Вологодский литератор

Перед Новым годом у Ивана Охлобыстина вышла очередная книга — «Запах фиалки». Не про цветы, — про поколение молодых, которым мы рано или поздно оставим нашу страну. Об этом он и говорил со спецкорром «КП» Дмитрием Стешиным.

«Радиомаячок» в ладанке

Начали разговор, как водится, с наследников. Благо, у Ивана Охлобыстина — шесть детей, фактура для книги — под рукой. В книге — главный герой столичный журналист. Поинтересовался наугад:

— Сын не журналистом собирается стать?

— Нет-нет, сын у меня хочет в десант. И я ему сказал — отправлю сынок, тебя в самую горячую точку, чтобы там все пылало, чтобы ты седой вернулся!

Возможно, Иван так проверял мою реакцию и базовые принципы, но мне понравилась эта манифестация:

— Главное, чтобы парень сам хотел такую огненную жизнь, лучше чем в офисе киснуть. Но вот вашей книге, речь идет о молодом парне с неплохими задатками и крепкими корнями, живущего в нездоровой московской среде. Такой, отчасти полубогемной. Он едет в Сирию, и там у него случилась переоценка базовых принципов и все в жизни сделалось наоборот…Так?

— Да, в плане архитектуры драматургической все довольно не сложно. История классическая — неопределившийся в жизни человек попадает в некую экстремальную обстановку. И становится полноценной личностью. Пришлось от многих описательных моментов уйти, в угоду действию. Поступил, как киношник. Книга приключенческая получилась. Динамичная, яркие краски.

— Книга начинается со штурма православного храма либеральной молодежью. Главный герой, журналист, находится на стороне штурмующих, сочувствует им, снимает эксклюзив и в то же время, его раздирают внутренние противоречия — парня крестили в этом храме! Это и есть базис главного героя?

— Нет, он весь соткан из пустоты. Но на него оказал влияние его отец, погибший в Афгане. И два друга — священник и полковник Черный возглавляющий в Сирии придуманную структуру, допустим, контрразведку. В Дамаске Черный и направляет Героя на путь истинный, сопроводив словами и снабдив неким артефактом. Таким устройством, с помощью которого можно вызвать огонь на себя в безнадежной ситуации.

— «Маячок»?

— Да, «маячки» в ладанке, «русский мир», короче говоря.

«Комфорт с милитаристским душком»

— Заметил, что вы в книге не очень тепло описали людей, работающих в российских СМИ, какой-то антимир получился.

-Да, я в полной мере воплотил страшные ожидания либеральной части общества. Кстати, мною уважаемой.

-?

— Либералы должны быть. Но, они обязаны любить Родину. А они ее не любят. Я больше симпатизирую консерваторам. Но, считаю, что у большей части нашего общества (оно консервативно) слишком мало представителей во внешнем мире. Конечно, есть Захар Прилепин, есть Проханов — их мало для такой огромной страны. Нет единых медийных площадок. Предположим, у либералов есть «Эхо» и «Дождь». Любой либеральный гражданин знает куда ему обратиться. А вот куда податься консерватору, кроме охотничьего магазина? Это наша проблема, но мы ее решим.

— Но в 2014 году все как-то организовались, что в Крыму, что на Донбассе, что здесь. И не скажу, что мы проиграли информационную войну. А уж реальные войны мы никогда не проигрывали.

— Такое у нас предназначение. У каждой нации есть национальная идея и в своем болезненном пике, она впадает в имперские амбиции, не всегда справляется с ними и приходит к иллюзиям мирового господства. Это неправильно, потому что мир должен быть представлен во всем его разнообразии. И тогда на Россию возлагается обязанность все назад вернуть. И наша русская великая идея — не допустить реализации великих национальных идей всех других народов, к их большой печали.

— Приходилось в Сирии бывать?

— Я был там до всех событий. Ездил еще в студенческие годы, по обмену. Все помню. Это же Антиохия, одна из цитаделей православия! В эти же пустыни шли монахи-аскеты. Земля сказочная, и сирийцы очень своеобразные люди. Они не совсем похожи на традиционных арабов. Сирийцы чуть-чуть в себе, они такие восточные эльфы.

— Как ни странно, но я считаю, что именно христиане спасли современную Сирию. Я там с 2012 года работал, и отследил момент, когда чаша весов качнулась — христиане выжидали, но поняли, что под исламистами не выживут, не отсидятся в своих кварталах и поддержали Асада. И этот момент тоже оправдывает участие России в сирийских делах, хотя не афишируется.

— Я помню как казнили Саддама Хусейна, как он держался. И помню, кто это сделал — чужие люди пришедшие в чужую страну. Зачем?

— А нам что ждать? Чувствуется, же какая-то недосказанность, даже смятение.

— Мне кажется, что мы входим в наш самый комфортный период — с таким милитаристским душком. Русскому мужику свойствен аскетизм и тяга к перемене мест. У нас огромные территории, семьи у нас мобильные. Особо никогда не жировали. Если взять историю нашей страны, расцвет всегда начинался после гигантского кипежа, где мы в очередной раз спасаем все человечество. Если все упрощать до мультфильма, то будет примерно как всегда. Хаос, паника, революции, падение бирж, потом появится очередной фюрер, сделает что-то позитивное, всех объединит…

— И «Дранг нах Остен»?

— Ага, у них сознание в одну сторону направлено. Что-то с людьми станут делать нехорошее, может в капсулах замораживать. В общем, нас опять призовут все исправить. И мы придем. С гигантскими для себя потерями. Половину уворует начальство, лучшие друзья предадут, но мы их будем прощать и выручать. А потом будем все плакать и петь пьяные песни. Потом будет расцвет. Был «сталинский ампир», потом «путинский ампир», потом становится скучно, начинаются «фиги в карманах» от паразитического класса под названием «псевдоинтеллигенция», впадаем в отрицание всего — значит, скоро будет следующая война. Ничего в этом мире не меняется.

«Мне нравится, что все летит в пропасть»

— Не согласен. Мне кажется, мы уже многое потеряли, безвозвратно. Вернулся недавно из печальной командировки по мотивам рейтинга областей с умершими деревнями. Тверская область на первом месте. Вообще в первой десятке — «русские области». И люди там ни на что не надеются. «Чего ждете?». «Пенсий». Тоска. Такое ощущение, что сгнил или погиб корень страны.

— Я думаю, у нас достаточно сил чтобы восстать. Но произойдет это немирным способом. Но всякий раз, когда назревает очередной глобальный кипеж, откуда-то появляется интерес к жизни. Начинают расти широкоплечие Ильи Муромцы, а у женщин наливаются груди. И дети рождаются по 10 зараз уже с автоматами «Калашникова» в руках. Такое у меня сказочное, интуитивное видение. Я сам представитель русского народа, а потому верю в глубине души, что деревья умеют разговаривать. Я верю, но не могу объяснить — откуда на это возьмутся силы.

— Иван, вы в общественном сознании, да и внешне, до сих пор проходите в категории «молодой человек», хотя вам за пятьдесят. Я сам такой же молодой, но старый. Спрошу, по-стариковски, нам молодежь нынешняя будет наследовать?

— Молодежь сейчас в стадии самоидентификации. Она выросла в без стрессов в «нулевые». Чтобы сформировался характер, нужны потрясения. «Айфон» сломался, это не потрясение. У них другой подход к сбору и анализу информации. Если молодых сравнивать с техническими приспособлениями, они представляют собой модем и принтер. А мы — полностью собранные компьютеры. Но они повзрослеют, это просто — логика жизни у молодежи такая же, как у отцов. Вот ехал я сегодня по городу, и думал, что были периоды, когда Москва мне не нравилась. В 90-х она была вся завешана кашей из рекламы и вывесок. А потом все это исчезло и вернулась столичная ширь. Никуда не делась, оказывается. И в этих домах, проживут свои жизни люди, с такими же взглядами, как у меня. Ну, может чуть-чуть откорректированными временем. Мне вот 52 года, я полным удовлетворением наблюдаю за происходящим и понимаю, что все летит в пропасть (смеется). И мне это нравится. Я меньше всего хотел бы видеть своих детей плохими людьми и меньше всего — равнодушными. Но историческая обстановка такова, цепь событий, что жизнь не даст им быть плохими и равнодушными.

— Но есть же и отклонения!

— Да, есть молодые люди воспитанные в глобальной мировой культуре, им тут тяжко жить, а есть просто неадекваты психические.

«Хрюшек будут гонять до последнего «Стелса»

— Следите же, за происходящим на Украине. Пятый год войны, конца пока не видно…

— У них очень тяжелое положение. Но сердится на Украину нельзя. Они такой же народ, как и мы, только живущий южнее. Выживаемость, самоорганизация — все наше. Мы помиримся. Но сейчас, из них пытаются сделать плацдарм для нападения на Россию, чтобы обновить военные склады. Хрюшек будут гонять до последнего «Стелса».

— Мне иногда кажется, что про примирение можно забыть на два поколения, минимум!

— У меня эту книгу уже три раза подписывали, чтобы передать на Украину — в Одессу, в Киев. То есть, мы все равно в шаге друг от друга, у меня каждый день такое ощущение возникает.

— В Фейсбуке у меня были знакомые батюшки, из Мариуполя и Запорожья. В октябре они стали жаловаться, что приходят с диктофонами и демонстративно записывают их проповеди, а потом вдруг поудалялись и соцсетей. Думаю, их начали таскать в СБУ на допросы, потому что батюшки эти были пророссийские, «сепарские».Что там происходит в церковном мире, знаете?

— Церковь там, конечно пострадает. Пострадает, доказывая права на свое имущество. Будут бесконечные хождения по судам. Бабкам будут говорить строго, чтобы в «московский патриархат» не ходили. Бабки будут пугаться, конечно. Но бабки, конечно станут подозревать, что нет дара божьего в Святых дарах раскольничей церкви. Уж больно торопливо она создана.

— Почувствуют?

— Конечно, это же видно, особенно когда у тебя есть выбор — быть точно с Богом, или там, где ты с Богом — «по бумагам». Московская патриархия, плохая она или хорошая — но точно с Богом. Как ходили, так и будут ходить.

— У меня, лично, есть некая обида, которую я пытаюсь в себе давить, но не получается. Я был в Славянске, в тот момент, когда вдруг стали целенаправленно бить по церквям. Убили алтарника, минометной миной, в храме на Славкурорте. Потом несколько раз попали в храм у блок-поста «Карандаши», на въезде. И я обратился к человеку, который был близок к иерархам и попросил какого-то заступничества, огласки, реакции. А он мне заявил: «церковь вне политики, а это все политика». И я ему на прощание сказал — «будет только хуже, вас в покое не оставят». Все-таки, должна была церковь вмешаться в конфликт на Украине?

— Канонически нет. Но и не вмешаться не могла, потому что церковь это люди. Церковь сама по себе, это пустой звук. Церковь это корабль скрепляемый кровью и плотью христовой внутри общины. Когда-то могли служить на могилах мучеников. Могли нести причастие по пустыне месяцами. У нас нет привязки к чему-то бытовому.

— То есть потери храмов можно пережить…

— Но есть же и личные истории! Для меня это гибель батюшки в Луганске, осколком в затылок. Он с иконой шел! (Отец Владимир (Креслянский) погиб во время бомбежки Луганска кассетными бомбами 31.06.2014 — прим. «КП».) Я как увидел эту фотографию, злом исполнился неимоверно, думал, что нужно подорвать все АЭС, чтобы выжгло эту землю. И я, как Иван-дурак, написал все это в интернете, вывалил в мир. А потом я понял, что весь народ не может быть виноват, и стер все. Потом Одесса меня потрясла, 2-е мая, задушенная женщина, обгоревшие люди, которых забивали палками. Но всегда я раскаиваюсь в своей злобе. Потому что на Украине сейчас хаос, и власти — враги народа.

— Новый год, сложный праздник для верующих. Самая тяжелая неделя Рождественского поста. Как быть в эту ночь?

— Могу пожелать читателям КП любви, терпения и главное — желаю получить удовольствие от празднования Нового года, такое же как в детстве. Помните, это ощущение? В какой-то момент, я заметил, что детского удовольствия не вернуть. И тогда мы, большой компанией, с друзьями стали ходить на ночную литургию в новогоднюю ночь. В 10 она начинается, в 12 заканчивается, а потом салаты-шампанское, Андрей Мягков. Песни — все как надо. Но, поход на литургию, вполне заменяет чувство безраздельного детского счастья. Новый год получает совсем другой смысл, всем так советую и желаю.

ДОСЬЕ «КП»

Иван Иванович Охлобыстин родился 22.06.1966.

Женат, отец шести детей. Режиссер и сценарист двух десятков фильмов. «ДМБ» и «Даун-Хаус» стали, без преувеличений, «народными» фильмами. Автор 8 книг, три из них — о святых новейшего времени. Священник РПЦ МП, временно отстраненный от служения по личной просьбе, но, по его же словам, собирающийся вернуться к пастырскому служению.

Источник