не терпит места, наполненного дымом» (Слово 82-е)[3: 17]. Терпение в преодолении уныния и невзгод, твёрдое упование на Бога очищает душу и приводит к встрече с Божественной благодатью, которая и есть радость духовная. В состоянии поэтического вдохновения к её созерцанию приближаются и поэты. Обратимся к стихотворению «Надежда», написанному  молодым К.Н. Батюшковым в 1815 году после  Отечественной войны 1812 года, в которой поэт принимал непосредственное участие:

Мой дух! Доверенность к Творцу!

                        Мужайся; будь в терпеньи камень.

                        Не Он ли к лучшему концу

                        Меня провел сквозь бранный пламень?

                        На поле смерти Чья рука

                        Меня таинственно спасала,

                        И жадный крови меч врага,

                        И град свинцовый отражала?

                        Кто, кто мне силу дал сносить

                        Труды, и глад, и непогоду,

                        И силу в бедстве сохранить

                        Души возвышенной свободу?

                        Кто вел меня от юных дней

                        К добру стезею потаенной

                        И в буре пламенных страстей

                        Мой был вожатайнеизменной?

                       

                        Он! Он! Его все дар благой!

                        Он нам источник чувств высоких,

                        Любви к изящному прямой

                        И мыслей чистых и глубоких!

                        Все дар Его, и краше всех

                        Даров – надежда лучшей жизни!

                        Когда ж узрю спокойный брег,

                        Страну желанную отчизны?

                        Когда струей небесных благ

                        Я утолю  любви желанье,

                        Земную ризу брошу в прах

                        И обновлю существованье?

                                                                       [1: 48-49]

Действительно, храбрость ― это терпение в опасной ситуации. Но оно невозможнобез мужества,  надежды  и упования на Бога,.  Это стихотворение К.Н. Батюшкова напоминает гимн преподобного Симеона Нового Богослова, в котором тоже звучит твердая надежда на Бога[3: 454]:

Я объят тенью, но истину вижу.

            Это – не что и иное, как твёрдая надежда.

            Какая же это надежда? – та, которую не видели очи.

            А она что такое? – та жизнь, которую все любят.

            Но что такое эта жизнь, как не Бог – Творец всего? …

         Несмотря на то, что жизнь и поэтическое творчество К.Н. Батюшкова хорошо исследованы, до сих пор остались не раскрыты некоторые очень важные стороны, без освещения которых мы не до конца поймем трагическую судьбу этого выдающегося поэта.

         К сожалению, когда говорят о Батюшкове, стараются обойти некоторые факты его биографии или истолковывают их с позиций господствующей в XX веке в России идеологии. Причина этого заключается в том, что в советское время существовали «запретные» темы.

Первый вопрос. Например,  под запретом была критика декабризма, поэтому и отношения Батюшкова с декабристами, его родственниками и друзьями, не получили должного разъяснения. Надо бы задуматься: почему поэт, так любивший семью Муравьевых, с которыми была связана вся его юность, вдруг стал устраняться от общения с ними? Почему поэт, так любивший своих литературных товарищей,стал их чуждаться.Только ли дело в том, что у него началось психическое заболевание?

Второй вопрос. Кто такие Нессельроде,Штакельберг, Катенин, Перовский? Что между ними общего? Все они были членами тайных обществ, враждебных России, что теперь подтверждается документально. Это люди,  с которыми у Батюшкова сложились очень тяжелые отношения. Они появлялись в жизни поэта – и начинались неприятности, скандалы, а затем приступы болезни. Случайно ли это? В наше время появилось большое количество исследований, посвященных этим тайным обществам, идеологией которых питался декабризм. Мы многое узнали о тех деятелях, которые долгое время оставались в тени и  не получили никакого наказания от царя Николая Первого. А ведь именно они толкнули русских мальчиков к декабрьскому восстанию. Одни из них скрылись заграницей. Так, Николая Тургенева, главного идеолога – воспитателя декабристов, не выдала на царский суд Англия.  Другие члены тайных обществ оставались в России и продолжали вести свою деятельность, даже оставаясь на государственной службе и  имея высокие чины. Именно такими были упомянутые враги Батюшкова. Так, например, симферопольский губернатор Перовский, который был свидетелем и, вероятно, причиной психического срыва Батюшкова в этом городе, оказывается, был дедушкой цареубийцы Софьи Перовской. Такие традиции формировались в этой семье.

Третий вопрос. Что мы знаем о духовной жизни Батюшкова? Ведь именно дух питает истинную поэзию. Оказывается, очень мало. Факты его духовной биографии требуют тщательного изучения. Иначе  наше понимание его поэзии будет поверхностным. В чем духовная трагедия Батюшкова? Почему его последние стихотворения пронизаны трагизмом и безысходностью? Только ли дело в  доставшейся ему в наследство от матери «черной меланхолии»? В разное время находились люди, которые сомневались в этой версии.  Современник Батюшкова художник Н.В. Берг, в 1947 году вместе с литературным критиком и журналистом С.П. Шевырёвым посетивший поэта в Вологде, писал: «Темно-серые глаза его, быстрые и выразительные, смотрели тихо и кротко. Густые, черные с проседью брови не опускались и не сдвигались… Как ни вглядывался я, никакого следа безумия не находил на его смиренном, благородном лице. Напротив, оно было в ту минуту очень умно» [2: 340].

Духовная трагедия поэта происходит из глубоких противоречий в его жизни: в его родственных и дружеских связях, в его любви, в его  военной судьбе, в  его творчестве[2; 4].

В юности К.Н. Батюшков, как православный человек, верил в торжество истины, как и его старший друг  Н.М. Карамзин, который в 1795 году писал: «Мы должны смотреть на мир как на великое позорище, где добро со злом, где истина с заблуждением ведёт кровавую брань. Терпение и надежды! Всё неправедное, всё ложное рано или поздно гибнет; одна истина не страшится времени; одна истина пребывает вовеки!» («Филалет к Мелодору») [5].

В 1815 году  в письме к П.А. Вяземскому К.Н. Батюшков раскрывает перед другом свою духовную жизнь:

«Если бы мне предложил какой-нибудь Гений все остроумие и всю славу Вольтера — отказ. Выслушай свое сердце в молчании страстей, и ты со мною согласишься, в противном случае я тебя не уважаю. Так, надобно переменить род жизни. Благодаря Богу я уже во многом успел: стараться укротить маленькие страсти, успокоить ум и устремить его на предметы, достойные человека.…

Я с страхом вопросил глас совести моей…
         И мрак исчез, прозрели вежды: 

И вера пролила спасительный елей
В лампаду чистую надежды.
Ко гробу путь мой весь как солнцем озарен:
Ногой надежною ступаю
И, с ризы странника свергая прах и тлен,
В мир лучший духом возлетаю. 

[5]

Это высокое понимание смысла жизни было оскорблено, когда поэт увидел, как его молодые родственники и боевые товарищи плетутсети тайного заговорапротив Александра Первого (Он потом привел к восстанию декабристов). Батюшков не смог на них повлиять, но и доносить на них – для него было бы бесчестьем. Вот эти страшные противоречия его жизни, духовное  одиночество и не смог вытерпеть поэт. Чёрная меланхолия лишила его поэтического дара и временами затемняла рассудок. Битва духовная оказалась страшнее тяжёлой войны с Наполеоном,  в которой он участвовал и был среди победителей.

Многое пришлось вытерпеть поэту: три войны, отчуждение  друзей, невыносимая для поэтической души служба под неусыпным надзором Штакельберга и Нессельроде, болезни и лечение у невежественных врачей. Поэт решил просить царя об отставке с дипломатической службы, чтобы уйти в монастырь. Ниже приводится его письмо царю:

«Ваше Императорское Величество, Всемилостивейший Государь!

Поставляю долгом прибегнуть в Вашему Императорскому Величеству с верноподданнейшей просьбою, которая заключается в том, чтобы Вы, Государь Император, позволили мне непременно удалиться в монастырь на Белоозеро или в Соловецкий. В день моего вступления за пределы мира я желаю быть посвящен в сан монашеский, и на то прошу верноподданнейше Ваше Императорское Величество дать благоизволение Ваше. У православного алтаря Христа, Бога нашего, я надеюсь забыть и забуду два года страданий: там стану памятовать только монаршую милость, о которой Вас умоляю,  Государь Всемилостивейший.

Вашего Императорского Величества верноподданный

                                                            Константин Батюшков

Санкт Петербург, 11 апреля 1824 г.»

Друзья Батюшкова объяснили царю причину такого странного, по их мнению, письма: поэт болен и нуждается в серьёзном лечении. Александр Первый, сочувствуя Батюшкову, дал поручение Нессельроде обеспечить поэта хорошим лечением. В результате он оказался в немецком курортном городке Зонненштейн и провёл там четыре года в заточении под видом лечения. И опять поэту пришлось терпеть непонимание, унижения и одиночество. Даже с родной сестрой Александрой, верным другом, врачи этой психиатрической лечебницы не разрешали встречаться.

Он был окружён протестантами и атеистами и не имел возможности бывать в православной церкви, но все-таки молился, и молитва его поддерживала все эти годы. Поэт углём начертал на стене образ Спасителя, просил у него прощения и милости, просил о желанной свободе на родине. Все окружающие относились к нему как к неполноценному безумному человеку.

Наконец, в 1828 году Батюшкова отправили в Россию. Поэт впоследствии вспоминал, как он обрадовался, когда на русской границе услышал родную речь и увидел русских, таких родных ему солдат. Он подошёл к одному из них и попросил кусок чёрного хлеба. Поэт, бывший воин, знал, что у русского солдата всегда есть в запасе чёрный хлеб.  Поэту дали  ломоть, он перекрестил его и тут же съел, словно причастился.

Были ещё четыре года томительной, несвободной жизни в Москве под присмотром немецкого врача Дитриха. Только оказавшись в Вологде, на родине, Батюшков стал постепенно выздоравливать и возвращаться к духовному успокоению.

Поэт завещал похоронить его в Спасо-Прилуцком Димитриевом монастыре вблизи Вологды.

*    *    *

Обратимся к духовному завещанию К.Н. Батюшкова, поэта, воина и мужественного человека, большим достоинством которого было терпение. В его словах содержится христианская мудрость:«Повинуемся судьбе не слепой, а зрячей, ибо она есть  не что иное, как воля Творца нашего. Он простит слабость нашу: в Нём сила наша, а не в самом человеке…»[1: 354].

Традиция духовной поэзии –  воспринимать мир как Слово Божие –  издавна существовала в русской литературе, начиная с поэмы  «Слово о полку Игореве». В XVIII веке и на рубеже XVIII и XIX веков она ярко воплотилась в величественных одах М.В. Ломоносова и Г.Р.  Державина.

Удивительно, будучи ещё юным, восемнадцатилетним, в начале своего  поэтического поприща, К.Н. Батюшков рассуждал о подражании поэта Творцу.  В небольшой статье «Об искусстве писать» (1805 г.)  он развивает мысль о том, что поэтическое произведение только тогда достигнет совершенства, когда имеет необходимую для этого органическую целостность [1: 215-217].  Для сравнения он обращается  к созерцанию природы:

«Зачем творения природы столь совершенны? – Потому что всякое творение составляет нечто целое, ибо она трудится по плану вечному, от  которого никогда не уклоняется. Она в безмолвии приготовляет семена своих произведений, она предначертывает  единожды первобытный образ всякого живого творения, она заставляет продумать, усовершенствывает  беспрестанным действием в течение предписанного времени. Её творения удивляют нас, но что причиняет это чувство? – Печать божественной творческой руки!» [1: 217].

Не только в прозе,  но и в его поэзии  встречаетсяэта мысли о природе как воплощении Божьего замысла; например, в стихотворении  «Бог» (1803 г.):

… Везде могущество Твое напечатленно.
Из сильных рук Твоих родилось всё нетленно.
Но всё здесь на земли приемлет вид другой:
И мавзолеи, где гордилися собой,
И горы вечные, где пламенем курились,
Там страшные моря волнами вдруг разлились:
Но прежде море, где шумело в берегах,
Сияют класы там златые на полях.
И дым из хижины пастушечьей курится.
Велишь — и на земли должно всё измениться.
Велишь — как в ветер прах, исчезнет смертных род!
Всесильного чертог – небесный чистый свод,
Где солнце, образ Твой, в лазури нам сияет,
И где луна в ночи свет тихий проливает,
Туда мой скромный взор с надеждою летит!
<>

Батюшков считал, что сам по себе человеческий разум поэта не сможет ничего создать. «Его плодотворность зависит от опыта и глубокого размышления», а для этого необходимо познавать природу и увидеть в ней «печать божественной руки». Поэт размышляет далее:

«Но если он[человеческий разум]будет подражать природе в её ходе, в её трудах, если он созерцанием оной возвысится к истинам небесным, если он их соединит, образует нечто целое, приведёт их в систему силою размышления –  тогда только основать может на подобных седалищах вечные памятники»[1: 217].

В статье «Нечто о поэте и поэзии» (1815 г.) Батюшков обращается к другим сторонам поэтического творчества [1: 276-283].  По мнению поэта, искусство слова – это «дар, лучшее достояние человека; ибо посредством его он оставляет вернейшие следы в обществе и имеет на него сильное влияние. Без него не было бы ничего продолжительного, верного, определённого; и то, что мы называем бессмертием на земле, не могло бы существовать» [1: 277-278].  Это Божий дар: «Поэзия – сей пламень небесный, который менее или более входит в состав души человеческой». Он «требует всего человека». Образ жизни поэта подчинён особым правилам: «Первое правило сей науки должно быть: живи как пишешь, и пиши как живёшь.  … Иначе все отголоски лиры твоей будут фальшивы» [1: 278].  Батюшков уверен, что душа истинного поэта должна иметь нравственную чистоту и даже приближаться к святости: «…будьте добродетельны и свободны, почитайте предмет любви вашей, ищите бессмертия в любви, божества в природе; освятите душу, как освящают храм, и ангел возвышенных мыслей предстанет вам во всём великолепии!» [1: 279].

В записных книжках  К.Н. Батюшкова кратко отмечены также  те особенности характера и личности поэтов, которые способствуют их вдохновению и творчеству или  мешают им, являются их врагом [1: 325-338]. Так, по мнению поэта, «гордость – огромная вывеска маленькой души», а «упрямство – вывеска дураков». Эти афоризмы он выписал из драматических произведений Я.Б.  Княжнина [1: 326]. Далее автор замечает: «Терпеть не могу людей, которые всё бранят, затем чтоб прослыть глубокомысленными умниками» [1: 327]. В письме к Вяземскому та же мысль о категорическом неприятии поэтом критиканства и насмешки: «Если бы мне предложил какой-нибудь Гений все остроумие и всю славу Вольтера — отказ» [6]. По его мнению, истинные писатели-творцы обладают твёрдостью души и милосердием, снисходительностью к недостаткам других. В доказательство автор приводит  Сократа.

Вспоминает он в связи с этим и своего друга поэта и переводчика Н.И. Гнедича, который умел ценить творчество других писателей и отличался доброжелательностью: «…У Гнедича есть прекрасное и самое редкое качество: он с ребяческим простодушием любит искать красоты в том, что читает; это самый лучший способ с пользой читать, обогащать себя, наслаждаться»[6: 355].Батюшков далее пишет: «Простодушие и снисхождение есть признак головы, образованной для искусства. … Станем наслаждаться прекрасным, более  хвалить и менее осуждать! Слова Спасителя о нищих духом, наследующих Царство небесное, можно применить и к области словесности» [6: 355-356].

Важнейшим свойством поэта должны быть честность и трезвость души, тогда она станет великой. Батюшков считает: «Ничто не даёт  такой силы уму, сердцу, душе, как беспрестанная честность. … Как легко развратиться в обществе, но зато какая честь выдержать все его отравы и прелести, не покидая копья! Великая душа находит, отверзает себе повсюду  славное и в безвестности поприще: нет такого места, где бы не можно было воевать с собой и одерживать победы над самим собою» [6: 354].

Заветы Константина Николаевича Батюшкова вологодские поэты стараются хранить.

 

Литература

1. Батюшков К.Н. Сочинения / [Вступ. Статья и сост. В.В. Гуры]. –

Архангельск: Сев.-зап. Кн. изд-во, 1979. – 400 с.

2. Кошелев В.А. Константин Батюшков. Странствия и страсти. – М.:

Современник, 1987. –  351 с.

3. Творения преподобного Симеона Нового Богослова. Слова и гимны.

Книга третья. – М.: Сибирская Благозвонница. 2011.

4. Яцкевич Л.Г. Поэт и блаженный // «Берега». Литературно-

художественный и общественно-политический журнал. – Калининград, 2017. – № 6. С. 117-131.

5. http://dugward.ru/library/karamzin/karamzin_melodor.html
6. http://batyushkov.lit-info.ru/batyushkov/proza/nechto-o-morali.htm

 

Владислав Сурков: «Большая политическая машина Путина только набирает обороты и настраивается на долгую, трудную и интересную работу. Выход ее на полную мощность далеко впереди, так что и через много лет Россия все еще будет государством Путина…»

«Умение слышать и понимать народ, видеть его насквозь, на всю глубину и действовать сообразно – уникальное и главное достоинство государства Путина».

ДОЛГОЕ ГОСУДАРСТВО ПУТИНА

( http://www.ng.ru/ideas/2019-02-11/5_7503_surkov.html)

 

«Потом – это когда?! — зададут гневный вопрос нетерпеливые читатели. – Неужели вы не видите, что либеральная власть заняла «царское место» давно, всерьёз и надолго, и ни за что его не отдаст?!»

А я отвечу, что есть в истории законы, которые не в состоянии отменить никакая, даже самая предусмотрительная политика.

Уже сейчас власть «понесло в разнос»… Механикам-дизелистам хорошо известно явление, когда двигатель из-за внутренних вибраций начинает разрушаться, и остановить этот процесс уже невозможно. На наших удивлённых глазах происходит невероятное: каждый последующий властный шаг превосходит предыдущий своей абсурдностью и всё больше походит на самоубийство.

В проснувшихся воспалённых массах наливается кровью ненависть, недовольные есть и в верхах. Плод вот-вот созреет и не просто упадёт, а грохнется о землю. И чем ожесточённее будет сопротивляться режим, тем быстрее это произойдёт. Законным или иным путём – это уж как сложится… Конечно, хотелось бы мирного, «бархатного» разрешения конфликта, но, скорее всего, «рванёт» либо заговором внутри элиты, либо воздействием силовиков второго ряда. Гражданской войны не будет. Иных толстосумов не станет защищать даже их охрана.

Русские люди ведут себя как дети. Нет другого такого народа, столь преданного отеческой, по его разумению, власти, и столь жестокого по отношению к ней же, если она разочарует его в лучших ожиданиях. Нет никого страшнее обиженных и злых подростков. «Наш народ – ещё подросток, молодая нация», — утверждал Достоевский.

А если к власти вновь придёт либеральная клика, ещё более разнузданная (например, в лице «преемника») и переведёт нас всех в цифровое и обычное рабство, с потерей последних остатков независимости и угрозой голодной смерти? – Очень даже возможно. По многим признакам, «перестройка-2» уже идёт, только век её будет недолог, либералы не способны созидать, поэтому судьбоносное событие случится в промежутке между 2019 и 2025 годами, когда они окончательно разрушат всё до основания, а затем… В том, что нам придётся заново строить государство, нет никаких сомнений, но где и каким образом это свершится?

Что касается места «смены караула», то, опять же, сама история даёт ответ: это случится в столице. Народные массы только подбрасывают хворост в костёр, но настоящий пожар полыхнёт в Кремлёвских палатах, где же ещё?..

А вот последующие события предугадать гораздо труднее, но предположительные действия будут следующими.

Во-первых, новый лидер-государственник (имя его мы назвать пока не в состоянии), в идеале – православный по убеждениям, а не показушник, как нынешний, — обратится к народу с речью, в которой даст оценку целому периоду нашей государственной и общественной жизни, затем «нарисует» понятный массам идеологический и экономический план спасения державы.

Во-вторых, введённое чрезвычайное положение (без него — никак!) предполагает цензуру и срочное командное управление средствами массовой информации, армией, спецслужбами, центральным банком, полицией, то есть всей госструктурой, которую ломать через колено нельзя, к тому же подавляющее большинство чиновников возьмёт под козырёк сразу, даже не поморщившись, а отдельных бунтарей «успокоят». И лишь затем будет изменена Конституция и законы, для того чтобы они обслуживали не олигархов, а народные интересы.

И, в-третьих, немедленно будут национализированы природные ресурсы, а средний и мелкий бизнес оставлен до произведённой чуть позже научной и плановой индустриализации. Доллар будет взят в тиски, а рубль станет подлинной национальной валютой.

И конечно, будет проведено расследование деятельности В. Путина, преданы суду и отправлены в тюрьму представители «пятой колонны», от которой наша страна понесла невероятные потери: чубайсы, кудрины, медведевы, грефы, асмоловы и прочие. Горбачёв – в первую очередь (если доживёт).

Во внешней политике тоже состоятся невиданные перемены. Враги останутся врагами, а вот друзья поменяются местами. Иноземный газетный вой не стоит внимания, а попытки внутренних мятежей и внешней интервенции будут, как всегда, пресечены армией, правда, с большими потерями.

И самое главное, первые шаги лишь тогда принесут желаемое, если они облегчат, хотя бы частично, народную участь. Честные выборы и референдумы – само собой, но властная воля, справедливая по отношению к людям – в первую очередь. Тогда власть приобретёт в лице народа такую защиту и опору, против которой все попытки вернуться в ужасное прошлое превратятся в жалкие потуги.

Конечно, будут и ошибки, и новые тяжёлые испытания – многие детали будущей реанимации государственного организма известны и сейчас, например, в исследованиях и статьях академика Глазьева и профессора Катасонова, но в общих чертах смена власти произойдёт именно так, а не иначе – откройте любой учебник истории! Повторяю: в общих чертах. На большее эта футурологическая схема не претендует, добавить в неё что-то своё может любой.

Только не надо обвинять автора в маниловщине, с одной стороны, и в подстрекательстве к революции, с другой. Право на прогноз имеет не только Сурков, но и каждый гражданин.

В число «новых традиционалистов» чаще всего включают молодых авторов, вошедших в литературу в недавнее время, — Андрея Антипина, Елену Тулушеву, Юрия Лунина, Алёну Белоусенко, Ивана Макова и других. Автор термина, Андрей Тимофеев, не определил себя в этот список из скромности — сам он является не только известным литературным критиком, но и не менее известным прозаиком.

Необходимо рассмотреть, в связи с этим, центральную проблему любого художественного метода — проблему художественного идеала, на примере творчества двух прозаиков -«новых традиционалистов»: Андрея Тимофеева и Юрия Лунина.

«Между “деревенской прозой” и сегодняшним молодым поколением — три десятка лет, вместивших перестроечное брожение, крушение страны, постмодернистский угар и медленное отрезвление,  — три десятка лет, во время которых у писателей и критиков традиционного направления почти не оставалось сил на осмысление, а хватало только на истощающую борьбу, необходимую для выживания русской литературы, — пишет А. Тимофеев. — Но задача нового поколения — уже не бой во внешнем литературном и общественном процессе, не утверждение реализма над постмодернизмом, а патриотизма над либерализмом; задача нового поколения — поиск и осмысление внутреннего вместо внешнего, и в этом смысле — возвращение и подлинное следование великим авторам русской литературы» (из статьи А. Тимофеева “Новые традиционалисты” как будущее русской литературы») (5).

Внутреннее осмысление происходящего с нами — «вечная» тема реализма во все времена, но какое направление выбирают молодые авторы для поиска «ключа» в художественном освоении действительности?

«Важно сказать, на что же мы надеемся, то есть ответить на вопрос, какой именно мы хотим видеть современную литературу, какими качествами она должна была бы обладать, какие задачи ставить, какие вопросы решать, — продолжает А. Тимофеев, — иначе говоря, каким мы представляем себе её идеальный образ» (5).

А.С. Пушкин писал: “Цель поэзии – поэзия… Цель художества есть идеал…”. Идеал – это то, чего нет на свете, но что существует в идеальной реальности, онтологический образец, соответствовать которому может лишь преображенная реальность. Поэтому в творчестве особенно актуальной оказывается проблема веры… Размышляя о творчестве, нельзя не прийти к мысли, что оно родственно вере, которая, по слову апостола Павла, есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом (Евр. 11, 1). Творчество, по своей мистической сути, занято тем же самым и имеет дело с разысканием в идеальной реальности тех вещей, которые оно призвано воплотить» (2).

В статье «Об органической критике», опубликованной в журнале «Октябрь» в 2015-м году, А. Тимофеев сделал попытку «объясниться»: «Подсознательно, порой даже не отдавая себе в этом отчета, мы ищем в художественном произведении не реальность, а реализм – ту самую правду жизни, сгущенную живую субстанцию, которая отражает суть происходящего в человеке и во всем мире» (6). Эту субстанцию, которая в литературоведении известна как катарсис, А. Тимофеев называет «ударом»: «Среди суеты обыденной жизни бывают такие моменты, когда нас словно пронзает, и нам открывается как бы самая суть бытия… Подобные «удары» существует и в литературе, более того, именно они и составляют самое важное в ней. Среди словесной «шелухи»: бессильных описаний, утомительных диалогов, рассудочных авторских утверждений – вдруг встречается эпизод, ценность которого гораздо выше прямого значения описываемых событий, и тогда читатель уже не различает слов, а как бы падает в глубину открывающейся перед ним бездны» (6).

Произведения А. Тимофеева схожи, но не фабульной основой, а изображаемыми жизненными обстоятельствами, в которых оказываются главные герои: любовь, болезнь, выбор. Ещё в первом, раннем романе «На краю» герой, молодой человек Никитин, серьёзно болен, но борется за любовь и ищет своё место в жизни. От внешнего любовного конфликта (рассказ «Свадьба») А. Тимофеев всё уверенней приходит к пониманию его внутренних причин (рассказы «У моря» и «Навстречу»). Но подлинной удачей автора стала повесть «Нелитературная история». Любовный треугольник (профессор Акопян, его смертельно больная жена и нежданная возлюбленная) строится не на столкновении персонажей, а на их психологических переживаниях. Эмоциональная вспышка в конце повести, раскрывающая всю глубину драмы — и есть тот самый «удар», о котором пишет Тимофеев-критик: «…Что же сказать напоследок? Вспомнил, что Вы как-то говорили мне, что всю жизнь ждёте чуда. Здесь я обдумал эту мысль. Мне кажется, главное чудо в жизни каждого христианина – Промысел Божий о нем. Это не те тайны и чудеса, которые открывались великим подвижникам, нет, но это чёткое понимание, что ничто в мире не случайно и всё будет так, как нужно. Так что если желаете чего-то страстно – молитесь и будь это в воле Божьей, обязательно произойдёт…» Настя закончила читать, отложила конверт, заплакала. Она знала, о чём ей хочется кричать на весь мир, о чём хочется молиться страстно, и как никогда, её охватила отчаянная уверенность, что нет на свете ничего невозможного» (7).

“Визитной карточкой” прозаика Ю. Лунина является замечательный рассказ “Три века русской поэзии” (3). Филолог Гурий Судаков пишет: «Рассказ Юрия Лунина “Три века русской поэзии”… поражает глубоким психологизмом в передаче процесса пробуждения поэта в семнадцатилетнем юноше» (4). Но поражает не только психологизм! Во вступлении к рассказу, состоящем из четырех абзацев, автор сразу раскрывает главную его цель и содержание: «По обеим сторонам от дороги стоит спокойный, еще не прогретый солнцем лес. Вся дорога в тени этого леса, и асфальт от этого – синий. В воздухе ясно ощущается запах прохладной дорожной пыли. Парень чувствует, что этот запах и синее каким-то образом связаны друг с другом и что в этой связи кроется нечто не по-земному прекрасное. Ему очень хочется разгадать тайну этой связи, и в то же время ему особенно приятно, что он не может ее разгадать».

В больничной палате парень прочёл антологию «Три века русской поэзии»: Тютчева, Заболоцкого, Фета, Рубцова, Пастернака, Полонского, Державина, Фофанова… «Видимо, боль, с которой он познакомился в больнице, распахнула в его сердце какую-то тайную дверь, в которую сразу и ворвалось понимание этих стихов». Поэзия изменила его взгляд на мир, точнее, мир изменился сам, и столкновение с прагматическим, обыденным (разговор с отцом) убеждает героя: возврат к прежнему состоянию невозможен.  «Он вспоминает свою вчерашнюю мысль, – что стихи делают идеальным неидеальный мир, – и понимает, что был неправ: стихи уже содержатся в мире, только в особом, небуквенном виде». Вспомним Гоголя: “Наши собственные сокровища станут нам открываться больше и больше, по мере того, как мы станем внимательней вчитываться в наших поэтов. По мере большего и лучшего их узнанья, нам откроются и другие их высшие стороны, доселе почти никем не замечаемые: увидим, что они были не одними казначеями сокровищ наших, но отчасти даже и строителями нашими” (1). Главная мысль рассказа заключается в подчеркивании спасительного предназначения настоящей поэзии.

В последнее время в литературной критике можно встретить рассуждения о «конце русской литературы» в период засилья интернета. «Между тем подлинный русский литературный процесс движется медленно, но верно, открывая нам новые имена — без лишней истерики и хлёстких лозунгов молодое поколение “новых традиционалистов” созревает и обретает силу» (5). Кто из этих авторов станет подлинным русским писателем, покажет время. Но стоят они на правильном пути.

 

Список  литературы

 

1. Гоголь Н. В. В чем же наконец существо русской поэзии и в чем ее особенность // Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений: [В 14 т.] / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом). — [М.; Л.]: Изд-во АН СССР, 1937–1952. Т. 8. Статьи. — 1952. — С. 369–409. [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://feb-web.ru/feb/gogol/texts/ps0/ps8/ps8-369-.htm
2. Николаева О. Современная культура и православие. – М., 1999. [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://scibook.net/religiya-pravoslavie/tvorchestvo-kak-podvig-15640.html
3. Проза: сборник лучших произведений Всероссийского конкурса современной прозы им. В.И. Белова «Всё впереди». – Вологда: ВОУНБ; Полиграф-Периодика, 2017. – 313 с.
4. 4. Судаков Гурий. Что впереди у русской литературы? (Вместо предисловия) // Проза: сборник лучших произведений Всероссийского конкурса современной прозы им. В.И. Белова «Всё впереди». – Вологда: ВОУНБ; Полиграф-Периодика, 2017. – С. 4.
5. Тимофеев А. “Новые традиционалисты” как будущее русской литературы [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://www.reading-hall.ru/publication.php?id=17426
6. Тимофеев А. Об органической критике // Октябрь. — 2015. № 12 [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://magazines.russ.ru/october/2015/12/o-sovremennoj-organicheskoj-kritike.html
7. Тимофеев А. Нелитературная история. Повесть [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://www.rospisatel.ru/timofeev-ni.htm

Не поехать на митинг против возможной передачи Южных Курил Японии просто не мог. Одно дело – сидеть на диване и тыкать в клавиатуру, другое – лично убедиться в том, что не только ты против готовящейся измены, но и народ, правда, в большинстве своём, не способный из-за нищеты явиться на Суворовскую площадь.

В её центре стоит памятник генералиссимусу Суворову, абсолютному победителю и военному гению, знавшему силу молитвенного и ораторского слова – не случайно его предлагают канонизировать. «Самый главный наш участник!» — воскликнул в конце своей речи Игорь Стрелков, легендарный командир сопротивления в Новороссии.

Выступали и другие известные стране личности. Сергей Бабурин рассказал об истории посягательств на Курилы от Горбачёва и Ельцина до Путина, Леонид Ивашов говорил о юридической, политической, экономической и нравственной несостоятельности переговоров Путина с Абэ, Вика Цыганова вдохновенно исполнила несколько песен о России и Дальнем Востоке (оказывается, она родом из Хабаровска).

Площадь была переполнена, за ограждениями, выставленными полицией, с уважительным сочувствием нас охранявшей, тоже стояли люди, а внутри в тесноте переступали с ноги на ногу от лёгкого мороза и старики, и молодёжь, в основном, левых убеждений.

Все выступавшие у микрофона (их было больше десятка) заявляли, что вопрос о Южных Курилах – это предел, черта, за которую переступать ни в коем случае нельзя. Игорь Стрелков даже выпалил, что если заключат договор, то он будет бороться за его отмену всеми законными и незаконными способами!

«Левые» ораторы не раз отмечали, что только возврат к социализму спасёт страну. Их неожиданно поддержал о. Всеволод (Чаплин), вот отрывок из его речи:

«Война идёт давно, мы отдали не только огромные куски территории, мы потеряли святой для нас город Киев, на очереди – Курильские острова.

Эта война особая, война за молодые души, которые пытаются заразить бездумным приобретательством. По их идеологии «купи-продай» легко продать и Курилы, но это наша земля, и её судьбу должен решать сам народ.

Я приверженец монархизма, представитель белой России, но я совершенно согласен с выступавшими до меня: ростовщический капитализм чужд русской традиции, отвратителен в сребролюбии и жадности, народ – против него!»

В речи одного из ораторов мелькнула досадная мысль о бесполезности митингов – мол, колониальная администрация всё равно продаст острова… Не думаю, что всё так безнадёжно. В условиях, когда всенародный референдум невозможен, митинги, прошедшие в этот день по стране, и даже одиночные пикеты у администраций, например, в Москве, Южно-Сахалинске и Санкт-Петербурге – это референдумы в миниатюре. Власть сама себя загнала в ловушку, и теперь по звукам извне вынуждена делать выводы. В 1991 году для передачи Курил всё было готово, но после нескольких яростных выступлений на митингах в столице и областях Ельцин отменил поездку в Японию, объяснив тамошним журналистам: «В Японии меня встретят с цветами, а в Россию, если отдам острова, меня просто не пустят!»

На Суворовском митинге время от времени мы скандировали: «Курилы – наша земля!» Крик народной души должны услышать. И должны сделать выводы. В противном случае выводы сделает сам народ, а это уже будет совсем другая история…

  Да, путь её и многотруден,

И объясним не всякий раз….

Но Русь была,

И есть,

И будет

До нас,

При нас

И после нас.

Виктор Коротаев

Святая Русь и в XX веке не погибла! Она жила в глубинном самочувствии русского народа, душа которого осталась живой, несмотря на все адские перепутья новейшей истории. Произведения наших писателей свидетельствуют об этом.

Александр Александрович Романов в 90-е годы с возмущением протестовал против огульного очернения нашей жизни советского периода: «Это было в эпоху коммунизма» —  так, похихикивая, говорят уже о годах, прожитых нами». И далее писатель поясняет, почему он против осмеяния этих лет: это было  время, когда жили и творили наши писатели-подвижники русской литературы, смелые и мужественные люди: «…О годах, прожитых вместе с Шолоховым и Твардовским, а если взглянуть поближе к нам, то вместе с Фёдором Абрамовым, Александром Яшиным, Сергеем Орловым. Уж этих-то мужественных и талантливейших людей никак не упрекнёшь в раболепии или в слабости духа. Они были из кремнёвой породы. Жили своим умом. Горели своим огнём. Шли к людям с добром. И рано оборвались их жизненные пути …» [3: 282-283].

Слов «Святая Русь» почти не встретишь в поэзии второй половины  XXвека, однако многие вологодские поэты относились к России как к самой главной для них святыне. В поэзии Виктора Коротаева это священное чувство  любви к Родине звучало особенно пронзительно и откровенно и рождало действительно образы Святой  Руси:

                                   Какая даль лежала предо мною…

                                   Я, чувствуя причастность к ней и гордость,

                                   Смотрел в неё и знал,

                                                                       что за спиной

                                   Не менее прекрасная простёрлась.

                                   Светило солнце светом поздних сил,

                                   Леса роняли медленно убранство,

                                   И белый храм, как облако, парил

                                   И озарял дремавшее пространство.

                                   «Россия! Как легко с тобой вдвоём, —

                                   Шептал я …

                                                                       [1: 144]

Белый храм как символ Святой Руси мы встречаем и во многих стихотворениях Николая Рубцова. Его святорусские пейзажи полны печали и тревоги: лирический герой боится утратить это чудо старины и разбить крылья своей души:

                                    И храм старины, удивительный, белоколонный,

                                   Пропал, как виденье, меж этих померкших полей, —

                                   Не жаль мне, не жаль мне растоптанной царской

                                                                                                          короны,

                                   Но жаль мне, но жаль мне разрушенных белых церквей!..

                                   О сельские виды! О дивное счастье родиться

                                   В лугах, словно ангел. Под куполом синих небес!

                                   Боюсь я, боюсь я, как вольная сильная птица,

                                   Разбить свои крылья и больше не видеть чудес!

                                               [4: 154]

Стало классическим стихотворение Н.М. Рубцова  «Ферапонтово», в котором поэт сердцем и душой проникает во времена Святой Руси:

 В потемневших лучах горизонта

Я смотрел на окрестности те,

Где узрела душа Ферапонта

Что-то Божье в земной красоте.

И однажды возникли из грезы,

Из молящейся этой души,

Как трава, как вода, как березы,

Диво дивное в русской глуши!

И небесно-земной Дионисий,

Из соседних явившись земель,

Это дивное диво возвысил

До черты, не бывалой досель…

Неподвижно стояли деревья,

И ромашки белели во мгле,

И казалась мне эта деревня

Чем-то самым святым на земле…

                                     [4: 404]                                                         

Кроме зримых, живописных, образов, поэты создают удивительно тонкие музыкальные образы Святой Руси. Так, у Виктора Коротаева русская природа, замерев, в тишине внимает небесной музыке:

                                   Музыка льётся с небес

                                   В светлые горницы полдня.

                                   От удивления лес

                                   Ушки топориком поднял.

                                   Не оборвётся игла

                                   Неосмотрительно с ёлки,

                                   Даже листва замерла

                                   И колокольчики смолкли.

                                   Выйдя из хвойных глубин,

                                   Высшей покорные силе,

                                   Все ручейки как один

                                   Вдруг язычки прикусили.

                                   Музыка льётся смелей

                                   В ясные горницы мая,

                                   Видно по ликам детей:

                                   Вправду она не земная.

                                   И потому допоздна,

                                   В такт головою кивая,

                                   Только сама тишина

                                   Тоненько ей подпевает.

                                   …                                [1: 232]

У Николая Рубцова есть удивительно бодрое, духовно просветлённое стихотворение «Выпал снег …», в котором поэта вдохновляет не только древнерусская красота зимней Вологды, но радостная весть (сравните: благая весть – Евангелие), которая вместе с белым снегом летит по всей России. И поэт призывает её услышать:

                                   …Вдоль по улице по узкой

                                      Чистый мчится ветерок,

                                      Красотою древнерусской

                                     Обновился городок.

 

                                   Снег летит на храм Софии,

                                   На детей, а их не счесть.

                                   Снег летит по всей Росси,

                                   Словно радостная весть.

 

                                   Снег летит – гляди и слушай!

                                   Так вот, просто и хитро,

                                   Жизнь порой врачует душу …

                                   Ну и ладно! И добро.

                                                                                  [4: 391]

Таким образом, и в конце XX века душа русского народа сохранила способность слушать музыку Небес, внимать Слову Божию. Душа народа всё вспомнила, и произошло чудо  –  «Руси крещение второе», как пророчески предвещал в годы гонения на Православие Николай Клюев. Александр Александрович Романов вспоминает начало этой эпохи чудесного воскресения Руси:

«Вспомнилось мне, как однажды вечером (10 июня 1988 г.) слушал я по радио праздничный концерт из Большого театра, посвящённый 1000-летию крещения  Руси. Какая музыка, какое пение! Больше трёх часов сидел, не тронувшись с места, всё слушал, слушал, — и всё было мало! Кажется, впервые душа соприкоснулась с музыкой веков и обрела простор милосердия, покаяния и небесной чистоты. Как я жалел, что моя мать не дожила двух годов до этого дня, когда голос Русской Православной Церкви зазвучал по всенародному радио, и вся Россия на эти три часа превратилась в немыслимо огромный и образно засиявший храм нашей тысячелетней Веры! Как бы счастливо плакала мать и крестилась, и замирала исстрадавшейся душой своей от света долгожданного праздника!..» [3: 284].

Удивительно, как А.А. Романов глубоко проник в самую сеть православного самосознания русского человека в те торжественные минуты возвращения к Богу:

«Да и сам я, уже седой человек, слушая духовную музыку, проникся неведомой дотоле глубиной и высотой нравственного самопознания, ощущая, как теснятся во мне сумерки заблуждений и как пресветло – радостно вливается взамен откровение земли и неба, человека и Бога, мига и вечности» [3: 284].

Не забыл писатель и самого важного в нашей православной вере – покаяния и  исповеди, без которых невозможно очищение души и её возрастание, и без которых у нас нет возможности приобщиться к Святым Христовым Таинствам. А.А. Романов пишет:

«Во мне возникло страстное желание покаяться в ошибках, которые уже были забыты, а тут вновь открылись во всей своей неприглядности; стать добрее, терпимее, милосерднее к людям …

         И подумалось мне: христианская исповедь и молитва – это вечное развитие души к лучшему своему состоянию, это бесконечное самоусовершенствование человека, его каждодневный духовный рост в высоту добра, совестливости и житейской праведности …

         Я слушал духовную музыку и плакал радостно, просветлённо, самоукоризненно…» [3: 284-285].

В древнюю Вологду в эпоху возрождения Православной Веры вернулся колокольный звон. А.А. Романов посвящает этому событию своё стихотворение  «Колокола»:

                                   Звон вечевой, извечный

                                   Замкнули на замки

                                   И ложью, как увечьем,

                                   Связали языки.

 

                                   Но время шло… Расторглась

                                   И расточилась мгла.

                                   Слышь – будто правды возглас –

                                   Гудят колокола.

 

                                   В сознанье нашем тусклом,

                                   Как вихри в тупике,

                                   Поют на древнерусском,

                                   Забытом языке.

 

                                   В порыве удивленья

                                   Кипят у стен седых

                                   Людские поколенья,

                                   Не слышавшие их.

                                   …                                                                   [3: 109]

Поэт создаёт поэтический образ родной Вологды как города святорусского, основанного в древности преподобным Герасимом:

                                    Изначальная Вологда

                                   Над рекою взросла.

                                   Из секиры и молота,

                                   Топора и весла.

           

                                   У монаха Герасима

                                   Крест потел на груди:

                                   Что ни ель, то орясина  —

                                   В небо храм возводи!

 

                                    Он с мужицкой упрямостью

                                   Выбивался из сил

                                   И с молитвенной радостью

                                   Подвиг свой завершил.

 

                                   Вот по зареву красному

                                   Выплыл с церковки звон.

                                   Шли молиться к Герасиму

                                   Люди с разных сторон.

 

                                   Осенял их двуперстием

                                   И молиться учил.

                                   И в оконца божественно

                                   Проливались лучи.

 

                                   Стихли черти и лешие,

                                   Освятились пути.

                                   По всему побережию

                                   Стали избы расти…

 

                                   Так и ширилась смолоду

                                    Над рекой слобода,

                                   Чтобы вырасти в Вологду

                                   Для молитв и труда.

                                   …                                [3: 110]

Лики          Святой Руси поэты прозревают не только в истории отечества, не только в природе, но и в людях – своих современниках. Вологодские писатели создали целую галерею образов простых тружеников-крестьян, сохранивших в своих характерах и судьбах православные нравственные основы. Это терпеливые, мужественные, правдивые герои Василия Белова, Ольги Фокиной, Александра Романова, Александра Цыганова и других. Так, в героине стихотворения А.А. Романова «Божатка» мы узнаём своих родственниц старшего поколения – жительниц вологодских деревень, которые, сами не зная того, являлись хранительницами Святой Руси, её нравственной чистоты, бескорыстия и сердечной открытости:

                                               Есть в деревне у нас божатка –

                                               Так мы родственницу зовём –

                                               Приезжай хоть ночью, хоть днём,

                                               С кем угодно – накормит сладко.

                                               Удивляться не перестану:

                                               Голова уж белым-бела –

                                               Столько стужи пережила,

                                               А в глазах, конечно, усталых

                                               Неизбывно ещё тепло.

                                               ….                            [3: 149]

Когда я читаю последние, заключительные строки этого стихотворения:

                                                …Где, скажите, ещё найдётся

                                               Терпеливее доброта?! –

Вспоминаю и мою божатку – крёстную тётю Раю Тихомирову и её дочь Тамару, жителей деревни Квасюнино Шекснинского района…

*    *    *

В заключение обратимся к пророческим словам наших духовных писателей. Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн  Снычёв свою книгу «Самодержавие духа. Очерки русского самосознания» начал словами святого Иоанна Кронштадтского: «Перестали понимать русские люди, что такое Русь! Она есть подножие Престола Господня. Русский человек должен понять это и благодарить Бога за то, что он русский». И далее митрополит Иоанн Снычёв продолжил мысли святого: «Эти слова всенародного российского пастыря, святого праведного отца Иоанна Кронштадтского как нельзя более злободневны сегодня, когда решается судьба Отчизны. Наше будущее зависит от того, сумеем ли мы ныне восстановить историческую преемственность русской жизни, осознать себя продолжателями великого русского дела, хранителями и защитниками духовных сокровищ тысячелетней российской истории» [2: 7].

Эти слова, сказанные около тридцати лет назад, стали ещё более важными в наше время. Действительно, наши современные писатели понимают свой долг: они должны быть «хранителями и защитниками духовных сокровищ тысячелетней российской истории».

Россия, Русь! Храни себя, храни!

 

Литература:

1. Коротаев В.В. «Прекрасно однажды в России родиться…». –

Вологда: Русский культурный центр,  2009. – 304 с

2. Митрополит Иоанн Снычёв. Самодержавие духа. Очерки русского

самосознания. – СПб., 1994. – 349с.

3. Романов А.А. Последнее счастье. Поэзия. Проза. Думы. – Вологда,
4. – 263 с.
5. Рубцов Н.М. Стихотворения. – М.: Эксмо, 2008. – 480 с.

В 2019 году исполняется 100 лет со дня гибели известного духовного писателя и общественного деятеля епископа Вологодского и Тотемского Никона Рождественского (4 апреля 1851 г. – 12 января 1919 г.). В своих многочисленных трудах, которые при его жизни публиковались миллионными тиражами и распространялись по всей России, этот талантливый и мужественный писатель смело защищал православные устои государства и его традиционные духовные ценности. В наше время к его духовному опыту обращаются те, кто обеспокоен надвигающейся новой гражданской смутой и новыми нападками на Русскую Православную Церковь. Так, например, не так давно появилась его книга: Архиепископ Никон (Рождественский) . Православие и грядущие судьбы России / Сост. о. Ярослав Шипов / Отв. ред. О. А. Платонов. — М.: Институт русской цивилизации, 2013. — 640 с.
110 лет назад, в 1909 году, епископ Никон Рождественский опубликовал удивительно вдохновенную книгу:
Никон, Епископ Вологодский и Тотемский. Чѣмъ жива наша русская православная душа. Благословенiе Обители Преп. Сергiя. Издание второе дополненное. – Свято-Троицкая Сергiева Лавра. Собственная типографiя, 1909. – 103 с.
Предлагаем вашему вниманию первую главу из этой книги

ЧЕМ ЖИВА
НАША РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУША
Не бойся, малое стадо: се Аз с
вами есмъ до скончания века.
\I.
Как отрадно верующему сердцу повторить эти сладчайшие словеса Господа нашего Иисуса Христа! Особенно отрадно в наше поистине страшное время, страшное не потому, что мы каждый день читаем о грабежах и разбоях; не потому, что враги Церкви и Отечества подкапываются под самые устои их, а потому, что дух богоотступничества, как страшная духовная чума, на наших глазах заражает все слои нашего народа сверху до низу, проникает во все круги нашей общественной, семейной, государственной и, как ни больно это сказать, даже церковной жизни, всюду прикрываясь столь излюбленным ныне, а в сущности – пустым словом «Свобода»… Во имя этого современного нам молоха, во имя свободы без точного определения – кому и чему она дается, ныне попираются все заветные святыни русского сердца, совершаются возмутительные кощунства, открыто издеваются над верою в печати, и в публичных речах, не говорю уже о частной жизни именующих себя христианами. Вечно слово Божие и неизменно, а оно говорит: Бог поругаем не бывает. Еще у всех нас живо впечатление ужаса от страшного землетрясения в Мессине, но, может быть, не все знают, до какого богохульства дошли жители Мессины накануне этого события. Безбожная газета «Телефон» опубликовала богохульное стихотворение, которое кончилось вызовом к Господу Богомладенцу: «Если ты по истине не миф, то раздави нас всех землетрясением…» А безумная, пьяная толпа растоптала ногами изображение Превечного Младенца среди улицы… И чаша гнева Божия к кощунникам переполнилась, и более полутораста тысяч мессинцев погибло под развалинами несчастного города. Поистине – страшно впасти в руце Бога Живаго! И сердце содрогается, когда поставишь рядом это событие, с одной стороны, и все то, что творится и печатается у нас на Руси в последнее время – с другой… Невольно приходят на память грозные слова Спасителя о задавленных обрушившеюся башней Силоамской: аще не покаетеся, еси токожде погибнете! И исстрадавшаяся душа ищет опоры, ободрения, нравственной поддержки, и мысль невольно обращается к векам минувшим, и хочется раскрыть летописания церковные или жития святых, даже –наши русские летописи, чтобы перенестись хоть на несколько минут в иной мир, совсем на современный нам мир непохожий. Какая была тогда горячая, младенчески простая, но могущая и горы переставлять вера! Наши предки, не говорим уже о Божьих угодниках, были – это чувствуется как непреложная истина – были как бы в непосредственном общении с небом: для всего у них была одна мерка – согласно или несогласно известное деяние, даже намерение, с волей Божией; грех они грехом и называли, правда, грешили, но и каялись в своих грехах от всего сердца сокрушенного и духа смиренного: приходила беда – к Богу и Его угодникам обращались; Матерь Божия всегда была первым прибежищем русского человека; Церковь являлась всемощною заступницей, руководительницей в жизни, которой слушались и властители, и смиренные земли; история нашего народа была историей церкви, а так как Церковь в своей сущности есть живой , неумирающий организм, части коего находятся в живом непрестающим общении друг с другом, и люди, живущие на земле, присно пребывают в общении с отшедшими к Богу, то народ наш возрастал, как единый цельный организм, для которого прошлое было столь же жизненно, как и настоящее. Он черпал силы и жизненную мощь из прошлого не в уроках только истории, как у других народов, а в живом общении со святыми предками своими посредством молитвы, посредством божественной Евхаристии, посредством дел любви, творимых от имени тех, кого уже нет на земле. – Да, то было настоящая христианская жизнь! Никто, может быть, не сознавал так глубоко свою греховность, ка русский человек. И в этом было заветное сокровище его души. Это было то мытарево злато, коим одним только и отверзаются двери райские. Словом – это было то смирение, которое, по слову святых отцов, и одно способно содеять наше спасение, без других подвигов добродетели, хотя косно… Народ наш жил чувством покаяния, он утешался милостями Божиими, он был в постоянном, говорю, благодатном общении с небесною Церковию, на небесах торжествующею, и в ней черпал ту животворящую силу, которая дала ему возможность возрасти в древо велие на земном шаре.
То ли теперь? Тем ли живет ныне русская душа?
С болью сердца мы наблюдаем глубокое падение нравов, а что особенно ужасно – это какое-то безотрадное отчаяние в религиозном отношении: как будто на наших глазах совершается то ужасное «отступление», о коем говорит апостол Павел в послании к Солунянам. И является страшная мысль: уж не умерла ли на Руси та вера, которая давала ей жизнь на протяжении тысячи лет? Уж не порвалась ли та святая нить, которая соединяла нас с небом? Уже не близко ли то время, о коем сказал Господь: егда приидет Сын Человеческий – обрящет ли си веру на земли?..
Нет! Ещё жива русская православная душа! Ещё не погас светильник Церкви Православной на Руси! Ещё есть души верующие, души, Богу преданные, души, для которых небо столь же осязательно реально, как и вся окружающая их жизнь.
Кому не случалось путешествовать по родным палестинам? Вспомните чудную картину, полную мира и утешения для русского сердца: вот вы поднялись на возвышенность, откуда открывается чудный вид на далёкие окрестности, – что прежде всего вы замечаете? Храмы, храмы и храмы! Вы насчитываете их больше десятка на пространстве открывшегося горизонта. Вон, там, вдали, в синеве тумана, на высокой горе, как светлый маяк, красуется церковь Божия с высокой колокольнею; вот ближе из-за леса виднеются два-три храма, выступая своею белизной из зелени деревьев; там храм Божий приютился у подножия горы, а тут стоит на ровной местности, окружённый хижинами поселян, как бы собирая их яко кокош под криле свои … И крестится православный русский человек, любуясь на эту родную его сердцу картину, и радуется его сердце, что так хорошо жить на свете, когда куда ни взглянешь — на тебя смотрит Божий храм, везде-то можно отдохнуть душой, везде можно миром Богу помолиться… И невольно приходит на мысль: а что, если бы можно было одним взглядом, сразу окинуть всю Русь православную, от Тихого океана до моря Балтийского, и от океана Ледовитого до палимых солнцем степей Средней Азии, если бы можно было взглянуть на неё – необъятную в те дни великие, когда сотни тысяч храмов Божиих бывают открыты, когда православный люд отовсюду стремится в них с крестным знамением, когда по всей Руси гудят сотни тысяч колоколов или заунывно, как во дни поста и покаяния, или же радостно-торжественно, как в Пасхальную Святую ночь: что за величественная, трогательная, единственная во вселенной картина развернулась бы перед нами! Хороша ты, наша Русь-матушка, прекрасна неземною красотою храмов Божиих, тепло и уютно живётся под благодатным кровом их миллионам простых верующих душ: есть им где свои скорби перед Богом излить, своё бремя сложить, есть где и поплакать в горести, и порадоваться в радости и Бога прославить! А что было бы, если бы вовсе храмов Божиих не было? О как холодно, мрачно, тоскливо и пусто было бы на земле для русского человека! Церковность есть живая стихия русской народной жизни, и пока народ живёт ею, дотоле жива и православная русская душа, дотоле и её общение с небесной Церковью будет для неё неиссякаемым источником благодатной жизни, света, радости и светлой надежды на блаженную вечность, — дотоле и для каждого верующего члена Христовой Церкви будут отверсты объятия Отца Небесного, и он не будет лишён, хотя в малой мере, утешения ощущать это в своём сердце и свидетельствовать о сём личным опытом.
Да, личным опытом.
Кто из искренно верующих не испытал хоть раз в жизни на себе или не слыхал благоговейных повествований от других о дивных явлениях благодати Божией, утешающей, возрождающей исцеляющей и к Богу наше сердце устремляющей? Особенно это проявляется в тех, кто отдает себя на служение Богу в звании иноческом. Редкий инок не хранит в сокровищнице своей благодарной памяти те обстоятельства, которые привели его святую обитель. Но и миряне внимательные к путям промысла Божия в своей жизни, многие могут поведать из той сокровищницы сердца, куда верующий слагает все, что дорого, поучительно и отрадно для его души.
Почему бы не записывать все это на память в поучение детям и внукам? Почему бы, по крайней мере, не вспоминать почаще в беседах благочестивых? Ведь любим же мы собираться, чтобы приятно провести время в праздник: вот вместо праздных речей, вместо занятий политикой да пересудами, отчего бы не побеседовать о делах и чудесах Божиих в наши дни. Или уж так и нет у нас ничего за душой, что бы вести такую беседу? Тогда хотя бы почитать то, что добрые люди позаботились напечатать для нас: авось и в нашей душе загорелся бы огонек живой и животворящей веры, авось, холодное, черствое наше сердце согрелось бы и ожило и стало способно к восприятию Божией благодати…
Кто несколько лет тому назад был в Сарове, на открытии мощей новоявленного чудотворца Серафима, тот видел чудные дела Божии воочию, видел и умилялся, и не мог не сказать: воистину Иисус Христос вчера и днесь, Тойже и во веки! Как будто небо было отверзто тогда над родною нашей Родиной, как будто Господь, провидящий грядущие беды и скорби неизреченные, нами ныне переживаемые, готовил Свой народ к этим великим испытаниям, щедро изливая свои милости на души страждущие, заранее утешая верующих и как бы говоря им: не бойся, малое стадо! Се Аз с вами есмь!.. Где эти простые верующие души? Ведь быть с ними в общении – значит жить жизнию Церкви, быть в общении и с небесною Церковию. А в этом и наше спасение – временное от бед настоящих и вечное – от грядущих.

2018-й войдёт в историю страны как год капитуляций. Сначала наши власти сдались Международному олимпийскому комитету — спортсмены поехали на олимпиаду в Корее под нейтральным флагом. Потом государство беспрекословно выполнило приказ МВФ и в срочном порядке провело грабительскую пенсионную реформу, наплевав на мнение народа. И наконец, случилось то, о чём в эпоху всеобщего либерализма и сдачи национальных интересов даже подумать было невозможно:

«Глава МИД Сергей Лавров не исключил передачи Японии части Курильских островов при одном условии. По словам Лаврова, сначала Япония и Россия должны заключить мирный договор на основе советско-японского соглашения 1956 года, что означало бы признание Японией итогов Второй мировой войны.«В Сингапуре было подтверждено, что мы условились заключить мирный договор на основе советско-японского соглашения 1956 года. По тому соглашению Советский Союз не в порядке возврата, а в порядке жеста доброй воли, в порядке учёта интересов добрососедского японского народа, был готов передать гряду Хабомаи и остров Шикотан», — сказал Лавров в интервью «Комсомольской правде» .

До Лаврова высказался и самый главный наш начальник: “Кроме того, придётся определиться с дальнейшей судьбой россиян, проживающих на острове Шикотан» .

«Эти фразы – уже преступление, поскольку они прямо допускают передачу части суверенной территории Российской Федерации иностранному государству», — заявил Игорь Стрелков. И Сахалинская областная дума его поддержала, обратившись в Государственную Думу за разъяснениями: правда ли, что государство собирается сделать подарок «добрососедскому японскому народу»?..

Куда ещё обращаться?.. В Конституционный суд? — Бесполезно. В Европейский суд по правам человека? — Смешно. Этот суд защищает права европейского человека, а не «азиатской России»…

Декларация 1956 года (именно декларация, а не соглашение, по словам Лаврова) — пустая бумажка, от неё советское правительство отказалось ещё в 1960-м из-за заключённого между США и Японией договора (не декларации!) о размещении американских военных баз в любом месте японской территории. Япония — проигравшая страна, с ней всё ясно.

А мы?!

Неужели в правительстве совсем нет людей, чьи предки погибали, возвращая острова и половину Сахалина? Или у наших «слуг народа» отшибло память?

Неужели их совесть не дрогнула, когда они без какого-либо намёка на референдум заявили о возможной передаче русской земли, политой кровью наших солдат? — Нет, остатки совести у них остались, раз подготовку к этому «акту» велись втайне от нас… Только от этого не легче.

О нарушении Конституции, о законах юридических можно говорить долго и нудно, но к чему всё это, когда нарушен закон нравственный, начертанный в сердце каждого из нас? Впрочем, по наблюдениям последних десятилетий, сей источник жизни и эмоций давно заменён у них калькулятором…

Что же делать нам? Писать письма-обращения? — Уже писали. Взывать к их разуму? — У них другой разум. Угрожать? — Чем?..

Эти вопросы так бы и остались вопросами, если бы не случилось то, о чём вполголоса говорили давно: создание параллельных органов судебного расследования и, в перспективе, будущей власти:

«В Москве 14 декабря прошёл круглый стол различных политических и общественных движений по проблеме защиты территориальной целостности России в условиях ползучей сдачи территорий страны под прикрытием ТОРов («территорий опережающего развития») и нависшей угрозы отказа российских властей от безусловного суверенитета России над Южными Курилами. На совещании выступили представители двух десятков самых разных партий и движений, от крайне левых, включая две группы сторонников идеи продолжения юридического существования СССР, до крайне правых и даже монархических. За исключением лишь одного оратора, сославшегося на некие «тонкости дипломатии», никто более не нашёл никаких даже малейших оправданий самому факту ведения нынешним российским руководством переговоров с Японией, предполагающих в принципе возможность уступки хотя бы доли суверенитета страны над какой-либо частью её территории. На рассмотрение совещания были внесены три проекта резолюций, в том числе, документ, подготовленный Комитетом национального прорыва, ведущим постоянную самоотверженную работу по пикетированию в знак протеста против сдачи Южных Курил. По итогам совещания почти единогласно (за исключением нескольких воздержавшихся по техническим причинам) была принята за основу (дорабатывается редакционной комиссией и будет опубликована) резолюция, оценивающая даже сам факт ведения переговоров, предусматривающих возможность уступки суверенитета России над частью её территории (в данном случае — уступки каких-либо островов Южно-Курильской гряды Японии), как тяжкое государственное преступление.
Также было принято важное решение о создании объединённой (из представителей самых разных движений и партий, по прочим вопросам редко находящих общий язык) общественной комиссии по изучению (расследованию) фактов и обстоятельств преступных действий по уступке территориального суверенитета страны в нарушение действующей Конституции и интересов сохранения и развития России» .

Александр Солженицын, чей юбилей мы отмечали недавно, перед смертью произнёс слова, с которыми согласились бы даже самые его неистовые хулители: «НАМИ ПРАВЯТ ПРЕДАТЕЛИ».

ПОКА правят…

 

(http://rospisatel.ru/barakov-kurily.html)

Василий Иванович Белов говорил: «Быть русским писателем всегда непросто. Тут зависит, конечно, многое от цельности писателя. От того, какую непосильную задачу он на себя взвалил. Какой Храм хочет построить» [1]. Такой непосильной задачей для любого писателя было и остаётся создание образа красоты истинной. Некоторые современные авторы вообще отказываются от этой задачи и проваливаются в подвалы Фрейда, или в лучшем случае – Ницше. А красота живет в Храме, то есть в месте священном, чистом.
Где же этот храм находится? В душе человека — отвечают наши православные святители. У святителя Тихона Задонского читаем: «О коль дивная и великолепная красота и достоинство души! Образом Божиим почтена и украшена душа человеческая! Все вещи созданные суть дивны, и суть свидетельства всемогущества и премудрости Божией; но человек образ и подобие Создателя своего в душе своей имеет! <…> Христос есть красота для человека» [3: 310, 432]. Святитель Игнатий Брянчанинов, следуя Евангелию и творениям святых отцов, также делает вывод о высоком предназначении человека, о его духовном достоинстве: «Основываясь на этих свидетельствах Святаго Духа, определяем человека так: человек есть Богозданный храм Божества по душе и телу» [2: 705].
Всегда ли мы несём это высокое духовное достоинство? Нет, к сожалению, мы часто слабы и лживы. Святитель Игнатий сурово предостерегает нас: «Тот человек, который не захочет быть домом Божиим, сосудом Божественной благодати, соделывается домом и сосудом греха и сатаны» [2: 703-704].
Вместе с тем у любого человека тяга к красоте неистребима. Кто не залюбуется чистой красотой ребёнка, девушки или юноши! Только редко в наше время эти образы чистой красоты встречаются, чаще всего в православном храме увидишь их. А так – суета сует и маски вместо лиц. Нередко мы сами просто не замечаем красоты человеческой – отблеска образа Божия. Ведь сказал же Гёте: «Красота – в глазах смотрящего». И надо иметь в своей душе образ Божий, чтобы увидеть его в другом человеке.
Святой человек обычно скрывает всячески свою святость, но её не утаить от людей. Она притягивает людей к себе. Об этом свидетельствуют жития древних и современных нам святых. То же свойственно и красоте, которая, как и святость, является Божиим даром. В нашем грешном мире и та, и другая – беззащитны. Именно поэтому, чтобы избежать искушений, они стараются быть вдали от мира, даже если физически и находятся в миру.
Такие возвышенные мысли начали кружиться в моей голове, когда я читала рассказ Николая Устюжанина «Вечная девушка» [4: 79-80]. Этот небольшой рассказ имеет сложное смысловое содержание, несмотря на простоту сюжета. Он фактически является стихотворением в прозе. Композиция его имеет музыкальное строение – звучание радостного голоса сердца лирического героя постепенно нарастает, достигает кульминации, вдруг возникает неожиданное смятение, … а затем приобретает глубокую мелодию тонкой грусти.
В то же время повествование в рассказе очень живописно. От лица молодого человека, чья душа доверчиво открыта радости и свету, описывается праздничная служба в храме:
«Начиналась вторая пасхальная неделя. Храм сиял радостной красотой праздничного убранства и блаженством прихожан, дождавшихся, наконец, светлого торжества. Красные и желтые свечи горели у иконостаса, подрагивая теплом лёгкого огня, священники улыбались совсем по-детски, и была во всем этом сиянии какая-то удивительная и нерушимая свобода, словно в доме довольного и любящего Отца».
Все было прекрасно в этом праздничном храме и в душе нашего героя, который в эти минуты чувствовал полноту бытия и любви. Как сказано в Евангелии: «Добрый человек из доброго сокровища сердца своего выносит доброе… ибо от избытка сердца говорят уста его (Лк.6:45)».
Вот слух и взор молодого человека обратились к клиросу:
«Церковный хор был бесподобен: ажурные переливы, восходящие и нисходящие ноты брались без видимых усилий, женские и мужские голоса сливались в гармонии, и сам хор пел, слегка покачиваясь от удовольствия». И в этот момент молодой человек увидел на клиросе среди поющих необыкновенную девушку: «Сердце мое стукнуло в груди коротким сладостным стоном и окатило горячей волной, растекшейся в крови неутихающей нежностью».
Сначала молодого человека привлёк только внешний облик девушки, но потом сердце его начало прозревать:
«Более всего поразил её взгляд, направленный не на регента и не внутрь себя, а словно в невидимый мир, который почему-то зовется райскими кущами. Девственная чистота этого взгляда была несомненной – она вдребезги разбивала грешные мысли, настраивая чувства на тихое целомудренное любование нетронутой женственностью».
Как драгоценный подарок, наш герой хранит в душе этот образ целомудренной красоты до конца службы (а потом и многие годы). Но оказалось, что эта божественная красота прочно защищена, ограждена от земных проявлений любви и желания обладать ею:
«Хор двинулся первым. Я поднял глаза, нашел среди певчих поразившую меня незнакомку – и чуть не потерял сознание: она оказалась горбуньей! Да-да, небольшой горб, больше похожий на неоперившееся крыло ангела, возвышался над спиной, совсем не двигаясь, в отличие от её стройной фигуры в белом облегающем платье. Она радостно шла, продолжая звонко петь, а я шатнулся вслед за ней, не веря собственным глазам».
В первый момент эмоционального потрясения душа молодого человека возмутилась:
«Как же так?!.. Неужели это возможно? Неужели самая великая и непостижимая красота может жить только в таком обрамлении?!
Я продолжал шагать за праздничной толпой, стоял во время чтения Евангелия, но почти ничего не слышал, ощущая на своем лице брызги святой воды как слёзы разбитого счастья…».
В этом эпизоде сюжета автор затронул один из глубинных вопросов христианской этики и эстетики. Речь идёт о нашей самости, которую в светской литературе обычно называют иностранным термином эгоцентризм. Однако эти термины не имеют равновеликого духовного смысла, так как связаны с различной духовной традицией. Отец Павел Флоренский глубоко проник в суть этой человеческой самости, которая мешает нам увидеть Бога: «Умереть для мира – это значит коренным образом уничтожить внутренний водоворот, силою которого все явления в мире мы соотносим с самими собою и разбираемся в них, отправляясь от этого центра перспективы, а не объективно, то есть в отношении к истинному центру бытия, и не видим их в Боге» [5: 596]. Именно так и поступил сначала герой рассказа: он оценил необыкновенную красоту девушки относительно своего мужского самочувствия, с точки зрения своей самости, субъективно. Но постепенно он начал духовно прозревать:
«Какое-то новое чувство стало подниматься внутри меня, направляя мысли вверх, к высшему смыслу, к божественному, а не к человеческому началу. Я стал просить Бога о вразумлении, о том, чтобы Он открыл мне тайну происшедшего… – и услышал ответ!»
Этот ответ прозвучал в душе молодого человека и успокоил его:
«Я вынужден был признать: восторги мои утихли, теплая волна сменилась ровным ходом отрезвевшего сердца, внутренняя дрожь прекратилась, осталось нечто воздушное, легкое… Еще раз взглянув на незнакомку, я уже не ощутил томного ожидания – лишь тонкая грусть пела во мне».
Страсть не может познать красоту, она не достойна красоты… И только преодоление самости, духовное возрастание человека позволит ему постигнуть этот священный дар:
«… из памяти моей так и не исчез ее взгляд. И я понял, что таких чистых и ясных глаз мне уже не встретить нигде, кроме той церкви, в которой – знаю это точно! – поет вечная девушка неземной красоты».
Итак, автор рассказа (вслед за лирическим героем) справился с непосильной задачей – построил в своей душе храм для Божественной Красоты.
* * *
В заключение следует обратить внимание на то, что рассказ Николая Устюжанина написан в православной традиции, согласно которой красота человека осмысливается как особый, высокий замысел Бога о нём, как Его священный дар. Духовный реализм описания красоты девушки-певчей и повествования о духовном возрастании главного героя создаёт тонкую ткань рассказа, в которой сплетены в единый узор земное и небесное.
И еще важно подчеркнуть, что, по учению святых отцов, христианский Бог и понятие «самость», о которой шла речь выше, понятия противоположные. Именно в этом заключается главное отличие нашей трезвой этики и реалистической эстетики от учений западноевропейских психоаналитиков и философов. Так, например, знаменитый Карл-Густав Юнг считал, что самость является целостностью и единством как сознательного и бессознательного, так и двойственности бессознательных сил, действующих в человеке. По его мнению, единство и целостность стоят на высшей ступени шкалы объективных ценностей, поскольку их символы уже практически неотличимы от Образa Бога [6]. Многие, вслед за ним, повторяют его крылатое выражение: «Самость есть образ Бога, по крайней мере, она неотличима от него». Идеи гуманизма породили культ человека, который грозит в наши дни уничтожить самого человека как Божие творение.
Совсем иначе складывается представление о самости у православных богословов и у русских писателей-реалистов. Так, отец Павел Флоренский пишет: «…страсти произрастают из глубокого корневища самости… <…> необходимо вырваться из своей самости, ибо до тех пор мы будем видеть лишь искажённые образы, соотносимые с этой самостью, и, следовательно, в самом Боге мы не сумеем увидеть Бога, а будем видеть лишь различные идолы своих пристрастий» [5: 596-597].
Рассказ Николая Устюжанина «Вечная девушка» — художественное доказательство справедливости данного суждения.

Литература:

1. В.И. Белов. Молюсь за Россию / [беседовал] В. Бондаренко // Наш
современник. – 2002. – № 10. – С. 5–15.
2. Святитель Игнатий Брянчанинов. Таинственное объяснение 99 псалма. // Святитель Игнатий Брянчанинов. Творения. Книга вторая. Аскетические опыты. Слово о человеке. – М.: «Лепта», 2001. – С. 544-552.
3. Схиархимандрит Иоанн (Маслов). Симфония по творениям
святителя Тихона Задонского. – М., 1996.
4. Устюжанин Николай. Вечная девушка // Вологодский ЛАД.
Литературно-художественный журнал. № 1. 2018. – С. 79-80.; в электронном виде: Вологодский литератор. Официальный сайт (https://literator35.ru/2018/10/проза/николай-устюжанин-два-рассказа/)

5. Флоренский П.А. Рассуждения на случай кончины отца Алексея
Мечева // Священник Павел Флоренский. Сочинения в четырех томах. Том 2. – М.: «Мысль», 1994. – С. 591- 621.
6. Юнг К. Г. Самость // Юнг К. Г. AION. — М.; Киев, 1997. § 43-126.

Над высшей школой сгущаются тучи. Сообщения из вузов приходят одно другого тревожнее. «Не было гостей — и вот нагрянули. Не было вестей — так получай!» (Н. Рубцов). Комиссии по аттестации и аккредитации и прочих зверских действий по вытряхиванию никому не нужных бумаг точат ножи…

90-е годы мы по инерции «проскочили». Бедствовали, даже голодали, но бандитам, делившим жирную собственность, было не до нас. В «нулевые» от требований МВФ отбиться не удалось. Несмотря на протесты преподавателей и даже некоторых ректоров, была навязана болонская система по переводу студентов как будущих полноценных специалистов в разряд бакалавров-недоучек и магистров-переспелок. Ужасом для образования в целом стало напавшее на нас по указке того же Международного валютного фонда чудище ЕГЭ. Уровень теперь уже не поступающих по результатам экзаменов, а «прибывающих» абитуриентов с красными от заученных тестов глазами падал с каждым годом всё ниже и ниже, пока не достиг окончательного «ниже некуда». Воплотилась в жизнь «мечта идиота» Джона Локка о человеке как «чистой доске».

Потом отменили тарифную сетку, распределявшую зарплаты более-менее справедливо. Доценты и профессора от Мурманска до Владивостока получали примерно одинаковые деньги. После отмены этой системы явилась другая — под названием «жадность». Теперь ректоры (и директора школ тоже!) определяют, «кому дать бублик, а кому — дырку от бублика. Это и есть демократическая республика» (В. Маяковский). Ближний административный круг обычно благоденствует, а тягловые лошади-преподаватели жуют сено. Вот голоса «снизу»: http://finbazis.ru/zarplata-prepodavatelya-vuza/

Думаете, не было протестов? Были, и ещё какие! От писем-обращений и писем-требований до забастовок и заявлений в прокуратуру. Даже Совет ректоров выступил против (и не в первый раз!) Результат — ноль. Нас просто не заметили. От слова «вообще». Платили так же, но чаще — всё меньше и меньше, а нагрузочные часы и требования «сверху» всё росли и росли. Сначала мы переделывали рабочие программы раз в год, потом раз в полгода, теперь — чуть ли не каждый месяц. То ли косноязычные представители в невидимой министерской экспериментальной лаборатории, то ли просто переводчики с английского выдали нам бред под названием «ФОСы и компетенции». Теперь не важно, как ты преподаёшь (ко мне за 32 года работы в вузах только раз на лекцию случайно забрёл представитель комиссии), теперь главное — в ту ли графу поставил некое «Б1.В.ОД.11»!

Когда тут заниматься научной работой и подготовкой?..

По «научной линии» бред вообще перерос в маразм. Ужесточили правила защиты диссертаций. Раньше для кандидатской достаточно было трёх публикаций, теперь изволь представить статьи из журналов Всероссийской аттестационной комиссии (ВАК) — либо платных (8 тысяч за статью), либо бесплатных, но неподъёмных из-за многочисленных бумаг. Сами защиты тоже стали платными. Правда, наш слишком интеллигентный докторский совет остался прежним. Был комичный случай по этой причине… Однажды нам привезла докторскую диссертацию дама из Краснодара. Сразу же поинтересовалась, сколько будет стоить защита: «Двести тысяч? Триста? Или пятьсот, как в Москве?» Когда узнала, что бесплатно, не поверила, испугалась и побежала на вокзал.

Из уже «остепенённых» преподавателей выбивают те же ВАКовские статьи, иначе могут прикрыть совет по защите. Список журналов ВАК составлен, наверное, теми же «чикагскими мальчиками». Там нет, например, престижных ранее для филологов-литераторов «Нашего современника», «Москвы», «Подъёма», «Севера», даже упал недолго «висевший» «Новый мир». Зато в списке — журнал из Узбекистана! Точно, «учудил» кто-то из Америки, не шибко знающий географию…

Ещё один иноземный урод — индекс Хирша — требует, чтобы мы публиковались в иностранных журналах, да ещё в открытом доступе! Ладно, работы по Гоголю и Есенину не являются секретными (хотя, кто его знает?), но «технари», как и мы, обязаны вывесить в интернете результаты исследований! И диссертации — тоже! Что это, как не диверсия и предательство?!..

Не знаю, наверное, в министерстве очередного начальника либо травят таблетками, либо насильно заставляют курить наркотики… Столько было надежд на Васильеву, но только она вступила в должность, как сразу же стала нести околесицу… Правда, всё же чем-то не угодила и была заменена на Котюкова, славно потрудившегося до этого на ниве разрушения Академии наук.

Теперь свежие, но тоже дурно пахнущие новости… Кто-то изо всех сил проталкивает идею «единых лекций» для всех студентов от специально назначенных профессоров-либералов из Москвы или даже иностранцев. По интернету, естественно. А мы, преподаватели, будем включать и выключать компьютеры?!

Ещё одно «начинание» пока не вышло за пределы Москвы — там поощряется чтение лекций… на английском языке!

Всеобщая беда — сокращение бюджетных мест для студентов и, соответственно, преподавателей. Нашей ячейке РПС — Российского профессорского собрания — удалось отстоять заслуженного профессора, его не уволили, но дамоклов меч висит над любым из нас…

На очередном заседании кафедры нас огорошили заявлением: мы, оказывается, должны университету — каждый по 51 тысяче рублей! За учебный год не заработали… Каким образом, где? Со студентов деньги брать за экзамены? Продавать им втридорога свои книги? Или, может быть, стрип-бар в подвале открыть??  — Говорят, гранты надо зарабатывать. Так ведь это лотерея. И деньги в итоге получишь не ахти какие, основные финансы уходят на оборудование и расходные материалы.

И самое главное… Начальственная длань готовится нас прихлопнуть окончательно — по их планам в ближайшие годы закроют 40 % университетов. И не частные шарашкины конторы по выдаче дипломов, а «настоящие», академические государственные вузы! Вятский государственный университет уже закрыли всерьёз и навсегда…

И ко всему этому столичному хаосу присоединяются ещё и местные инициативы. Наш Вологодский государственный университет в преддверии весенних аттестации и аккредитации начальство решило «перестроить». Из 14 факультетов слепили 7 институтов, многие работники попали под сокращение, кафедры сливаются в бешеном экстазе, потом со всем скарбом переезжают по принципу «перекрёстного опыления» с места на место. Переезд, как известно, это два пожара. Одних документов по дороге потеряем — не счесть! И так все на нервах, неразбериха крепчает, слухи ползут, преподаватели и студенты на взводе. Ещё бы! Это всё равно что ремонтировать самолёт во время полёта… Кто-то уже уволился, а два преподавателя за этот год наложили на себя руки.

А что вы думали? Наука требует жертв…

( В сокращении; полный вариант см.:   http://rospisatel.ru/barakov-vsh.htm)