Вологодский литератор

В мире нет постоянства.

Разве что на Руси

Бесшабашное пьянство

Будет судьбы косить.

<…>

И опять кто-то будет

На этапной версте

С вечной верою в чудо

Умирать на кресте…

                                   Василий Ситников

            В начале девяностых Николай Петрович купил у колхоза старый заброшенный дом в дальней вологодской деревне. На лучшее дачное жильё у него не было денег. Вернее, они у него были, но денежная реформа в 1992 году их совсем обесценила. Он работал инженером, приближался к пенсии, и ему хотелось пожить среди лесов, в тишине и покое. Купленный дом был без дверей, печи исписаны нехорошими словами и топорщились гвоздями, вбитыми в кирпичи. Видимо, на них сушили одежду бойкие ребята из разных профессионально-технических училищ, которых посылали на помощь колхозам для уборки урожая. Как сообщили соседи, до перестройки они здесь жили каждую осень, а последние годы дом пустовал и был частично разграблен. Внутренние двери кто-то украл, из мебели осталась лишь старая  щербатая скамейка. Правда, фундамент, и стены были в неплохом состоянии.

– Что ж поделаешь! По одёжке тяни и ножки! Надо самому приводить дом в порядок и жить. Решил, пока он в отпуске, заняться ремонтом, а летом привезти сюда жену, дочку, внуков.

Так успокаивал себя Николай Петрович. Он вернулся в город и на своих старых жигулях привёз себе раскладушку, одеяло, бельё, подушку, два табурета, кое-какую посуду и продукты на первое время. Вечером он пытался уснуть на неудобном ложе и  не падать духом от окружающей его в доме разрухи. Однако уснул только к утру.

Проснулся он от настойчивого стука в окно. Занималось хмурое осеннее утро. Он страшно продрог, хотя спал в теплой одежде и укрывался шерстяным одеялом. Вышел на крыльцо и был удивлён: у крыльца стояли четыре мужика разного возраста с инструментами в руках и выжидательно, с дружеской улыбкой смотрели на Николая  Петровича.

– Вот так сюрприз! Мужики, как вы догадались, что мне позарез нужны помощники?  – обрадовался Николай Петрович.

– Так мы догадливыми стали, когда не стало работы в колхозе. Да и талоны на водку и табак давно кончились, – бойко ответил рыжеватый мужичок небольшого роста с хитринкой в прищуренных глазах. – Дай нам любые задания, мы многое умеем. Только условие у нас одно – платить будешь не деньгами, а бутылками или талонами.

Николай Петрович смутился. Ведь он был человеком верующим, ходил в храм. Что же получается – он будет спаивать мужиков! Ведь это грех большой. Да и умеют ли работать – эти любители выпить?

Видя, что хозяин замялся, другой мужик, молодой, высокий, с белокурыми кудрями до плеч и широко раскрытыми задумчивыми голубыми глазами, уверенно протянул руку для рукопожатия и кратко представился:

– Николай. Я столярничать умею. Могу сделать для вашего дома двери, столы и лавки.

Николай Петрович обрадовался: не жить же без дверей и мебели. Ведь у него и материала нет, надо ещё доставать. В ответ тоже представился Николаю:

– Мы с вами тёзки: я – Николай Петрович. Материал у вас есть?

– Найдётся. Не беспокойтесь. Так я начинаю измерять проёмы для дверей? А размер столов и лавок вы мне сами скажете.

Столяр тут же достал из кармана рулетку и сразу, не дожидаясь разрешения хозяина, стал измерять проёмы отсутствующих дверей.

Хитроватый мужичок тоже представился:

– Василий. Я электрик, сделаю вам электропроводку. У меня всё для этого есть, даже счётчик.

– Не в темноте же мне жить, давай делай! –  Тут же согласился Николай Петрович.

Василий не заставил себя ждать и зашёл в дом осматривать старую негодную проводку и намечать для себя план работы. Вскоре он вышел и сообщил хозяину:

– Сейчас принесу провода и всё остальное. Да, Петрович, оказывается у тебя тут залежи богатства: ржавые батареи на стенах и котёл на чердаке. Могу срезать и сдать в металлолом, тут цыгане часто откуда-то приезжают и собирают его. Платят неплохо, только, к сожалению, бывает, что вместо водки какую-то самодельную отраву дают.

– Я смотрю – дельный ты мужик. Разрешаю: делай всё, что наметил, только качественно. Не подведёшь?

– Да любой в нашей деревне скажет, что я – лучший электрик в округе!

И Василий побежал за проводами и счётчиком.

Два оставшихся довольно старых мужика молча стояли и робко смотрели на Николая Петровича. Ему стало жалко их: один из них был на протезе, а второй тоже прихрамывал.

– Эти вряд ли, чем помогут, видимо, за компанию с другими пришли, – подумал он.

Однако, прокашлявшись, мужик с протезом вдруг тихо сказал:

– А что ты, хозяин, печи не топишь? Ведь холодно тебе в этой хибаре спать. Или в дымоходе птицы гнёзда свили? А может, печи у тебя неисправны?

Тут Николай Петрович вспомнил о печах, да и трубы он не проверял. Но чем могут помочь эти инвалиды, им и на крышу не залезть, и глину не замесить. Он вежливо, жалея стариков, ответил:

– Спасибо, что напомнили. Действительно, надо срочно ремонтировать печи и проверять дымоходы. Может, вы мне подскажете, есть ли у вас в деревне печник?

– Так мы и есть печники, я мастер, а он – подмастерье, – с едва скрываемой гордостью ответил старик с протезом. Дымоходы я сейчас лично проверю, только мы с Геной лестницу от ваших соседей принесём.

Николай Петрович изумился и даже не поверил им. Как эти старики будут залезать на крышу и выполнять другую непосильную для них работу? Он стоял и растерянно молчал, не зная, что им ответить, чтобы не обиделись на него. Его выручил бойкий электрик Василий, который уже вернулся и привёз на тележке большие мотки проводов и ещё что-то. Он тут же включился в разговор и бодрым голосом воскликнул:

– Не сомневайся, Петрович! Веня всю свою жизнь печи ремонтирует и новые кладёт. Спроси любого – никто на него не пожалуется. Ты не смотри, что он старый и увечный. Он у нас ветеран, ногу-то на войне в 1944 году потерял. Но назло фашистам, выжил и трудится.

Ободренные поддержкой, старики пошли за лестницей к соседям.

***

А дальше начались чудеса, о которых Николай Петрович, городской житель, и не предполагал. Все мужики работали споро и умело. Особенно поразили престарелые печники. Поставили лестницу к стене и Веня, несмотря на протез, забрался на крышу, в трубах обнаружил птичьи гнёзда и горы сажи и всё это выжег с помощью шеста с зажжёнными на конце тряпками, пропитанными чем-то горючим. Потом он с помощником Геной вытащили из печей все провалившиеся кучи сажи и вынесли на огород. Большими клещами они долго, до самого вечера, осторожно вытаскивали вбитые в кирпичи гвозди. Николай Петрович, наблюдая за их работой, подумал, что он сам не смог бы выполнить это, на вид простое, дело, которое требовало большой сноровки.

К вечеру затопили печи, Веня строго наказал на первый раз не класть много дров и не закрывать заслонку в трубе, когда все угли прогорят. Пояснил городскому неопытному жителю:

– Печи  давно не топлены, да и в сырости всё время стояли, поэтому их нельзя сразу сильно топить, треснуть могут. Для первого разу пусть только прогреются и подсохнут. Завтра придём их править: заменим изношенные кирпичи и обмажем глиной все трещины, может, успеем и побелить. Вот тогда натопить можно и пожарче.

Столяр Николай также к вечеру принёс новые сосновые двери и умело их навесил. Электрик Василий заменил проводку, и даже ввернул предусмотрительно принесённую им лампочку.

И вот настало время выдавать мужикам заработок за сегодняшний день.  Николай Петрович ещё раз пытался уговорить этих умельцев получить с него плату деньгами, но только омрачил их. Они упорно хотели другого. Бойкий Василий с обидой сказал горожанину:

– Мы у тебя весь день горбатились! А ты ещё хочешь, чтобы после всего пошли на асфальт и под дождём голосовали. И долго ожидали, кто нам, наконец, продаст по бутылке водки! Нет, так мы не договаривались!

Николай Петрович уже слышал, что на дорогах появились спекулянты, которые из машин торговали спиртным. Ему ничего не оставалось, как выдать каждому по бутылке и по пачке сигарет. Всё это он выкупил на талоны в городе перед поездкой в деревню.  Чтобы совесть его сильно не мучила, он дал каждому по банке консервов и немного денег. Мужики оживились и, весело переговариваясь, пошли гурьбой по деревенской улице.

Оставшись один, он загрустил. Его не оставляло чувство стыда и вины перед мужиками, которые сегодня сделали столько добрых дел: в доме стало теплее, печи починены, двери на месте, есть электричество. А каким добром он им отплатил? Дал каждому по бутылке бесовской жидкости, которая делает человека глупым, а то и безумным?

– Надо ехать в город к отцу Петру, он – мудрый человек, должен посоветовать, что мне делать. Не бросать же теперь дом!

***

На исповеди Николай Петрович покаялся в совершённом грехе и попросил совета, что ему теперь делать, как справедливо с мужиками расплачиваться за работу. Отец Пётр ответил:

– Мы все в долгу перед тружениками, но больше всего виноваты атеистические власти. Они разрушали духовную и культурную деревенскую среду, уничтожали лад деревенской жизни, который складывался веками на Руси. Теперь новые «демократические» власти завершают это разрушение невиданными темпами. И сейчас мы пожинаем горькие плоды. Да, жалко мужиков.

– Отец Пётр, так мне-то что теперь делать?

– Делай то, что тебе подсказывает совесть. Она – главное мерило наших поступков. Ведь со-весть – это весть от Бога. Внимательно прислушайся к ней и получишь правильный ответ.

В растерянности Николай Петрович пошёл домой, так и не получив конкретного совета. Однако старый священник знал, что говорил. Его слова разбудили совесть этого православного человека и заставили усиленно думать самому, как быть в этой сложной ситуации. Поколебавшись, он решил платить помощникам продуктами, которых не купишь в сельмаге. Ведь у всех есть семьи, которым нужны продукты. Талонами на сигареты тоже можно расплачиваться, а талонами на водку – только изредка при особой необходимости. Может, и деньги будут брать.

Он накупил в городе побольше консервов, сахару, колбасы, сигарет и ещё кое-чего, погрузил в свою машину и поехал в деревню. Вскоре пришли те же мужики,  чтобы продолжить ремонт дома, однако  Николай Петрович сразу сообщил им, чем он собирается с ними расплачиваться. Помощники помолчали, потом со вздохом Василий стал упрекать хозяина:

– Петрович, мы так не договаривались! Вот уйдём сейчас, ремонтируй дом сам.

–  Жалко мне вас, да и совестно перед вами и перед Богом  платить за хорошую работу водкой.

– Мы сами знаем, что нам лучше, – проворчал Василий.

К радости Николая Петровича никто не ушёл и первым делом стали ремонтировать крыльцо. Принесли откуда-то шифер и латали крышу. Молчаливый столяр Николай записал продиктованные хозяином размеры двух столов и лавок. Вечером горожанин выдал каждому продуктовый пакет и сигареты. Добавил и деньги, от которых они уже не отказывались.

Однажды ночью в окно кто-то постучал. Николай Петрович подошёл и увидел столяра Николая и рядом большой добротный стол. Ночной гость потребовал открыть двери, чтобы занести своё изделие в дом. Горожанин рассердился: он понял, что мужику не терпится выпить, и он надеялся получить бутылку за работу. Он погрозил ему кулаком и лёг снова на раскладушку, чтобы продолжить прерванный сон. Николай ещё несколько раз постучал, а потом молча ушёл.

Утром Николай Петрович проснулся мрачный и злой:

– Что же получается? Теперь они ко мне как к спекулянту будут ходить за водкой? Ведь уже не раз незнакомые мужики поздно вечером или даже ночью стучались ко мне в двери и просили продать им чекушку. Правда, те просто перепутали адрес: им сказали можно купить у дачника, а дачник-спекулянт живет почти напротив. Надеюсь, они скоро всё-таки будут нас различать.

Горожанин думал, что столяр на него обиделся и повторно тяжёлый стол ему не принесёт. Однако вскоре Николай снова притаранил его, поставил у крыльца и молчаливо  ожидал вознаграждения. Его большие голубые глаза смотрели бесстрастно и не выражали обиды. Хозяину стало не по себе, снова начала мучить совесть. Ведь стол был очень красивым, широким, покрыт лаком, сквозь который просвечивали узоры древесины.

– Слушай, друг, ты прекрасный мастер! Сделал такой стол, что залюбуешься. Спасибо тебе большое! Скажи, возьмёшь за работу деньги, талоны на табак и мыло?  Ведь у меня нет водки. Очень прошу тебя: возьми!

Николай был трезв и одет не в рабочую одежду, как обычно, а в джинсы и приличную куртку. Он по привычке помолчал, а потом ответил:

– Мне сегодня как раз именно деньги нужны. На дорогу.

– Куда едешь? – спросил Николай Петрович, подавая ему заработанное.

Столяр смутился, помолчал, а потом всё-таки признался:

– Мы с вами теперь не скоро увидимся. Еду в суд, боюсь, года три дадут мне.

Горожанин расстроился, ему было жаль красивого молодого парня, такого труженика и умелого мастера. Он постеснялся спрашивать его, какое преступление он совершил.

Позже соседка Валентина Ивановна рассказала Николаю Петровичу, что столяр недавно поджёг баню у дачника-спекулянта за то, что тот вместо водки налил ему денатурату, которым он  чуть не отравился. Она сокрушённо добавила:

– Погибает парень! Сами спаивают и сами же потом судят таких бедолаг. А ведь какой мастер, да и человек честный! Что ему ни закажут сделать, всё исполняет добротно, красиво.

Николай исчез надолго. Говорят, ему дали не три, а четыре года.

Вскоре пришло ещё одно печальное известие: печники Веня и Гена отравились купленным на шоссе спиртным. Гена сразу умер, а Веня долго лечился в больнице, а потом его определили в дом инвалидов. Он ослеп и лишился сил. Теперь он не мог даже за собой ухаживать, не то что печи класть.

А виноватых опять нет!

***

В эти сумрачные времена вдруг появились в деревнях городские люди, которые называли себя трезвенниками, «братцами чуриковцами». Они нашли удивительно быстрый отклик в сердцах деревенских жителей. Ограбленные, отравленные и брошенный на произвол судьбы, люди вдруг почувствовали, что кто-то о них заботится и пытается отучить от пагубной привычки к пьянству. Появились «братцы» и в деревне, где жил Николай Петрович. Некоторые его соседи вошли в их братство, даже пожилые, которые не пили и уже были трезвенниками.  Однако странно было, что «чуриковцы» обходили стороной его дом. Николаю Петровичу было интересно узнать, что это за люди и действительно ли они православные. Что-то его настораживало. И вот однажды к нему пришла соседка Нина Михайловна и принесла ему газету, выпускаемую этими «братцами»:

– Вот, Николай Петрович, посмотрите газетку. Вроде бы в ней всё по-христиански написано. Но лучше вы разберитесь, как человек верующий и церковный. Ведь я-то даже некрещёная, а душа просит быть с Богом. Мои сыновья крестились у этих братцев, но рассказывают о каких-то странных обрядах. Похоже очень на колдовство: наговаривают на воду и дают пить, причащают кусочком сахара, сжигают  просьбы об исцелении от пьянства … Требуют вообще не есть мясного и молочного … Всё и не упомню из их обрядов.

Николай Петрович заподозрил, что деревенских жителей опять обманывают. Да ещё и кощунствуют, делают своё чёрное дело именем Иисуса Христа. Он решил поехать для совета в районный центр, где недавно передали церкви полуразрушенный храм, и появился молодой священник. С отцом Михаилом он уже был знаком и знал, что тот ему обязательно поможет. Действительно, когда он завёл разговор о «чуриковцах», священник сообщил ему, что в райцентре они развернули небывалую деятельность. Он удивляется, что часть его прихожан тоже ходят на их собрания. Люди совсем запутались.

Отец Михаил рассказал Николаю Петровичу  историю   религиозного движения «Общество духовных Христиан-Трезвенников Братца Иоанна Чурикова». Это общество было основано около ста лет  назад крестьянином Иваном Чуриковым. В основе его учения — идея о духовном спасении путём отказа от алкогольных напитков и курения. Он проповедовал в разных местах, даже и в Кронштадте, и в Петербурге, но был оттуда выслан, так как его беседы носили скрытый антиправославный характер.

В 1914 году Петроградская духовная консистория издала указ о признании Чурикова сектантом. Однако купцы помогли ему приобрести дом на Петровском острове, где по воскресеньям устраивались массовые (до 2000 человек) собрания. Затем Чуриков организовал строительство двухэтажного особняка в Обухове, который был назван «Молитвенный дом братца Ивана Чурикова».

После революции Временное правительство, а потов Советская власть поддерживали чуриковцев, и он тоже с ними сотрудничал. Однако в 1929 году сектанты, как разрушители Православия, стали им уже не нужны, поэтому многие из них были арестованы ОГПУ.

Пришли годы перестройки, и секта, которая все эти годы существовала тайно, снова себя открыто проявила, в 1991 году её даже зарегистрировали. Как и бывает в сектах, она стала делиться на различные направления. Одни чуриковцы видят в Чурикове праведника и святого, другие верят в его божественное происхождение.

Богослужение чуриковцев напоминает протестантское молитвенное собрание со свидетельствами об исцелениях. Перед собравшимися – «иконостас»: в центре портрет Чурикова в полный рост, справа и слева от него иконы Христа и Богоматери. Собрание начинается со всеобщего пения общепринятых православных богослужебных песнопений, которые затем перемежаются специфическими песнопениями чуриковцев. Далее следует проповедь наставника с цитатами из бесед Чурикова. Затем начинаются свидетельства исцелившихся от пьянства или наркомании, и снова читается проповедь. В конце службы наставник сжигает перед изображением Чурикова записки с просьбами об исцелении от пьянства. Потом все подходят к нему, и он причащает народ сахаром, так как причащаться виноградным вином им запрещено по данному обету.

Чуриковцы проповедуют, что братец Иоанн Чуриков является Христом. Тем самым Христом, который должен во второй раз прийти, чтобы судить все народы.  А воскресение мёртвых, по их мнению, необходимо понимать духовно: будучи пьяницей, человек был духовно мёртв, а став трезвенником – воскрес. И Христос не буквально воскрес, а воплотился в братце Иоанне Чурикове.

***

Николай Петрович был потрясён  услышанным. В современной деревне после уничтожения колхозов нарастали безработица, безысходность и, как результат, – пьянство.  Народ брошен, у него теперь нет ни духовной, ни социальной опоры. А тут ещё появились «чуриковцы», главная задача которых – не исцелить его от пьянства, а разделять и самим обогащаться.

Деревенские люди им поверили сначала,  приняли за христиан и своих спасителей, так как не знали православного вероучения. А теперь их начинали одолевать сомнения и разочарования. До Николая Петровича стали доходить рассказы о судьбе бывших «чуриковцев». Особенно его поразила история Ивана Смирнова, шофёра из райцентра. Став горьким пьяницей, он уже не мог работать шофёром. А дома большая семья. Жена чуть не силой привела его на собрание «чуриковцев», и он был буквально загипнотизирован обещаниями вернуть его к нормальной жизни. Иван поклялся перед портретом Ивана Чурикова, что больше не будет пить. Наставник дал ему кусочек сахара и стакан наговорённой воды, потом сжёг его записку с клятвой.  Иван старался не пропустить ни одного собрания и больше не брал в рот спиртного. Наставник, видя  его усердие, через месяц сказал:

– Мы, трезвенники, не едим мясного и молочного. Это трудно, но постарайся, чтобы закрепить свой успех.

Иван послушно стал вегетарианцем, хотя это тоже далось ему с трудом. Зато его снова взяли на работу в сельпо.  Он жил теперь новой, непривычной для него жизнью и тихо радовался.

Вскоре наставник увеличил свои требования к нему. Он внушал:

– Ты не ешь мяса, не пьёшь молока. К чему вам с женой иметь большое хозяйство? Продай всё, а вырученные деньги отдай на нашу благотворительность. У нас широкий круг деятельности, мы многих излечиваем от пьянства. Твои деньги нам очень помогут в нашей работе.

Иван растерялся: выручку от проданного мяса и молока он тратил на ремонт своего старого дома, который строили ещё его родители. Да и детей он собирался отправить учиться в город. Для их содержания тоже нужны деньги. Стал советоваться с женой, но та испугалась даже одного намерения продать скотину. Она убеждала мужа:

– Иван, многие в посёлке уже ликвидировали всю живность у себя на подворье. Без всяких забот смотрят телевизор да попивают. А мы с тобой удержались от этого. Живём по-крестьянски, как жили наши родители и деды. Нет, только злой человек мог тебе дать такой совет. Я больше этому наставнику не верю.

Да и Иван тоже начал сомневаться в благих намерениях «чуриковцев».  В  расстроенных чувствах он поехал по заданию сельпо в город за товаром.

Наставник ему советовал:

– В дороге молись Иоанну Чурикову, он – вновь воплощённый Христос. Тогда с тобой ничего не случится.

Иван, как всегда, по привычке следовал его совету и в этот раз. Однако никто ему не помог в этой последней поездке. Расстроенная душа шофёра с трудом пыталась сосредоточиться, и в результате  — лобовое столкновение с самосвалом.

На похороны, кроме родственников и односельчан, пришли и «чуриковцы». Однако их тут же отогнали от дома погибшего Ивана, где с ним прощались.

***

Николай Петрович решил освятить свой дом, чтобы и впредь к нему эти «трезвенники» не заходили. Он привёз из райцентра отца Михаила, своего транспорта у того в те времена не было. Священник освятил не только внутренность дома, но и стены снаружи, а также весь участок. Вдалеке стояли пожилые муж с женой, Зинаида и Виктор Синицыны. Старики внимательно и враждебно смотрели на происходящее. Они уже были «чуриковцами», хотя не выпивали и были рачительными хозяевами, держали корову и обрабатывали большой огород. Николай Петрович подумал:

– Что же «трезвенникам» от них надо? С какой целью они и их заманили в свои сети. Похоже, что они устроили в их большом  доме свой штаб. А старики и рады, что их привечают.

В беседе за чаем он поделился с отцом Михаилом своей мечтой – построить в деревне небольшую часовенку. Священник одобрил этот план и посоветовал:

– Сначала начнём проводить молебны в клубе или в сельсовете, если местные власти позволят. Посмотрим, много ли желающих вернуться в Православие. А потом будем оформлять документы на землю и просить благословение у архиепископа на строительство часовни. Если собранных денег будет достаточно хотя бы на сруб и крышу, то можно приступать к этому благому делу. Всё остальное будем доделывать постепенно, если у местных жителей появится желание молиться и украшать Божий дом.

В тот год, когда в деревне стали проводить молебны и строить часовню, произошло неожиданное событие. Внезапно старики Синицыны заболели. Перед смертью, которая произошла  в один день, они стали упорно просить приехавших сына и невестку позвать к ним священника. Отец Михаил, не откладывая, сразу приехал, исповедовал и причастил умирающих. Удивлённому Николаю Петровичу священник сказал:

– Неисповедимы пути Господни! Старики искренне покаялись за грехи своей долгой жизни и благоговейно причастились. Теперь Бог их не оставит. Царствие им Небесное! Надо нам набираться терпения и молить Господа Иисуса Христа, чтобы он пробудил от духовной спячки и других жителей деревни.

Священник, помолчав, продолжил:

– В Евангелии  Иисус Христос призывает нас к Себе: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко» (Мф. 11, 28-30).  Святые подвижники толкуют эти слова так.  Иго Христа  – это знание Его заповедей и исполнение их в своей повседневной  жизни. Жизнь и  жертвенный подвиг Спасителя для нас – живой образец. Но иго Господа является благим, и бремя Его лёгким, так как ведёт наши души к Свету и Истине.