Вологодский литератор

«Я верю, здесь расцветут цветы, сады наполнятся светом, ведь об этом мечтаем я и ты, значит, думает Сталин об этом. Я знаю: грядущее, видя вокруг, склоняется этой ночью самый мой лучший на свете друг в Кремле над столом рабочим. – Захлёбывался в холуйском экстазе поэт Евгений Евтушенко, пока Сталин сидел в Кремле. А когда уже мёртвого Сталина вытащили из Мавзолея, рыгнул праведным обличением. – Он что-то задумал. Он лишь отдохнуть прикорнул. И я обращаюсь к правительству нашему с просьбою: удвоить, утроить у этой стены караул, чтоб Сталин не встал и со Сталиным — прошлое».

С Евтушенко понятно: для российского творческого интеллигента колебаться вместе с линией начальства – обычное дело. Однако куда загадочнее, когда генеральной линии нет, а творца всё равно шатает, словно забулдыгу после двух пузырей водки с одним плавленым сырком.

«Самодовольство купеческого сословия растет с каждым днем. И Горький бьет именно в эту мишень – потому что мало кто вызывал у него такую антипатию, как этот новонародившийся тип, глубоко фальшивый в каждом слове. В крайне пристрастных воспоминаниях о Горьком Бунин откровенно клевещет на него, рассказывая, с каким упоением Горький в Ялте расписывал Чехову волжских купцов, которые все у него выходили какими-то сказочными богатырями. Достаточно прочесть «Фому Гордеева» или воспоминания о нижегородском миллионере Бугрове, чтобы представить себе истинное отношение Горького к этим богатырям (тем глупее было бы нахваливать их в присутствии Чехова, который сусальной удали терпеть не мог). – Пишет автор биографии Максима Горького Дмитрий Быков-Зильбертруд. Однако ведущий радио «Эха Москвы» Дмитрий Зильбертруд-Быков решительно его опровергает. – Конечно, Горький в «Деле Артамоновых», несколько любуясь своими купцами и преобразователями, он и преувеличивает их звероватость. Правильно говорит Бунин: «Послушать его, так все они были былинные богатыри». Он ими и любовался, как любовался он Бугровым в известном очерке о нём».

Зильбертруд раздвоился подобно гигантской амёбе? Или с приближением весны в его голове проснулись и заспорили тараканы? Отвергнув обе версии, я впал в греховное самодовольство и приписал смену быковской позиции себе, ничтожному. Поскольку два года назад, цитируя его книгу, отметил:

«Ляпнуть такое всерьёз может человек, который Горького не читал вообще. Не только Яков Маякин, но и его кум Игнат Гордеев, и зять Африкан Смолин из «Фомы Гордеева», владелица пароходной компании Васса Железнова из одноимённой пьесы, фабрикант Илья Артамонов из «Дела Артамоновых» и многие другие горьковские купцы – яркие и сильные персонажи. Неудивительно, что поволжские миллионщики Николай Бугров, Александр Зарубин, Яков Башкиров и многие другие с интересом читали Горького, а предприниматель и меценат Савва Морозов дружил с ним до конца жизни…»

Согласитесь, приятно думать, что благодаря тебе биограф Алексея Максимовича впервые после школы всё же решил раскрыть его томик! Увы, следующий абзац Быкова безжалостно растоптал хрупкую надежду. Оказывается, любуясь купцами Горький «всё время подчеркивает их бесплодие. Он даже о Бугрове говорит – там Бугров смотрит на двух гимназисток и говорит: «Ужас-то в том, что уже не могу, а всё ещё хочу». Это важная, говорящая деталь. Они чувствовали, что они хотят управлять Россией, но уже ею управлять не могут. Они бездетны, бесплодны, в том смысле, что их дети, как Фома Гордеев, хотят другого».

Горьковский очерк «Н.А.Бугров» может найти в интернете любой желающий. Никаких гимназисток там нет, как и признания миллионера в половой немощи. Наоборот, купец не без гордости бросает: «А слышали вы — про меня сказывают, будто я к разврату склонил многих девиц? …Не потаю греха, бывали такие случаи».

Та же история и с купеческими детьми из «Фомы Гордеева». Не принимает отцовскую жизнь, спивается и сходит с ума только сам Гордеев-младший. Прочие успешно ведут бизнес, только одеваются не в картузы и сапоги, а в цилиндры да штиблеты. Сын крёстного Фомы Якова Маякина, унаследовал канатную фабрику отца, зять Якова Тарасовича строит кожевенный завод, да ещё с шурином совместную коммерцию замутил. Загляните на последнюю страницу – сами убедитесь: «В городе возник новый крупный торговый дом под фирмой Тарас Маякин и Африкан Смолин».

Уже отмечалось, что Зильбертруд перевирает не только Горького. Немецкого военного писателя Роберта Кнаусса он называет Кнаухом, а его книгу «Разрушение Парижа» — «фашистской утопией», тогда как Кнаусс сочинял о войне между демократическими государствами, Великобританией и Францией. Коллеге Кнаусса Захару Прилепину приписал нелепую фразу о том, как донецкий комбат Арсен Павлов (Моторола) «крестил храмы», хотя в тексте Прилепина Моторола в соответствии с православными правилами крестится на них…

Так сам ли Быков пишет свои книги? Или за него литературные негры строчат, как за министра культуры России Владимира Мединского? Мне страшно даже думать про такую пакость, а потому предлагаю верить в лучшее. То есть в раздвоение Зильбертруда. 

Юрий Нерсесов (http://www.apn-spb.ru/publications/article29801.htm)