Вологодский литератор

Добрым и ясным выдался день на православный праздник. Утренние лучи коснулись золотистых стволов сосен, и воздух наполнился духом отогретого смолья, да прелью отходящей от жизни коры… СтарыйАкиндин шагнул за ворота погоста. Мимо него шли и шли люди с поминальными свёрточками и узелками. Они торопились почтить память ушедших в мир иной… Дед давным-давно уже схоронил жену, но из года в год в пору светлой Радуницы приходил к маленькому зелёному холмику. Под ним и покоилась его незабвенная Клавдеюшка. Вот и нынче, троекратно…

…Под сухим, испепеляюще-сизым сирийским небом, казалось, накрывшим весь этот стойкий живой мир, невесомо завис под парашютным куполом русский летчик, с готовной решимостью глядя на приближающуюся землю, откуда бородатые люди палили в него из всевозможного оружия и, как резаные, во все горло еще орали и визжали. От такого ора можно было, как говорится, всех живых и мертвых на ноги поставить. А если еще человек после ночного дежурства от силы часа четыре подушку «придавил»–сразу и не сообразишь, что это за твоими жилищными…

Дети и война – нет более ужасного сближения противоположных вещей на свете А. Т. Твардовский Шурка в детском саду Любила ли Шурка ходить в детский сад? Да, очень любила. Когда мама впервые привела её туда, а потом пришла забирать, Шурка разревелась, вцепилась в воспитательницу – и ни в какую! Хоть что делай! Еле утащили её домой. Теперь Шурка была уже в старшей группе, без памяти любила свою воспитательницу (вообще-то их было две, но одна вскоре уволилась) и имела кучу друзей,…

Задумавшись, я стояла у окна, за которым хлопьями падал снег. Как быстро год пролетел! Что-то принесёт новый?.. До праздника осталось несколько дней. Надо купить ёлочку. Люблю, когда запах свежей хвои наполняет квартиру – как будто частичка леса переселилась. Мои размышления прервал звонок – это пришёл Андрей, мой двадцатилетний сын. С мороза щёки разрумянились, чёрные глаза сияют. Стараясь скрыть смущение, попросил: – Мама! Нам с ребятами хочется Новый год без участия старших отметить, а негде. Не могла бы ты нам квартиру…

Владимир Петрович встал раньше обычного. Позавтракал, не дожидаясь жены. Принял отложенные с вечера таблетки – целую горсть. Таблетки жена для наглядности укладывала в пластмассовый контейнер с ячейками «утро», «день», «вечер». Так делают в больницах, и воспоминание о больнице заставило Владимира Петровича поморщиться. Он пригладил волосы рукой. Надо будет перед выходом причесаться. Не помешало бы и побриться, но в одиночку управиться с бритвой ему теперь было сложно, а будить жену не хотелось. Владимир Петрович зашаркал в прихожую. Открыл гардероб, стал на…

В 50-е годы в Череповце встречались действительно очень бедные люди, однако бомжей, которых много в наших городах сейчас, не было. Изредка по домам ходили нищие и, как правило, просили «на погорелое место», то есть они были погорельцами. Обычно им подавали копейки, старую одежду и хлебные корки.  Конечно, встречались среди них и притворщики, пожара у них не было, но шли они по людям тоже из-за бедности. Но был в те времена особый тип бедности. Бедности крайней, но скрытой от большинства людей.…

Проснулась я рано, когда первые лучи солнышка скользнули на чердак и ярким светом ударили по глазам. Не хотелось вставать с мягкой, набитой соломой постели, где мирно посапывали сестры и брат, но еще с вечера мать сказала, что пастушиха Фана заболела, и наш черед пасти коров. Я должна отвести очередь, а все остальные члены семьи пойдут на сенокос. – Таня, вставай! – услышала я голос матери. Та стояла на повите возле лестницы, ведущей на чердак… – Живенько ешь и отправляйся, –…

— Давай мы тебе волосы покрасим? Будешь как Ален Делон! — вполне миролюбиво и как бы невзначай предложили две сестры Надя и Люба, надвигаясь на меня греческой фалангой. В руке у каждой был пакетик с названием «Хна». Кто такой Делон, я не знал. «Но он явно был не из нашего класса, возможно, кто-то из старшеклассников», — сделав такой вывод, я опрометчиво согласился на изменения своей внешности. Я был смелый и глупый и хотел быть старше. И уже утром в зеркало…

Руф Караулов дожил уж до седых волос, лета упорно поджимали под «полтинничек», а до сих пор он не знал — любила его мать или нет. Запомнилось: в крохотной своей комнатке она ставила маленького Руфа перед стеной, сплошь увешанной иконами и сильно, до боли, нажимала цепкими пальцами на плечо, вынуждая сынка плюхнуться на коленки. Руф послушно шептал вслед за матерью непонятные слова молитв, путал, перевирал их, под косым материнским взглядом крестился и старательно прикладывался лбом к полу. Знал, что теперь будет…

Тяжёлые шторы были раздвинуты (Ника сам с вечера об этом позаботился), и комнату заливал лунный свет. Пятна этого призрачного света лежали на полу, на стенах, причудливыми ломаными кляксами украшали мебель, скользили по корешкам книг, искрами вспыхивали на раскрытой нотной тетради. Свет и тень перемешались, делая мир волшебным и удивительным. Никита поднатужился и поднял тяжёлую раму. В лицо пахнуло тёплым влажным ветром. Тишина. Только негромко поскрипывают сосны, и едва слышно, но всё равно осязаемо, дышит совсем близкое море. Он постоял несколько…