Вологодский литератор

В этот день Павел Степанович, как обычно, проснулся очень рано – на соседней улице только-только загрохотали, зашумели первые трамваи. В маленькой двухкомнатной квартире уютно и тепло: начался отопительный сезон, и горячие батареи изгнали недавнюю сырость и прохладу. Павел Степанович присел на диване – он любил засыпать вечером перед телевизором, и стал не спеша одеваться. В соседней комнате, за плотно прикрытой дверью, спала жена, Лидия Сергеевна, инвалид второй группы. Она проснется примерно через час. Умывшись, Павел Степанович прошёл на кухню, зажёг…

По сельскому кладбищу шалит влажный весенний ветер. Как оттолкнётся от почерневших оград да крестов у подошвы горушки, стремглав выбежит наверх к новеньким, разноцветным оградкам и тяжелым гранитным надгробьям, сосновыми лапами распишется в блюдцах талого снега и замрёт в трепете, весь вжимаясь в солнечный блеск; эх, ветер! Ты молод, ершист, здоров; тебе неведома неизъяснимая грусть, тебе непонятны людские скорби. Допускаю, что родился ты этим утром от удара полусонного пекаря − месяца в старую сосну. Небо, испещренное звездами, млело в струях нового…

В годы моего послевоенного детства новогодняя ёлка была сказочным подарком для всех детей, не избалованных жизнью. Мы ждали праздничного запаха ели, апельсинов, конфет, весёлой суеты на детском утреннике. Но запомнились мне не столько сами детские праздники, каждый год повторяющиеся, а те неожиданные новогодние события, которые однажды случились со мной и которые потом получили в моей памяти какой-то странный ореол таинственности и многозначительности. О них я и собираюсь рассказать в своих воспоминаниях о детстве. Замечу, что о христианских народных обычаях в…

Ей было сорок, ему – двадцать. Она выглядела намного моложе своих лет, смотрела на мир сквозь «розовые очки» и смеялась, как семнадцатилетняя девчонка. Он был серьёзен не по годам, во всём искал тайный смысл и скучал с ровесницами. Она, внешне вполне уверенная в себе взрослая женщина, внутри была чувствительным и легкоранимым ребёнком. Он, неуклюжий, угловатый и, казалось, застенчивый, знал про себя, что силён и способен на большие подвиги. Вопреки всему пути этих двух галактик пересеклись – он и она влюбились…

Написать бы о нём так, как умел он сам, с тем упругим движением каждого слова в коротком абзаце, которое обычно в прозе даётся только поэтам. Но я так не научился. Да, наверное, и не надо. Тут один из его заветов, данных мне этак лет тридцать назад: писать только так, как умеешь, иное от лукавого. Впервые я увидел Владимира Кудрявцева весной 1983 года. В конце марта в областной газете «Вологодский комсомолец» появилось моё эссе «Чехов или Дюма?..» (название, как потом выяснилось,…

Я ехал в плацкартном вагоне поезда в «Тьмутараканию» к тётке в гости. Напротив меня сидел неулыбчивый человек с потухшим взглядом. Больше возле нас никого не было. «Бедолага», как я его сразу же окрестил, сидел, глядя в окно, и что-то бормотал себе под нос. — А вы далёко? – спросил я, чтобы как-то начать разговор. Мне показалось, что у человека какое-то несчастье. Я знал, что в поездах люди часто доверяют незнакомым свои тайны и секреты. По профессии я журналист и люблю…

В лесной тишине Приезд писателей в Тотьму был для нас, точно праздник. Об их приезде мы чаще всего не знали. Однако встречали их так, как если бы знали. Особенность всех тотьмичей в том, пожалуй, и заключалась, что самым любимым их местом в летнюю пору, где чаще всего они собирались, была вечерняяя пристань, к которой причаливал плывший из Вологды пароход. Сюда, к пароходу, любил приходить и Вася Елесин. Я тоже редко когда пропускал его разворот, с каким он сближался с берегом…

Надежда на чудо живёт в каждой русской душе с детства. Да и как не жить: еще в пелёнках лежишь, и пузыри пускаешь, глядя на незнакомый мир, а тебе уже, пожалуйста, – сказка о богатырях, о царевне-лягушке и о Емеле, как он «по щучьему веленью, да по своему хотенью» на печи к царю езживал… Только подрастёшь, а кругом и впрямь чудеса: из малюсенького зернышка хлебушек в поле растёт, да такой вкусный, особо как горячий, да еще с молочком. А в реке…

Я дрожала от возбуждения. Пальцы неуклюже набирали ехидное: «Неужели вспомнил?» В последний момент я передумала и стерла. Отвечать ли? Для чего он меня зовет — понятно. Но, может, все-таки получится что-то изменить? Начать сближаться не только физически? Но собственное тело мне ясно давало понять, что без физиологии все равно не обойдется. Я оделась, выкатила с балкона велосипед, глянула в зеркало: ну и одуванчик. Подволоски светлым пушком выбивались из прически. На маленьком округлом носу грозит появиться прыщик. Фигура… нет, не истощила…

В затхлом низком подвале деревянного дома было темно и сыро. Осень. Шли дожди, и редкие холодные капли, пробиваясь сквозь зазоры между брёвен, собирались в грязную лужицу под люком у стены. Сверху иногда слышались быстрые шаги  хозяйки дома, да затихающая ругань хозяина — жена просыпала крупу на пол. Рядом с этой лужей была горстка рисовых зёрен, которые и привлекли маленькую полевую мышь (не больше двух дюймов в длину, не считая хвоста). Серенькая, молодая и энергичная, она жадно накинулась на лакомство и…