Вологодский литератор

САД СПАСЕНЬЯ

Порубили, что любили.

Нету ягод, лишь дрова.

Вместе с садом загубили

ароматные слова,

птичьи трели, вдохновенье,

откровенье русских душ…

Продаётся всё именье,

не велик за это куш.

Выпьем чаю без варенья,

на варенье ягод нет.

Сад вишнёвый был спасеньем

от приобретённых бед.

СИМФОНИЯ УТРА

Вышел на площадку старый барабанщик,

в двери барабанит, клянчит на вино.

Врёт, что нету хлеба, врёт, что не обманщик,

и ему не верит целый дом давно.

В щели волчьей стаей подвывает ветер.

Хор квартир очнулся от ночного сна.

В этом нищем мире подрастают дети,

у того, кто плачет, – первая весна.

Дирижёр лохматый выскочил из будки,

звякнул грозно цепью, перелаял всех.

Рядом с магазином закричали утки.

Вот такое утро. Жаловаться – грех…

*  *  *

                  «Тяжёлый труд, дурной характер и талант –

                  вот он какой наш гений, наш гигант!»

                                       (Из слов спортивного репортёра)

Дурной характер, говорите, тяжкий труд.

И как таланта вашего зовут?

В какой забаве он у вас гигант

и чем заполучил желанный грант?

Спортсмен забросит шайбу, гол забьёт –

за труд игры и деньги, и почёт.

Игра и деньги. Деньги и игра…

Остановиться, вроде бы, пора.

Жизнь завлекает блеском мишуры.

Талант – от Бога, а не от игры.

Соблазны времени спешат задуть свечу.

Таланта крест не многим по плечу.

*  *  *

Шестнадцать дней пилил дрова,

забыв про буквы, про слова.

Я в день пилил по кубометру

назло жаре, дождю и ветру.

Потом колол и в штабель клал,

и сам себя не узнавал.

Росла поленница моя.

Так напилил я …очень много,

благодаря за помощь Бога.

На пару печек года на два –

мужик, каких лелеять надо!

Дым будет виться из трубы

в зиме затерянной избы.

В духовке вызреет пирог,

чтоб я восстановиться смог.

И – время браться за слова.

Они, известно, не дрова!

Их не напилишь метр за метром

и не уложишь в кубометры.

Не знаю, сколько дров сгорит,

пока душа заговорит…

*  *  *

Сердце – ловец, не упустит удар

ритма удачной строки.

Этот удар называется дар.

И возникают стихи.

Только бы, тонкая, не прервалась

связь откровений и слов.

Самая жгучая, смертная связь,

как её чуял Рубцов.

Только б мелодия, из тишины

вдруг возникая, вела.

Только бы вещие виделись сны

о наказании зла.

Слёзы от счастья и слёзы от мук

были, а значит и есть.

Флейты Орфея тоскующий звук

только что слышался здесь.

*  *  *

Срываю душистые травы –

мелиссу, чабрец, любисток –

не ради какой-то забавы.

Я их насушу себе впрок.

И в снежных просторах безбрежных,

когда надо душу согреть,

я их заварю неизбежно

и буду про что-нибудь петь.

И чая другого не надо,

попробуйте древний настой.

Поверьте, от тёплого взгляда

и мир не холодный,

другой.

ЛЮДИ?

И хотели бы встряхнуться,

но, глотнув комфорта яд,

все довольны, все смеются.

Революций – не хотят.

За рулём красивой тачки

каждый выпендриться рад,

за неё – хоть на карачки.

Революций – не хотят.

И не помнят, и не знают

ничего, за что дрались,

умных книжек не читают.

Люди, разве это жизнь?