Вологодский литератор

Дед сидел на берегу залива. Настоящее русло реки было там, за полукилометровым сверкающим зеркалом водной глади, в которое тихо смотрелись синее небо и белые облака. Вода заходила в залив через широкую горловину невидимого под водой глубокого Ямного ручья. Слева речное русло от взора закрывал Большой горбан. Справа – Муравьиный остров, со временем ставший полуостровом с хорошо заметной бывшей островной частью. Муравьёв на ней, как машин в большом городе, куда ни ткнёшься, везде ты им мешаешь. Ни постоять, ни прилечь. Так…

Всем нам со школьных лет хорошо известно имя сподвижника Петра Первого Александра Даниловича Меншикова, а из его жизни то, что от продавца пирожков дошёл он до высокого положения сверхтитулованной особы: Светлейший князь Российской и Римской империй, рейхсмаршал и генералиссимус. К концу своей жизни, до ареста в 1727 году, имел во владении «90 тысяч крепостных, шесть городов, имения в России, Польше, Пруссии. Пять миллионов рублей золотом наличными и девять миллионов в английских и голландских банках», как сказано в энциклопедии. Вот уж…

Внутри этого чистого и сухого подвальчика с заманчиво наставленными за буфетной стойкой разнокалиберными кружками Слава-разведка готов сидеть день-деньской, взашей не выставят. А случайное припоминание своей пустой однокомнатной панельки всегда заставляет без устали пялиться в заоконное пространство, за которым все давно и безнадежно промокло, точно кому-то незатейливому понадобилось, чтобы эта невпечатляющая картина мозолила глаза без конца и края. – Разведка! – с привычной насмешкой кричат ему обитатели подвального помещения, успешно скрашивающего дни мужеского отдохновения. – Слышь, разведка? Еще не всех врагов…

На исход пошёл месяц большой темноты − декабрь. −Накрутили там, − ворчал старый Иван Петрович Тощев, поглаживая жиденькую седую бородку. Жена собиралась печь шаньги. Прилепила на простенькую божницу свечку, зажгла, перекрестилась, чуя чей-то незрячий взор. Надо помянуть свекровь, семнадцать лет как преставилась. Говорят, покойников поминают или добрыми делами, или никак.  По-честному, у свекрови был свой жизненный кодекс, старорежимный, зашлифованный веками: невестка есть раба дома. Сын был под сильным влиянием матери, в её голосе всегда звучала резкая подыскивающая нотка, не терпящая…

1   Ранняя осень. Волглые сумерки.  Дремлет, шурша лапником и шишками, старый ельник. И вдруг погостная тишина, а в ней спускающийся к земле  сам небесный ходок – белый месяц. Под месяцем  стелется по стерне нехоженая дорожка, обливая свои обочины слепо блещущим молоком. Великопятову любо всматриваться в знакомые очертания  елово-березовых островков, как караульщиков желтой жнивы с ее ометами и стогами, в которых роется ветерок, перебирая  уложенную солому. Главным была в эти дни уборка. Справились общим миром. Золотые суслоны стояли в полях,…

СМИРЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК Смотритель при храме – должность, в общем-то, женская. Дел и делишек всяких – уйма! Надо подсвечники после службы протереть, воду для крещенской купели нагреть и принести, за порядком в храме следить. Хоть за чистотой, хоть за лихими людишками, норовящими что-нибудь спереть. Времена менялись… Храм наш стоял возле городского рынка и, бывало, подвергался набегам разных чудаков. Один прямо на середине вытряхнул полный ящик румяных яблок, видать, для пущей своей торговли. Другой чудачина бутылки с пивом по деревянному полу с…

Девочка на кладбище играет, Где кусты лепечут, как в бреду. Смех её весёлый разбирает. Безмятежно девочка играет В этом пышном радостном саду. Н.М. Рубцов   Мне было лет шесть, когда мама взяла меня с собой на окраину города, где находился наш огород. Небольшие земельные участки давали работникам института во временное пользование. Мы долго шли по городским улицам, и вот, наконец, дома стали кончаться, и показалось большое поле, покрытое сочной зеленью и ярко-жёлтыми одуванчиками. Мы нашли свой участок, и мама начала…

Над гарью, как над остывшей адовой сковородой, рождался день; неуловимый свет сражался с неуловимой тьмой: начали слезиться на востоке звезды, розоветь небосвод. Словно подпираемое     золотистыми мечами, приподнялось над землей отблескивающее медью солнце и застряло в черных просветах обгорелых лесин;  и всеми красками заиграла апрельская заря. Свет умыл протаявшие в сугробах выскири, будто расправил скрючившиеся за ночь корни-веревки, что добросовестный работник матери Вселенной. Без отдыха побежал по чаще леса, радостный и веселый. Поднялись быстро, едва Губин, зябко подергивая плечами, не выспавшийся и…

Как-то пришлось мне поработать на курсах повышения квалификации учителей физики и астрономии. Одна из лекций была посвящена движению тел в гравитационном поле. В аудитории сидели молодые школьные учителя, в основном, конечно, женщины. Особого желания  повышать квалификацию я у них не заметил, и лишь когда стал рассказывать о недавно вошедшей в наш быт системе спутниковой навигации, возникло некоторое оживление. А когда речь зашла об орбитальных спутниках, предназначенных для телевидения, одна учительница всех развеселила: — Сбивать их пора. Столько маразма показывают. Я…

«Жизнь есть борьба», − такой жестокий подарок всему миру сделал отец истории Геродот. Голодно жили в послевоенное время. Хлеба склады стояли полные, а хлеба не тронь!  Каждый день бригадир с председателем колхоза проверку делали, мышиный след и тот на подозрение брали. Клеверные шишки ели, сосновую кору, очень вредную для желудков куглину и прочий всякий сор, всё ели, что утроба принимала. Как гласит поговорка: горлышко проглотит − брюхо проворотит. Куглина − это отходы от обмолота льноголовок. Деревня Баская − она же…