Вологодский литератор

 

 

СОЛОВЕЙ

Трель соловья – словесный танец
на соловьином языке.
Свой виртуоз − не иностранец,
без фальши в песенной строке.

Кому поёт: реке, подруге,
скрываясь в зелени ветвей?..
И свист, и щёлк, восторг пичуги –
весенней родине своей.

Пронзает, достаёт до донца
безвестный, крохотный певец –
звучащий луч родного солнца,
любви и радости гонец.

Он неприметен, он природен,
как почва, воздух и вода.
Он удивительно народен
и наш любимец − навсегда.

БРОШЕННЫЙ ДОМ

С пустыми глазницами окон,
как будто ослепший навек,
стоит постаревший до срока,
скрипит, как больной человек.

Здесь жило счастливое детство
и юность начало взяла.
Куда от родного наследства
наследников жизнь увела?

Ушёл с инструментами плотник,
не слышен рожок пастуха.
Здесь червь – самый главный работник,
за ним остаётся труха.

На смену живому – пустое –
без сердца, без крови, души.
Для счастья когда-то построен −
заброшенным путь довершит…

Но помнится верное средство,
что в любящем сердце живёт −
великое наше наследство,
что словом и делом спасёт.

Оно в чистоте родниковой,
в глазах дорогого лица,
в молчании места святого,
где Бог очищает сердца.

Незримые скрепы оплота
в усталой душе оживит.
Не выжить без армии, флота,
но всё пустота – без любви.

***

Их письма с фронта, как стихи,
что зазвучали после боя,
где пережить пришлось такое
за чьи-то смертные грехи.

Где в кровь заходит навсегда
и в снах тревожить станет душу,
что кровь людская – не вода,
и лучше строить, а не рушить.

Кто прав, а кто был виноват,
о том не сразу станет ясно.
Но жив-здоров, а жизнь прекрасна –
напишет выживший солдат.

В словах душевного письма
большой родне раздаст поклоны,
они пройдут сквозь боль и стоны,
чуть не сводящие с ума…

В рождаемых войной словах,
в посланиях родне, не миру,
Господь настраивает лиру
на звук, что побеждает страх.

***

Если б не было памяти,
не было б нас.
Тех, кто русскими стал
по рожденью.
Мы как будто её
выполняем наказ.
И мы стойкие
на удивленье.

Пусть и правнуки знают
и те, кто потом,
хоть их путь нам сегодня
неведом:
если б не было памяти,
рухнул бы дом
и бедой
обернулись победы.

 

ПУТЬ МЕНЕСТРЕЛЯ

Не хвались колесницею новой,
певчей птицей, зажатой в горсти.
Жизнь была и пребудет суровой,
а певца отпусти. Отпусти…

Пусть на ветке поёт, а не в клетке
и легчайшую вьёт колыбель,
где с рождения малые детки
слышат вольности звонкую трель.

Быстроходна твоя колесница,
нет в колёсах предательских спиц.
Но туда ли крутейшая мчится
на огни окаянных столиц?

На безвестном пути менестреля
то посадка, то снова полёт.
Ну а что для него вы хотели,
если трели уходят в народ?

Трели-птицы − быстрей колесницы,
обгоняют, куда ни спеши.
И светлеют угрюмые лица
по велению вольной души.

***

Жизнь сама поставит точку,
не спеши и не грусти,
дописав земные строчки
на рифмованном пути.

И, как прежде, удивлённо
сам к себе бывая строг,
после слов и дум бессонных
ты прошепчешь: «Бог помог».

И наверное, и дальше,
там, где не достанет глаз,
будет также всё без фальши.
Жаль, что здесь − в последний раз.