Вологодский литератор

Майским солнечным днём на одной из многолюдных московских улиц можно было заметить мужчину средних лет, небольшого роста, с бородкой и с большим старомодным портфелем в руках. Одежда и быстрая походка делали его похожим на шагающих рядом прохожих, но по типу лица он заметно отличался от столичных жителей. Он был похож на крестьянина русского севера, облик которого можно увидеть на старинных фотографиях или на картинах художников девятнадцатого века. И фамилия у него тоже была крестьянская – Ржаницын.

Наш герой свернул на бульвар и, пройдя его, оказался у высотного здания с надписью на мраморной доске: «Научно-исследовательский институт радиотехнического оборудования». Он поднялся по гранитным ступеням и зашел в вестибюль, где стояли турникеты. Оглядевшись, подошёл к окошку с надписью «Бюро пропусков» и, разглядев в нём черный пиджак с галстуком, сказал:

— Здравствуйте, мне нужно встретиться с директором или с ведущим специалистом. У меня важная информация. Вот мой паспорт.

Он протянул в окошко документ и стал ждать. Минуты через две он услышал:

— Николай Семёнович, у вас есть командировочное удостоверение, направление или вызов?

— Нет, но у меня очень полезные для вашей организации сведения.

Он достал из портфеля папку с трёхцветным российским флагом на обложке. Из окошка послышалось:

— Оставьте ваш материал, я его передам, кому следует. За ответом приходите через неделю.

— Через неделю? – Николай почесал в затылке. – А раньше нельзя?

— Нет, через неделю, не раньше.

Всё это говорилось таким ровным железным голосом, что Николай подумал: уж не робот ли там сидит. Он пригнулся ниже, но ничего, кроме пиджака и галстука, не увидел. Поколебавшись, протянул в окошко свою папку, получил назад паспорт и вышел из негостеприимного дома, раздумывая, как ему быть дальше.

Он приехал в столицу издалека, остановился в подмосковном городке у своего друга, который и посоветовал ему обратиться в этот институт со своим проектом. Рассчитывал погостить два – три дня, а теперь, оказывается, надо ждать неделю, а то и больше. Конечно, друг не откажет, но всё равно неудобно, ведь у него семья.

В портфеле лежал ещё один экземпляр рукописи, и он решил посетить ещё одно предприятие, на этот раз несекретное – Институт радиоэлектроники Академии наук. Директором там был известный специалист по радиолокации.

Москву Николай знал хорошо – пять лет здесь учился. Полчаса на метро, и он в центре столицы. Ещё двадцать минут хода и он у знакомого здания. В вестибюле охранник любезно подсказал, как позвонить в приемную директора. По телефону женский голос вежливо ответил, что к нему скоро выйдут. И действительно, минут через пятнадцать к Николаю подошёл молодой человек и представился аспирантом академика.

— Алексей Васильевич занят, он просил меня познакомиться с вашим проектом, — сказал он и повёл Николая в комнату для посетителей. Там Николай разложил на столе листы с формулами и рисунками и стал подробно излагать свою идею. Однако вскоре стало ясно, что аспирант, судя по глупым вопросам, не владеет даже основами теории. «Послали ко мне недоучку!», — Николай еле сдерживался, чтобы не наговорить грубостей.  Кое-как доведя до конца свой доклад, собрал бумаги и затолкал их в портфель. Достал папку, такую же, какую недавно оставил неизвестно кому, написал на ней номер своего телефона и вручил аспиранту: «Очень прошу вас, передайте Алексею Васильевичу». Молча простился, кивнув головой, и пошёл к выходу.

Расстроенный очередной неудачей, в состоянии сильного раздражении он стемительно шагал по улице, надеясь, что быстрая ходьба его успокоит.

* * *

А ведь когда-то, в молодые годы характер у него был очень спокойный. Бабушка младенцем носила его крестить и рассказывала, что он даже не пикнул, когда его погружали в купель. И рос он ребёнком тихим, молчаливым, почти никогда не плакал. Опасались, что будет туповат, но нет – школьные науки давались ему легко. Правда, одноклассники всё равно считали его тронутым, ведь он сторонился шумных забав, а больше молчал, будто размышляя о чём-то

Жила их семья в деревне, недалеко от большого промышленного комбината. Постепенно рядом с комбинатом возникал городок, который поглощал деревню, но детство Николая прошло в деревенской избе. Отец работал на комбинате, мать еле управлялась с хозяйством и с четырьмя детьми, младшим из которых был Николай.

Когда ему было лет семь, заметили за ним удивительную способность. Начнут старшие дети ссориться или даже драться, Коля прибежит, сядет, молча на них посмотрит, и ссора прекращается. Позже, когда им дали квартиру в пятиэтажке, отец иногда приходил домой пьяным, начинался скандал. Коля заходил к родителям в комнату молча, а порой и незаметно для них, переводил взгляд с матери на отца, и скандал затихал.

Мать рассказывала соседке:

— Вдруг чувствую, вся злость у меня пропадает, и ругаться не охота, а это, оказывается, Коля пришёл и на нас смотрит.

Он не раз мирил своих одноклассников, чувствуя при этом радость, как от хорошо выполненного дела. Однако, о своей необыкновенной способности мирить людей никому не говорил – боялся свой дар потерять. Мать допытывалась: «Коля, в чём секрет?», но он пожимал плечами. А секрет был прост: он молча произносил молитву, которой научила его бабушка. Всего два слова: «Господи, помилуй». А ещё, перед самой своей смертью бабушка велела ему причащаться не реже четырёх раз в год. Этот её завет он выполнял — ходил вместе с матерью в церковь, пока не дорос до пятнадцати лет. Потом увлёкся физикой, математикой, поступил в один из лучших московских вузов. Вместе с детством остался в прошлом и его дар миротворца.

Специальность, которую он себе выбрал, называлась «радиолокация». Этой областью радиотехники он заинтересовался ещё школьником. Знал, что «умные» радары нужны для управления самолётами, космическими аппаратами, для обнаружения подземных объектов, для поиска людей под завалами. Однако почти все выпускники этого вуза распределялись в секретные оборонные предприятия. Он тоже проходил практику в таком предприятии и видел, какая идёт бурная работа по совершенствованию радиолокаторов военного назначения. Впервые осознал масштаб непрекращающейся, изматывающей гонки вооружений, в которую втянута страна. А вот причину враждебности между странами, которая толкает на безумные затраты материальных и интеллектуальных ресурсов, он не понимал, да и никто, кажется, не понимал.

А хорошо было бы примирить страны, как когда-то он мирил людей – так думал наивный юноша. Только вот как это сделать, и возможно ли это вообще – этого он не знал.

Учился он серьёзно, не отвлекался, как многие студенты, на спорт, на пьянки, на девушек. Одна студентка, такая же серьёзная, присмотрела этого застенчивого паренька, угадав в нём надёжного и по-крестьянски основательного мужчину. На последнем курсе они поженились и, получив дипломы, уехали в родной город Николая, где им предложили хорошую работу.

* * *

В Институте радиотехнического оборудования, в просторном кабинете главного конструктора заканчивалось очередное утреннее совещание.  Отпустив своих сотрудников, хозяин кабинета попросил остаться начальника одного из отделов.

— Посмотри, Сергей Петрович, что мне вчера принесли, – он протянул своему коллеге папку с триколором. – Не перевелись ещё Кулибины в наших провинциях. Я полистал и удивился: похоже на наш проект «Стена» — обнаружение малозаметных целей. Помнишь, 12 лет назад отдел Логинова этим занимался?

— Как не помнить, я ведь в том отделе тогда и работал. Только результат оказался слабым, нужного эффекта мы не получили. И тему эту у нас закрыли.

— Я знаю, что закрыли, но интересно: простой инженер, в каком-то конструкторском бюро работает, а излагает всё грамотно.

Сергей Петрович сел в кресло и стал бегло просматривать врученный ему аккуратно сброшюрованный текст. Вдруг он замер, уставившись в какую-то схему. Лицо его покраснело, выдавая сильное волнение.

— Тут что-то интересное, — произнёс он каким-то чужим голосом. – Я заберу с собой, почитаю внимательно…

Через два дня Сергей Петрович снова сидел в кабинете своего начальника и докладывал:

— У этого Ржаницына, кроме известных нам вещей, есть очень интересное решение. Он предлагает дополнительный блок, который позволяет повысить чувствительность радиолокатора почти в десять раз. Мы моделировали на компьютере — всё получается. Теперь можно готовить натурный эксперимент.

— Но ведь с тех пор, как мы эту тему оставили, технология «Стелс» сильно продвинулась, — возразил Леонид Борисович. – У истребителей эффективную площадь рассеяния уменьшили тоже примерно в десять раз.

— Так и чувствительность радиолокатора можно ещё повысить, надо только добавить еще такой же блок. В этом весь и фокус! — Сергей Петрович радостно потирал руки. — Этот Ржаницын – парень с головой. Как с ним связаться, Леонид Борисович? В его папке только фамилия указана и город – Северокамск.

— Дело в том, что этот болван из бюро пропусков велел ему придти через неделю. И даже номера телефона у него не взял. Правда, паспорт скопировал.

— Через неделю? Он ведь может в другие места пойти со своими идеями. Творчески одарённые натуры – они шибко обидчивые и нетерпеливые.

— А что же вы — толковые ребята, а не могли додуматься до такого решения?

— Может быть, и додумались бы, но вы же помните, Леонид Борисович, как нас тогда дергали с лунной тематикой.

— Ну хорошо, встретимся мы с этим Ржанициным, похвалим его, а дальше что? В штат его сразу не возьмёшь, да и захочет ли он переезжать в Москву. Оформить его по договору, как стороннего исполнителя? Вряд ли первый отдел разрешит… В общем так, Сергей Петрович: скажем ему, что идея нам понравилась, и что мы её когда-нибудь попробуем применить. И пусть спокойно возвращается домой.

— А как же авторство? Ведь его фамилию в наших документах не напишешь.

— Не напишешь. Ну что делать. Как сказал поэт, «Остаётесь вы безымянными, гениальными невидимками». Как там дальше: «Называют вас просто — локаторщики», — он рассмеялся.

— Загвоздка-то вот в чём, я уже говорил: он может передать своё решение другой организации. Если уже не передал.

Они задумались.

— Вот что, — сказал, наконец, Леонид Борисович, — ведь этот Ржаницын – носитель секретной информации. Я бы даже сказал, сведений государственной важности. Надо ФСБ подключать. Они его быстро разыщут и проинструктируют, как надо себя вести…

Через час в кабинет главного конструктора довольно бесцеремонно вошёл высокий здоровяк с рыжеватыми волосами. Он внимательно выслушал Леонида Борисовича и попросился в смежную комнату, чтобы сделать необходимые звонки. Вскоре вышел оттуда, заканчивая разговор по сотовому телефону:

— Только вы жену не напугайте. Так и объясните: его проект понравился, теперь хотим вашего мужа разыскать и доставить к руководству института.

Прощаясь, рыжеволосый сказал:

— Ну вот, дождемся звонка из Северокамска, тогда я вам позвоню…

В конце рабочего дня в кабинете главного конструктора раздался звонок:

— В Запрудном он остановился, у своего друга., — услышал Леонид Борисович. — Завтра с утра отправлю туда своих ребят. Как найдут его, сразу привезут к вам.

* * *

В то время, когда в столице шли переговоры о дальнейшей судьбе Николая, он прогуливался по улицам подмосковного городка. У него зазвонил телефон:

— Николай Семёнович? Это Валерий, аспирант, мы с вами знакомы, — голос  звучал взволнованно и очень почтительно. — Я звоню по просьбе Алексея Васильевича. Он хотел бы с вами встретиться. Вы смогли бы подойти к нам завтра в два часа?

Николай не сразу сообразил, что ответить.

— Подождите, я вам сейчас перезвоню, — сказал он и стал размышлять. Завтра день святителя Николая, надо обязательно причаститься. Служба закончится часов в одиннадцать, а с одиннадцати до двенадцати у электричек перерыв. На электричке до Москвы почти час езды, потом с вокзала добираться ещё час. А ведь ещё надо где-то хорошенько перекусить… Он набрал номер:

— Нет, к двум часам я приехать не смогу. Я ведь сейчас в Запрудном, и получается так, что раньше двенадцати мне не выехать.

Неожиданно он услышал:

— Я за вами приеду, Николай Семёнович. Дорогу в Запрудный я хорошо знаю. Скажите, где вас найти.

— Подъезжайте часов в одиннадцать, прямо к церкви. Я буду там вас ждать. Да, да, к церкви, к храму. Там высокая колокольня, её отовсюду видно…

Утром Николай вышел из дома вместе со своим другом Андреем. Тот шёл на работу, на хлебокомбинат – единственное в этом городке крупное предприятие. Жена Андрея работала в швейном ателье, она ушла из дома раньше, повела сына в детский сад. Какое-то время Николай с другом шли вместе, и тот рассказывал:

— Этот храм у нас открылся год назад. Восстанавливали чуть ли не всем городом. Настоятель там – отец Георгий, монах, из бывших десантников. Орденом награждён. Говорят, дар провидца у него…

На исповеди Николай говорил отцу Георгию:

— Привёз я в Москву свой проект – как усовершенствовать радары, чтобы можно было обнаруживать малозаметные цели, но москвичи меня слушать не хотят. А я обижаюсь, злюсь на них. Грешен, гордыня меня одолевает.

Отец Георгий, лет шестидесяти, с седой бородой, высокий, худощавый, говорит спокойно, доброжелательно:

— Злиться не надо. Смирение и терпение – вот главное в жизни.

— А вот скажите, батюшка, разработка новых радаров для обнаружения самолётов и ракет потенциального противника – это не богопротивное занятие?

— Нет, не богопротивное. Эта работа, чтобы мир был на Земле. Заповедь блаженства вспомни: «Блаженны миротворцы, ибо они сынами Божиими нарекутся». Только перед началом работы не забывай сказать: «Господи, благослови»…

После литургии Николай подошел к кресту последним:

— Мне, батюшка, позвонили из Института Академии наук, сказали, что приедут за мной.  Благословите, отец Георгий.

— Погоди пока. Что-то тяжело мне тебя отпускать. Давай-ка поднимемся на колокольню, поближе к Господу будем.

Николай пошёл вслед за батюшкой по крутой лестнице. Поднимались долго, пока не оказались на звоннице. Открывшийся отсюда вид завораживал: дома, как из детских кубиков составленные и наполовину скрытые деревьями, ровные нитки железной дороги, а за ней залитые майским солнцем, отливающие голубизной пруды. Николай вздохнул. «Счастливые люди живут в этом уютном городке, – думалось ему. — Пекут хлеб, шьют одежду, воспитывают детей. Не знают они нервотрёпки, этой сумасшедшей гонки, чтобы не отстать в вооружении от запада»…

От приятного зрелища его оторвал отец Георгий:

— Послушай, что я тебе скажу. Будут у тебя соблазны: хвалить тебя будут, а ты не возносись. В чём-то ты людей превосходишь, а в чём-то они тебя. Тщеславие в себе подавляй. Не нужна человеку слава, нужен мир в душе.

— А мне слава не нужна. И богатство тоже. Мне бы свою идею внедрить и больше мне ничего не надо. Знаете, когда твоя идея заработает, так радостно на душе!

— Э, дорогой, ты не знаешь, как слава, успех изменяют человека. Вот расскажу тебе историю из своего афганского прошлого.

— Командир роты у нас был замечательный: ни врага не боялся, ни начальства своего. А нас, рядовых, берёг, как своих детей. Мы его так и звали – батя. Как-то бросили наш взвод на кишлак, там по разведданным должен был находиться один из душманских главарей. А оказалось, там духов полным-полно. Завязался бой, вызвали мы подмогу, и в последний момент, когда мы уже с жизнью прощались, подлетели наши на двух вертолётах. Батя привёл нам помощь, сам впереди шёл. В общем, разбили мы в клочья всю банду. Четверо наших полегло, да ещё раненые… А батю повысили, стал он комбатом, а потом его взяли в штаб дивизии. И там что-то с ним произошло — его будто подменили. Кто его видел, говорили: ходит важный, своих не замечает. А потом в штабе случилась неприятная история, он чуть под суд не попал…

Отец Георгий вдруг замолчал, что-то там, внизу привлекло его внимание:

— Посмотри-ка: вон там дом, где твой друг живёт. Видишь, туда сейчас чёрный джип подъехал.

Они увидели, как из автомобиля вышли трое мужчин, двое пошли в подъезд, где живёт Андрей, один остался стоять у входа.

— Может быть, это за мной приехали, из академии — заволновался Николай. – Но ведь я же сказал, чтобы подъезжали прямо к церкви. А в квартире сейчас никого нет, все на работе.

— Может быть и за тобой. Только не похожи они на академиков. Они из какой-то другой академии. С ними тебе лучше не встречаться. Ладно, спускаемся.

Когда спустились в храм, Николай увидел на экране своего телефона выключенного во время службы, два непринятых вызова. Первый вызов был ему неизвестен: наверное, от тех, которых они видели с колокольни. С ними общаться отец Георгий не советовал. А второй был от аспиранта, на этот вызов он собрался ответить, но вдруг увидел, что сам Валерий, стоит у дверей и с озабоченным видом оглядывает опустевшее помещение храма.

Николай обернулся к священнику и сложил руки для благословения.

– Иди с Богом, миротворец, тебя ждут, — сказал отец Георгий, благословив Николая.

* * *

Спустя три дня, в кабинете Леонида Борисовича состоялся такой разговор.

— Вот какое дело, Сергей Петрович, – с мрачным видом говорил хозяин кабинета. Заходил ко мне этот чекист, сказал, что нашли они этого Ржаницина. Знаешь где? В Институте радиоэлектроники. Там он успел на семинаре выступить, закрытом, конечно. Пригрел его академик, предложил ему переходить к нему в институт. Как-то очень быстро оформили ему допуск. А сейчас он отбыл к себе домой.

Леонид Борисович старался не смотреть на своего собеседника. Сергей Петрович тоже сидел, опустив глаза. Оба испытывали примерно одинаковое чувство, которое называют «угрызения совести». В народе говорят просто – «скребёт на сердце».

Вологда, июль, 2019 г.