Вологодский литератор

У человечества есть много ресурсов – вода, нефть, газ, земли, лесные территории… Но главный ресурс, спрос на который повышен сегодня – это дурак. Дурак – легко управляемый, манипулируемый, знающий ровно то, что должен знать и живущий, руководствуясь надиктованными правилами. Но поскольку сами по себе дураки рождаются крайне редко, надо поставить на конвейер это производство.

Обман по-настоящему эффективен только тогда, когда человек ничего не понимает: у него нет системы ценностей, руководствуясь которой он будет «фильтровать» входящую информацию – и тогда ему можно навязать что угодно – зло, насилие, разврат. Сегодняшний конвейер по производству дураков не просто запущен – он перерос в огромную фабрику расчеловечивания, где определения добра и зла стерлись, перемешались и стали одним большим злом.

У постправды есть много определений, но одно из них как раз заключается в «стирании границ между правдой и вымыслом и о состоянии самообмана… когда человек и целое общество живут в самообмане, одновременно нечто зная и скрывая это от себя». Этим термином пользуется Н. Н. Ростова в работе «Философская аналитика идеи постправды» [1]. Им же будем руководствоваться и мы, используя понятие «постправды»: стирание границ смысла и бессмыслицы.

Борьба с этим огромной фабрикой зла и бессмыслия – и есть Третья мировая идеологическая война, страшнее атомной бомбы, страшнее нейтронной бомбы. О ней говорил и Юрий Селезнев еще в 1977 году на дискуссии «Классика и мы»: «здесь есть свои идеологические нейтронные бомбы, свое химическое и бактериологическое оружие, и эти микробы, которые проникают к нам, те микробы, которые разрушают наше сознание, эти микробы гораздо более опасны, чем те, против которых мы боремся в открытую» [2]. Эта борьба – не просто борьба в душах людей, это борьба за их души. Борьба за возвращение к духовности, к истине – в противовес отказу от себя, вслед за которым следует обращение к злу и разрушению.

Юрий Селезнев отмечает: один из основных плацдармов сегодняшней войны – это классическая литература. Сложно не согласиться: литература преподносит обществу определенные модели поведения и мышления, которые затем перенимаются людьми. Но сейчас, говоря о временах постправды, которая уже захватила умы людей, важно иметь в виду влияние контекста информации, которая преподносится. И здесь Юрий Селезнев – это тот защитник правды и истины в литературе, который противостоит ложной интерпретации ценностей в бессмертных произведениях.

Обратимся к Достоевскому – писателю, который стал центром творчества Юрия Селезнева, и неспроста: именно в произведениях Федора Михайловича транслируется тот идеал, который противостоит духовной гибели человека. В статье «Что есть истина?» автор отмечает: «Цель – красота – гармония, существующая как идеал и как смысл борений всемирно-исторических и отраженных в сердце, в сознании героев Достоевского…» [3]. Эти гармония и красота, безусловно, отражены в образе Христа как высшего идеала, к познанию которого и стремится человек. Такова – модель поведения человека цельного, осознающего свое место в мире и обладающего способностью целеполагания.

Вардан Багдасарян обозначает все описанное выше метафорой «человек-Бог» [4]. Этим словосочетанием в социологии определяется одна из четырех антропологических проекций существования человека. Антрополгическая проекция – это понимание роли, места человека в мире в масштабах общества. Суть проекции «человек-Бог» заключается в идее обожения человека, стремления людей к богоподобному идеалу, на чем и основывается развитие человечества. И эта мысль находит свое продолжение у Достоевского: писатель именно под определением «народ» подразумевает людей, объединенных одним стремлением к одухотворению [3].

В противовес «человеку-Богу» – концепция «человека-атома», которая лежала в основе либеральной теории общественного строя. Атом – это индивидуум в социальном прочтении, и, согласно этой теории, ничто не может стоять выше интересов индивидуума – ни государство, ни церковь, ни нация. Индивидуум – мерило всего и главная самоцель, его природа неизменна. Этот взгляд на место человека в мире и лег в основу сегодняшнего западного индивидуализма, и он же – путь деградации человечества, подчеркивает Вардан Багдасарян.

Кажется, человек, открывший самого себя как центр всего вокруг – это поистине грандиозно, человечно – так считали и идеологи гуманизма. Но приписанная ему человечность – это лишь подмена понятий, нацеленная как раз на сознание тех, кто умственно не способен отличить правду от лжи. Более того, гуманизм и лег в основу конвейера, который таких людей создает. Ведь если мы говорим об индивидуализме, гуманизме в социальном ключе – а тогда они будут совпадать с концепцией «человек-атом», – то выйдет, что человек гуманизма противопоставляет огромное раздутое «Я» всему вокруг. Это видит и подчеркивает Юрий Селезнев в статье «Глазами народа» [5], напрямую открывая народу глаза на идею гуманизма: «Буржуазный гуманизм, в конечном и прямом смысле этого понятия, – общечеловеческий эгоизм, разделяющий мир на две неравноценные половины: на цель (мир человека) и на средство (мир природы, взятой как целое)». Эта мысль органично связывается с ранее упомянутым материалом «Что есть истина?», в котором критик, сквозь призму убеждений Достоевского, говорит о различии этих двух систем: «Достоевский не считал народ идеалом, но полагал, что в нем, в отличие от буржуазного человека Запада, жив идеал правды, добра и красоты» [3].

Выходит, что «человек-атом» и «человек-Бог» – две противоборствующих стороны сегодняшней информационной войны, и если в концепции «человек-Бог» мерило всех ценностей, очевидно, идеал Бога – в нем же и всеобщая истина, то понимание правды согласно «человеку-атому» – какое? «Правда» индивидуума в его собственном «Я»? А значит, правда у каждого своя и общих законов и общей правды, как «народной правды» Достоевского – ее попросту нет. Ключевая проблема такой системы – в том, человек-атом, отделенный ото всех, не распознает манипуляции извне и не обрабатывает входящую информацию – он просто существует в пространстве, как выражается Н. Н. Ростова, «тотального дилетантизма» [2]. Выражаясь грубо, человек-атом – это тот самый упомянутый в начале статьи ресурс-идиот, легко управляемый и манипулируемый в силу собственной пустой чаши и отсутствия принадлежности к чему-либо – к семье, к Богу, к церкви, государству.

В работе «Матрицы общественного сознания» Вардан Багдасарян определяет такого человека как социального дебила, потому что распад смыслового единства напрямую связан с уходом от религии или идеологии. Через эти две составляющих и происходило понимание человеком жизни, своего места в ней. Человек-атом же пользуется словами без семантики, навыками без понимания и функциями без идеологии. То есть его жизнь – жизнь без «наполнения».

«Теоретики постмодерна заявляют о смысловой множественности и неопределенности любого объекта, а также о возможности игры смыслов для любого субъекта» [4], и во многом такая трактовка смыслов схожа с мировоззрением Ницше, который говорил об истине как о заблуждении и прославился словами «Бог умер». Предположим: Бог умер – значит и умерла всеобщая, народная правда, и теперь правда – в индивидууме, у каждого своя… Но какими общими правилами равнять всех людей? У Ницше эта была жестокая идея «сверхчеловека», который покорил себе всех остальных. Вернемся к социологическому обоснованию: «желания и потребности… должны быть сопряжены с ценностями», а когда «наполнения» нет – потребности сводятся к биологическим. То есть на таком уровне удовлетворение физиологического начала человека становится не средством, а целью. Что в таком случае будет средством? Вернемся к материалу Ю. Селезнева «Глазами народа» [3], где, повторимся, гуманизм рассматривается как общечеловеческий эгоизм и «средством» выступает окружающий мир. То есть постправда перевернула все мироустройство и сделала мир вокруг человека средством для удовлетворения его физиологических – то есть животных – начал.

Такая модель буржуазного человека, который воспринимает мир сквозь призму средства, раскрывается в «Подростке» Достоевского через образ Ротшильда, и это верно интерпретируется Ю. Селезневым: «Ротшильды нажились на крови и поте народов тех земель, куда они пришли, чтобы овладеть ими властью денег, ибо, как писал один из русских публицистов конца прошлого века, “у Ротшильдов не было отечества; их отечество – банковские конторы… и делание денег – единственное, что они признавали неизменно”». И, размышляя в таком ключе, быть может, идея денег и образ Ротшильда – то «сверх-», тот «сверхчеловек», которые овладели миром и о котором говорил Ницше? Но, как подчеркивает Ю. Селезнев, «идея власти ничтожества над миром и прежде всего – над миром истинных ценностей», то есть власть средства над целью – разве не путь самообмана? А ложь – есть дьявол, и дьяволизм Ротшильдов подчеркивается тем, что они разбогатели, давая в рост. Идея ростовщичества всегда понималась в «народе как “дьявольская”». Таким образом, христоцентричная модель мира напрямую противопоставляется модели мира буржуазного западного индивида. Стоит отметить – индивида, не индивидов, потому что разрушительная идея атомизации не может объединять общество.

В противовес «атомизации», Ю. Селезнев в статье «Великая надежда Достоевского» [6] раскрывает мораль человека, который полностью противоположен «атому» – соборного человека, смысл жизни которого не в служении себе, но в служении другим – служении народу, частью которого является он сам: «через такого рода отречение от индивидуалистического, эгоцентрического Я человек из индивидуума перерождается в личность». Юрий Селезнев убежден: великая миссия Достоевского – вести народ к духовному возрождению человечества, к обретению себя и стремлению к Богу. Достоевский – это нравственная категория «в системе общемирового диалога идей»: «найди себя в себе, подчини себя себе, овладей собой – и узришь правду» [7] – из «Дневника писателя».

Стоит отметить – Достоевский именно как нравственная категория, антибуржуазное начало, как единое идейное целое, ведущее к истине – то есть к богу – очень полюбился на Западе. Это в первую очередь связано с потребностью здоровых людей вырваться из мира «человека-атома». Объясняя эту мысль, Юрий Селезнев приводит слова австрийского писателя Германа Бара: «Достоевский “решает проблему нашего времени” и является “единственным художником, благодаря которому Европа сможет вновь обрести себя и воспрянуть духом” [3]». Писатель – «наше мощное, идеологическое оружие в борьбе в буржуазностью сознания, с “бесовством” …», и оружие – в том числе в борьбе Ю. Селезнева за правду.

Но, к сожалению, в современных условиях постправды, где перед лишенной смысла, с диагнозом социального дебилизма аудиторией содержание любой информации зависит от ее интерпретации, по-другому можно интерпретировать и само нравственное оружие. Подмена белого на черное, «хорошее» на «плохое» под видом «хорошего» – это же произошло и с Достоевским, которого сквозь призму «разрушения» интерпретируют не как противника хаоса и дисгармонии, но как его «певца» [3], не как главного антагониста Ницше (разоблачившего теорию «сверхчеловека» в «Преступлении и наказании»), но как его «предтечу».

И, что самое страшное – Достоевского как «спасителя» от идеи золотого тельца приписывают в его союзники. «Открытый урок с Дмитрием Быковым. «Преступление и наказание» – странный русский детектив» [8] – видеоролик на платформе YouTube – классический пример постмодернистской интерпретации Достоевского. Автор утверждает и «убедительно объясняет почему» Достоевского любят на Западе из-за денег: мол, они и явились центром творчества классика. На протяжении всего ролика Быков не привлекает аудиторию к размышлениям о том, зачем Достоевскому, глубоко верующему христоцентричному писателю, восхвалять ротшильдовские идеалы, более того – сам ведущий не задумывается проводить причинно-следственные связи: есть тезис, максимум, что можно сделать – это подкрепить его вырванными из контекста фактами биографии писателя.

Если речь идет о современной аудитории, которая, увы, уже заражена вирусом постправды без смысла и аналитики, то она не будет задумываться о смысле, вернее, бессмыслии сказанного Быковым: здесь сработает эффект первичности – что раньше увидел, то и считаю за свою правду. А сегодня увидеть материалы Быкова гораздо вероятнее, чем увидеть бессмертные и бесспорно актуальные произведения Селезнева.

Но значит ли это проигрыш в войне добра и зла? Говорят, что современному обществу не нужны думающие люди. Не нужны – в случае, если это общество атомизированных индивидов, обреченных на скорое окончание существования. Общество, у которого есть будущее — нуждается в думающих, верующих и целостных людях. Людях, объединенных божьей правдой, любовью и созиданием – тем, за что боролся Достоевский, за что боролся Юрий Селезнев и за что будем бороться мы.

Использованные источники:

1. Философская аналитика идеи постправды / Н. Ростова. — Текст : непосредственный // Христианское чтение. — 2018. — № 6. — С. 130-138.

2. Юрий Селезнев и дискуссия «Классика и мы» / С. Куняев. — Текст : непосредственный // Парус. — 2018. — № 5.

3. Избранное / Ю. Селезнев. — Москва : Современник, 1987. — 506 c. — Текст : непосредственный.

4. Матрицы общественного сознания / В. Багдасарян. — Москва : Наше завтра, 2021. — 416 c. — Текст : непосредственный.

5. Глазами народа / Ю. Селезнев. — Текст : электронный // Родная Кубань : [сайт]. — URL: https://rkuban.ru/archive/rubric/publitsistika/publitsistika_14651.html (дата обращения: 10.10.2022).

6. Мысль чувствующая и живая / Ю. Селезнев. — Москва : Современник, 1982. — 336 c. — Текст : непосредственный.

7. Полное собрание сочинений / Ф. Достоевский. — Ленинград : Наука, 1984. —  c. — Текст : непосредственный.

8. Открытый урок с Дмитрием Быковым. «Преступление и наказание» – странный русский детектив. — Электронный ресурс // YouTube : [сайт]. — URL: https://youtu.be/kxwcA9NAEcY (дата обращения: 10.10.2022).

(https://rkuban.ru/archive/rubric/publitsistika/publitsistika_14664.html)