Вологодский литератор

В нашей деревне Геннадий появился ещё в начале 70-х. Говорят, пришёл после освобождения из тюрьмы в Шексне. Тогда он имел городской вид, был красив, чистоплотен и немного заносчив. Однако пришлось работать в коровнике сторожем, как и простому деревенскому мужику.  На должности в конторе его не брали, хотя был образованным: боялись тюремного прошлого. Сам Геннадий, однако, утверждал, что попал в заключение без вины: работал завхозом на складе, начальство проворовалось, а на него списали растрату. Был он  миролюбив, никогда  ни с кем не ссорился.

Вскоре он привёз откуда-то жену, женщину видную, громкоголосую и решительную. С нею, а звали её Нюрой, прибыли и два её сына – подростка. Она всю жизнь с ранних лет работала в своём колхозе дояркой. На эту же должность её определили и у нас. Дали им пустующую избу, и, казалось, жизнь в новой семье пошла на лад. Вскоре у них родился сын, назвали его Петей.

Несмотря на свою решительность и смелость, Нюра очень боялась пьяных. Говорили, что её первый муж пил горькую и что-то такое сотворил, что напугал женщину до смерти. Она никогда его не вспоминала, даже в разговоре с подружками доярками, как они её ни выспрашивали с любопытством. Геннадий ей понравился, видимо, своей трезвостью, выпивал только в праздники и то немного. Вот она ему и доверила свою сиротскую жизнь. Однако постепенно и он начал пьянствовать от скуки. Человек он был азартный, много повидавший и испытавший, поэтому спокойная деревенская жизнь вводила его в уныние.  Он не чувствовал родной почвы под ногами, всё ему было чуждо. Когда он приходил домой пьяный, Нюра в страхе убегала из дома, хотя муж вёл себя спокойно и сразу ложился спать и засыпал. Кончился семейный разлад разводом. Нюра, как примерный работник, вскоре получила квартиру в новом деревянном доме, а Геннадия не взяла с собой, и он остался жить в старой избе.

Слово страсть произошло от слова страдать. Известно, что страсть пьянства – это болезнь тела и души. И эта болезнь всё более и более уничтожала в Геннадии здоровье телесное и духовное. Председатель колхоза, видя, что его работник гибнет, строго сказал ему:

– Или поезжай в город и закодируйся, или  выметайся из нашего колхоза. Уволю. Ты нам чужой. Вот твоя жена Нюра сразу стала нам своей. Труженица и честная женщина.

Геннадий с надеждой на исцеление поехал в город и закодировался. Уезжать он не хотел из этой деревни: здесь самые близкие ему люди – любимая (хоть и бывшая) жена и сынок.

Прошло полгода, и он снова вернулся к своей страсти. Кодирование ему не помогло, а только прибавило болезни. Как и грозил ему врач-нарколог, пьянство после кодировки привело его к эпилепсии. В его старой избушке собирались только пьяницы, а всех друзей он лишился. Если раньше односельчане называли его – Геннадий Петрович, то теперь к нему привязалась обидное прозвище – Лапоть, образованное от его фамилии Лаптев.

Единственным его верным другом была собака Бим. Как и его литературный прототип, была она крупным белым псом. А ухо и часть морды были чёрными. Бим не стыдился своего опустившегося хозяина и везде сопровождал его. В перестройку, когда ввели талоны на водку и папиросы, Геннадий стал заниматься «бартером». Так он гордо называл своё новое позорное занятие: к нему все окрестные пьяницы стали приносить вещи, украденные у семьи. Чего только тут не было! И одежда, и тазы, и посуда, и стиральные порошки, и приёмники… Он нагружал всё это на тележку и вёз это добро по улицам деревни, останавливаясь около домов и предлагая свой товар в обмен на водку или, если таковой не было у хозяев, продавал им по дешёвке. То и дело у той или иной калитки слышался его грубый сиплый голос. С фальшивой бодростью он кричал, выкликая хозяев дома:

– Бартер! Бартер! Бартер!

К сожалению, крестьянский общинный лад, мало затронутый колхозами,  во время перестройки совсем расшатался. То, что по традиции было позорным поступком, вдруг стало для некоторых односельчан совершенно безобидным. Поэтому желающих приобрести украденные пьяницами у семьи вещи нашлось в деревне достаточно, чтобы этот уродливый «бартер» продолжался постоянно.

Геннадий совсем опустился, родной сын его стыдился. Только Бим любил его и согревал его одинокую, одичавшую душу в редкие трезвые минуты. Вместе с пьянством развивалась и эпилепсия, и вот однажды утром начался сильнейший приступ. Он лежал в своей избёнке на полу неподвижно и ясно понимал, что сейчас наступит его смертный час. Пёс тыкался в его окоченевшее тело носом, лизал лицо и руки, но вдруг понял всё и страшно завыл, выскочив во двор. Геннадий остался наедине со смертью. Она его страшила не только физически, но и духовно. В роковую минуту он вдруг прозрел и понял, что его ожидает прямая дорога в ад. Душили воспоминания о разных мерзких поступках, им совершённых, его брошенная семья, позор, который сопровождал его пьянство все последние годы. И вдруг, как о последней надежде, он вспомнил о Боге, о Богородице, об Ангеле- Хранителе… Тоска предсмертная скрутила его: он боялся их просить о помощи, как недостойный ужасный грешник.

Однако покаяние – великое дело, и это жестокое предсмертное покаяние дало ему смелость обратиться за помощью к Богородице:

– Богородица, смилуйся!!! Я больше не буду пить! Буду работать и жить как все честные люди! Смилуйся, Богородица! – кричал он, но это ему только казалось. От слабости он едва шевелил губами. Это кричала его истерзанная душа.

Постепенно тело стало согреваться и распрямляться, а из глаз неудержимо полились слёзы. Он возвращался к жизни.

– Богородица помиловала! Вот чудо-то! – пела его душа. Он долго в каком-то странном, необычном для него состоянии задумчиво сидел на полу, потом встал. Первое, что он сделал, это начал прибирать свою захламлённую избушку, словно очищал свою душу. С улицы вернулся Бим и радостно запрыгал вокруг хозяина. Он один был свидетелем происшедшего чуда. Воскресшему очень захотелось пойти к бывшей жене и попросить у неё прощения. Вечером пришёл к Нюре. Вся семья сидела за столом и ужинала. Геннадий сел на порог и повесил голову.

– Что скажешь? Зачем пришёл? Если за деньгами  – не дам. И не проси.

– так встретила его жена. Помолчав, он вдруг тихо произнёс:

– Нюра, прости меня – дурака. Я больше пить не буду.

– Кто тебе поверит! Сто раз обещал мне! – сурово отвечала бывшая жена.

Он сидел и молчал, не имея сил рассказать о своём чудесном спасении от смерти. Наконец, набравшись смелости, кратко рассказал о случившемся с ним  происшествии. Жена не могла поверить, однако сердце подсказывало ей, что чудо было, что это не бред. Таким смиренным и кротким она ни разу мужа не видела. Однако вернуть его в семью пока не решилась.

В колхозной конторе ему больше повезло: председатель снова взял его на работу. И жизнь Геннадия пошла по трезвому пути. Часто вечерами  он заходил к Нюре и приносил небольшие подарочки детям.

Так прошло полгода. И тут случился новый загул. Ведь душа его была пуста и больна, ослабевшему человеку никакой поддержки от людей не было. Всё ещё он был для односельчан «Лапоть». Веру в возрождение вернуть трудно. Да и возрождение было кратковременным, он быстро забыл чудо, которое он пережил, и Того, Кто ему помог вернуться к новой жизни. Мужик снова покатился вниз.

И снова страшный приступ повторился… Снова он пытался из последних сил, которые едва теплились в его умирающем теле, просить:

– Смилуйся, Богородица! Смилуйся! Пить не буду больше…

И снова Божественная милость вернула его к жизни. Бог – это любовь, Он всех желает спасти.

Однако Геннадий, получив снова чудесное спасение, снова отверг помощь Богородицы, когда через какое-то непродолжительное время запил. Знаменательно, что это произошло 20 сентября, накануне праздника Рождества Пресвятой Богородицы. Сначала пьяная компания гуляла и пила вместе у Геннадия, покупая водку на его зарплату. Ему страшно хотелось дружбы, внимания и даже любви, и пьяницы его ублажали, расхваливая его добрый характер и щедрость. Поздно вечером он, еле стоя на ногах, пошёл их провожать. Постепенно все разошлись, и он повернул домой. Вот тут-то и случился страшный приступ, прямо на безлюдной дороге. Он лежал скрюченный и онемевший и снова просил:

– Богородица, смилуйся! О, смилуйся…

Но ответа не было. Смерть змеёй подползала к горлу и душила его.

Ночь выдалась холодная. Пришли первые ночные заморозки, что часто бывает в наших северных краях, несмотря на бабье лето. Первым обнаружил недвижное тело Геннадия его верный пёс Бим. Он почувствовал что-то неладное и бросился разыскивать хозяина. Обнаружив его, он страшно завыл. Вой был такой жуткий и долгий, что из соседних домов выскочили заспанные люди и увидели Гену. Подойдя, один из них пощупал пульс и понял: он ещё жив, хотя сердце делало длинные паузы и, казалось, что вот-вот остановится. Молча, с большим трудом, дотащили больного до его хибарки. Вызвали скорую помощь, которая долго ехала из  райцентра. Но было уже поздно. Грешная Генина душа переселилась в мир иной.

– Отмучился, – сказали мужики приехавшему фельдшеру.

***

Наступило радостное солнечное утро Праздника Рождества  Пресвятой Богородицы. Жёлтая и багряная листва на деревьях золотилась на солнце, а увядшая трава, покрытая инеем, сверкала серебром. Бог с любовью щедро даёт нам радость и силу жизни, показывает красоту им сотворённого мира. Но всегда ли люди это понимают и ценят?