Вологодский литератор

Дом тети Раи пристроился на краю самой дальней деревни нашего сельсовета. Из окна на кухне видны поля, будто пришитые кромкой к горизонту, а в комнате в открытые летом створки ломятся тяжелые ветки черемух. На столе – неубывающая гора пирогов, фырчащий самовар, на стене – безумолчные ходики, которым совсем неважно точное время, будто не для того завела их хозяйка… Конечно, давно нет ни самовара, ни ходиков. Окна наглухо зашиты тесом, крыша просела, а крыльцо устало завалилось набок. И все равно нельзя…

Я вот, например, написал в январском номере «Дневника», что народ наш груб и невежествен, предан мраку и разврату, «варвар, ждущий света». А между тем я только что прочел в «Братской помочи» (сборник, изданный Славянским комитетом в пользу дерущихся за свою свободу славян), — в статье незабвенного и дорогого всем русским покойного Константина Аксакова, что русский народ — давно уже просвещен и «образован». Что же? Смутился ли я от такого, по-видимому, разногласия моего с мнением Константина Аксакова? Нисколько, я вполне разделяю…

21 октября в Центре Василия Белова в Вологде состоялся литературный семинар молодых авторов.  На семинар были представлены 40 работ начинающих литераторов из Вологды, Череповца, Харовска, Сокола и других городов области. По рекомендации члена жюри Александра Цыганова мы публикуем первые прозаические опыты двух авторов: Ильи Лебедева, ученика средней школы № 18 г. Вологды (17 лет) и ученицы средней школы № 5 г. Вологды Софьи Гоголевой (16 лет). Прозаические миниатюры Ильи Лебедева отличаются образным мышлением, поэтическим настроем, индивидуальной словесной мелодией. Рассказ Софьи…

Слабо на спор побахвалиться, что далеко не каждому из ходящих кверху головой удалось хоть раз в жизни с ветерком прокатиться на губернаторском «Ленд Крузере»?.. Да если еще тебя, совсем зеленого парня, сначала едва не с почетом провожает до ворот сам начальник, а дальше водитель главы исполнительской власти еще с большим вниманием распахивает дверцу машины, что сродни малогабаритной квартире с отделкой по лучшим европейским меркам, – какой бедовой головушке с непривычки на минуту-другую и не закружиться? А о поездке через весь…

Памяти друга детства Когда мне было лет десять-одиннадцать, сестра моя вместе с мужем  жила на улице Герцена.  У сестры родился ребёнок – мой племянник Серёжа, и меня посылали водиться с ним. Квартира была коммунальная. Двое на кухне. У соседей был сын – Валерка. Мы с ним подружились. Дети быстро находят друзей. Уложив Серёжу спать, мы с Валеркой играли в настольную игру, передвигая разноцветные фишки, путешествовали по Советскому Союзу. Оба мы любили географию. Конечно, во дворе вместе со всеми мы играли…

…Первым во двор зашел крупный, почти квадратный айдаровец, одетый в новенький камуфляж. На брюках и куртке были видны свежие вставки клиньями. Никакая форма не вместила бы эту гору костей, мышц и жира. Большое, круглое как блин лицо обрамлялось короткой иссиня-черной бородкой. Маленькие черные глаза, казалось, вот-вот просверлят насквозь. На груди и на правом рукаве красовались ярко-желтые нашивки с синими свастиками. Новенькие берцы огромного размера громко шаркали по цементированной дорожке. Айдаровец демонстративно передернул затвор новенького автомата и высоким, тонким, почти женским…

…Вот я и держу в руках этот исторический документ, хранящийся ныне в фондах Вологодского областного архива: большой том-сборник метрических книг Толстиковской  Кирико-Иулиттовской церкви 1-го округа Вологодского уезда с 1910-го по 1918 год. Нахожу одну из них за 1917-й, «данную из Вологодской Духовной консистории» причту храма. Вверху каждого листа плотной и гладкой бумаги изображён герб Российской империи с надписью: «Московская синодальная типография». Часть вторая метрической книги имеет название «О бракосочетавшихся». Перевернув лист, читаю в первой графе: «Июль  30.  Рязанской губернии и…

«Катаев откинулся на стуле, навел радаром свой нос на Самойлова и стал слушать. Виктор стал читать: — Я переписывать не стану Из книги Тютчева и Фета, Я даже слушать перестану Того же Тютчева и Фета, И я придумывать не стану Себя особого, Рубцова, За это верить перестану В того же самого Рубцова, Но я у Тютчева и Фета Проверю искреннее слово, Чтоб книгу Тютчева и Фета Продолжить книгою Рубцова!.. — Ну что ж, хорошо читали, — губами улыбнулся Катаев. –…

Танька была нагулянной. Об этом ей регулярно сообщала бабушка. Так и говорила: «Чего от тебя ждать-то, от нагулянной?». После чего непременно уходила в размышления о Танькиных родителях: «Нет бы на кого стОящего запала (это про Катерину, мать Танькину), а то сама пустоголовая, он (отец то бишь) – ни кожи, ни рожи, вот и выродили детушку». Танька к бабушкиным речам привыкла, хотя иногда ей хотелось узнать что-нибудь еще про своих родителей. Анна Егоровна (так звали Танькину бабушку) всю жизнь проработала телятницей…

Дон-река несет свои воды в Азовское море, Днепр в Черное, Волга питает Каспий, а Западная Двина течет в Балтику. Но все эти реки берут начало на российской земле, в самом сердце Руси. Все они питаются от ее светлых родников.   * * * Не надо кричать о любви к России и ко всему русскому. Во всяком таком крике есть что-то фальшивое, ряженое. Русь, Россию надо просто любить. Как любят родную мать, но никогда громко не говорят об этом.   *…