Вологодский литератор

                                                           Подошла, улыбнулась,

                                                          Опустила глаза.

                                                           Это вечная юность,

                                                           Это жизнь и гроза,

                                                           Это снова дороги,

                                                            И дожди, и жара,                                         

                                                           Громовые тревоги,

                                                           Голубые ветра.

                                                           За великие цели,

                                                           За великую новь

                                                           Мы и жизнь не жалели,

                                                           А не то, что любовь.

 

                                                            Василий БЕЛОВ.

                                                    Из поэмы «Комсомольское лето».

 

 

 

 

                                                                  ***

Произошло что-то  невероятное!

Редактор  Неклюдов уходил по коридору,  а Белов всё  смотрел  вслед,  растерянно и счастливо, ещё не совсем понимая, что совершилось, ещё  не до конца поверив в то, что услышал.

Пётр Алексеевич  предложил  ему должность  литературного  сотрудника. Это было чудо! Да,  самое настоящее  чудо, преподнесённое,  будто на блюдечке,  скупой на подарки судьбой.  И он  сразу  ожил душою,  воспарил в мечтах.

С чем сравнить радость?

Вот если бы, бродя по лесу,  пришёл  на  поляну, а на ней — полным-полно  усыпано белых грибов,  все стоят, как на подбор, молоденькие, крепенькие.

Но даже и богатым сбором грибов её, эту радость,  не выразишь.

Случилось всё, будто по «щучьему велению».

Удручённый невесёлыми  делами, Белов забрёл в редакцию областной газеты.  Здесь его познакомили  с крепким на вид мужчиной  с открытым волевым  лицом.

— Белов Василий, — товарищ  представил  его  незнакомцу.  — Стихи пишет.

— Как же, знаю! — отозвался гость. —  Читал в «Красном Севере».

Это  был  Пётр Неклюдов,  редактор районной газеты  из Грязовца.

Он бросал пристальные взгляды  на Белова, будто изучал, будто что-то прикидывал про себя.

— Позвольте узнать, чем теперь занимаетесь? —  спросил Неклюдов у Белова.

— Мотаюсь туда-сюда, — вздохнул Василий.

— Это как туда-сюда? — не понял редактор.

— Без определённости, — пояснил Василий. — Теперь вот нахожусь  в роли воспитателя в общежитии.

-Воспитателя? — изумился  Пётр Алексеевич.

— Да, учу народ уму-разуму, — иронически улыбнулся  Белов. — Воспитываю, значит.

— Где, в каком месте? —  попросил  уточнить  Неклюдов.

-Здесь, под Вологдой, — охотно отвечал Белов.

Он почувствовал, что собеседник  заинтересовался им.

— Есть Турундаевское  торфопредприятие,  вот там, — говорил он. —  Мне эта работёнка, ой, как не по нутру. А  куда денешься? Мне бы хотелось заняться чем-то, что ближе к литературе. Но никак  не получается.  Я ходил в обком, просил дать любую работу в любой газете области. Мне отказали!

— Отказали? Почему? —  удивлённо переспросил Неклюдов.

— Не объяснили причину, — грустно выдохнул  Белов. — Отказали — и всё!

Вряд ли в обкоме имели какие-то претензии к молодому Белову. Скорее всего, отказ был вызван тем,  что у Василия  отсутствовало  даже среднее  образование, не говоря уже о специальной подготовке, о профессии  журналиста.  И  он не стал скрывать этого обстоятельства в беседе с редактором.

— Так, так, — постукивал пальцами по столу Неклюдов. — Отказали! Ну, ну…

Они поговорили  ещё о чём-то.  Неклюдов засобирался домой.

На прощанье он и предложил Василию Белову должность в своей газете.

Белов быстро собрался в дорогу, опасаясь, что  редактор вдруг  передумает. Мало ли чего не бывает в жизни!

Старый Московский тракт, выложенный камнями,   вёл через пригородные деревни на юг области, шёл вдоль железной дороги с пригорка на пригорок. Золотистыми полосами тянулись справа  поля с вызревшими  хлебами, синела безоблачная даль, а за ней  открылось  лесное царство, ещё полное зелёной бодрящей силы.

Говорят,  нельзя  войти дважды  в одну и ту же реку. Это так, но и не всегда именно так. Бывает, что человек, может, и помимо собственной  воли, вновь вступает в ту самую «реку», в которую  когда-то уже вступал.

Так случилось и у Белова!

Трясясь в стареньком автобусе,  Василий уходил душой в  былое. Семь лет назад, глубокой осенью 1949 года,  не по личному  желанию попал он впервые  на грязовецкую землю. Трудности, которые  пережил  в Вохтоге, ещё не забылись совсем, ещё  порой  всплывали  в памяти  какой-нибудь подробностью или обрывком разговора с товарищами.

Теперь он совершал второй «заход» в грязовецкий край. Но уже не  по требованию начальства, а по воле судьбы? Пожалуй, да, судьбы! Как всё сложится на новом месте? Одно его успокаивало: Белов  чувствовал, что мрачное настроение, которое  гнездилось  в сердце в последние недели, отступало, уходило куда-то безвозвратно.

Дышалось легко!

Поводов к плохому душевному расположению, казалось ему, находилось множество, они, будто жгутики в канат, сплетались в одну непреодолимую причину — невезуху. «В декабре 1955 года я, демобилизовавшись, побыл несколько дней у матери в деревне и уехал в  г. Молотов к старшему брату, у которого имелась комната, — позднее вспоминал писатель. — Я поступил столяром на завод им. Дзержинского.  Молодёжная газета отказалась меня печатать. Бригадир столяров, который был недоволен моим высоким разрядом, назначил мне экзамен на подтверждение. Я сделал качественную трехфилёнчатую  дверь, уложившись в шестичасовой срок, чем подтвердил разряд, но это ещё больше разозлило бригадира. Кроме аттестата, паспорта и военного билета, у меня уже имелся ещё один документ — партбилет, выданный Кагановическим  райкомом г. Молотова.

Тяга на родину, а также некоторые личные весьма важные обстоятельства вынудили меня летом 1956 года уехать в Вологду. Тогда же рухнули и мои личные планы, связанные с женитьбой, некоторое время я был в замешательстве. Аттестата зрелости нет, стихи, статьи и рассказы никто не печатает, жилья нет, работы и денег нет, а помогать матери надо было по-прежнему…» 8/.

Самым чувствительным  оказался разрыв с милой  девушкой, в которую  Вася  влюбился ещё в школе,  учился с нею  вместе. Серафима  чуть постарше его,  но это нисколько не мешало  васиным мечтам и планам насчёт любимой. Серафима была для него такой  красивой, такой  неотразимой,  такой единственной,  что он не мог её забыть ни во время службы в армии, ни в дальних отъездах за пределы  вологодские.

И вот новая их встреча в Вологде, куда перебралась Сима и где работала в одном из учреждений.

Переполненный  светлыми  надеждами,  Василий предложил Серафиме руку и сердце.

Но, увы,  её сердце не дрогнуло. Серафима не ответила взаимностью  влюблённому в неё будущему писателю. 9/

Почему так случилось? Это одному Богу известно.

Василий уходил от  Серафимы, ощущая глубокую сердечную рану.

Чем её можно было залечить? Наверное, только материнским участием, материнской лаской, материнской  добротой. Сколько раз  его мама  Анфиса Ивановна  приходила на выручку, рассеивала, будто яркое солнце,  душевную  непогоду, успокаивала. И поэтому рождались,  просились на бумагу тёплые благодарственные строки.

 

Мама, снова же дома я!

За колесную жизнь,

За молчанье-безмолвие

Не сердись, не сердись!

Разбуди на заре меня,

Полусонного не жалей,

Вновь пойду за деревню я,

Вдоль овсяных полей.

И припомнятся снова мне

Стародавние времена,

Перелески сосновые,

Детство, голод, война. 10/

 

Искушённому в поэзии читателю может показаться, что начинающий стихотворец Василий Белов «оттолкнулся» от  известных  строк  русского поэта Сергея Есенина.  В частности, от есенинского стихотворения, созданного в 1917 году. Напомню  отрывок из него.

 

Разбуди меня  завтра  рано,

О, моя терпеливая мать!

Я пойду за дорожным курганом

Дорогого гостя встречать.

 

Я сегодня увидел в пуще

След широких колес на лугу.

Треплет ветер под облачной кущей

Золотую его дугу.

 

Разбуди меня завтра рано,

Засвети в нашей горнице свет,

Говорят, что я скоро стану

Знаменитый русский поэт 11/.

 

Всё же такое предположение, думаю, безосновательное.  Здесь мы не найдём  ни  совпадения, ни подражания.  Нужно ещё  учесть, что в те годы, в конце 50-х  ХХ века,  когда Белов сочинил  своё стихотворение, имя и творчество Сергея Есенина  фактически  находились под запретом,  о них мало кто  знал, тем более в глубинке, в деревне.

Ощутима  и большая разница в содержании двух произведений. Если у Сергея Есенина оно связано с утверждением своего поэтического предназначения, то у Василия Белова  — это, скорее,  «покаянная речь» перед  матерью и родной деревней, переживание тяжелых военных лет, вера в лучшие времена.

Разбуди на заре меня,

Полусонного, не жалей.

Знаешь правило древнее:

Мать своих сыновей

Будит, будит, хоть жалко ей…

Не жалей, разбуди,

Наша молодость жаркая

Вся ещё впереди!

 

…Замелькали пригородные деревеньки,  близко подступавшие  к городским кварталам. Вот, наконец, и сам город.  История Грязовца, которую предстояло Белову узнать ближе, насчитывала почти два столетия, и начиналась   с Грязивитского Починка, стоявшего на тракте из Москвы на Север. 25 января 1780 года  большое торговое село, в которое превратился Починок, указом Сената было преобразовано в уездный город Грязовец.

Здесь жили купцы, ремесленники, мастера по производству сливочного масла и изделий изо льна.  С городом были связаны судьб многих выдающихся личностей, прославившихся не только на всю Россию, но и на весь мир. И первым в их ряду стоял поборник Православия, святитель Игнатий, чья деятельность  в ту пору — в период богоборчества,  была предана забвению. В их ряду  звучали имена  знаменитых уроженцев этой земли —  выдающегося  русского  химика  Льва  Чугаева,   незабвенного поэта    Василия  Сиротина,  народной  артистки  России Лидии  Сухаревской.

Да разве перечислишь всех, кто  талантом и трудом прославил грязовецкий край!

Здание из тёмного старинного кирпича, где располагалась редакция  районной  газеты «Коммунар»,  стоит  на повороте  улицы,  по ней дорога  идёт  на Вохтогу; Василий  без особого труда отыскал адрес.

Петр Неклюдов радушно улыбнулся  приезжему.

— На свой страх и риск беру тебя в редакцию! — признался он. — Надеюсь, не подведёшь меня.

Пётр Алексеевич  протянул  Белову  новое редакционное удостоверение, а также  приказ о назначении на должность литературного сотрудника.

— Оправдаю  ваше  доверие, — сказал  Василий, не скрывая нахлынувшей радости, —  буду стараться.

Ситуация в редакции в то время складывалась  непростая. Прежде газета  печаталась  на двух страницах, её редактировал В. Округин.  2 ноября 1956 года «Коммунар» вышел уже на четырёх страницах. Это был первый номер, подписанный новым редактором Петром Неклюдовым. Увеличение  издания требовало, естественно, новых сотрудников, надо же  было заполнять страницы добротными, интересными  материалами. Поэтому Пётр Алексеевич и возлагал  большие надежды на  принятого сотрудника.

Период  «безвременья» в судьбе Василия Белова закончился.

 

 

 

 

***

В осеннюю распутицу просёлок  совсем  раскис. Не  увидишь на нём ни  лошади  с  повозкой, ни  машины, ни  даже  человека.  Пустынно вокруг.  Только одинокий  путник, невысокий белокурый паренёк, бодро и широко шагал, смахивая со щёк  капли  мелкого  дождика, неожиданно брызнувшего из набежавшей  тучки.  Под сапогами хлюпала жижа. Над полем, в  стороне,  кружило  вороньё.  Птицы  выискивали  колоски, упавшие с жатки комбайна, когда  убирали  урожай.

В сумке у путника лежал кусок хлеба, мыло с зубной щёткой  и томик стихов, чтобы  вечерком заняться любимым чтением.

Новоиспечённый  литсотрудник  Вася Белов  добирался пешком в свою первую газетную командировку  — в колхоз им. Ворошилова, одно из самых крупных молочных хозяйств Грязовецкого района. Ему  предстояло  выяснить:  почему на фермах упали надои?  И  написать о причинах отставания в производстве молока. Какую  ещё тему мог поручить новичку главный редактор? Конечно, эту, деревенскую,  на ней  многие пробовали своё перо, к тому же Василий  был родом из деревни и знал сельский  уклад, что называется,  изнутри.

Теперешним  журналистам, которые пережёвывают  «новости»  из Интернета,  или «высасывают  из пальца»  сомнительные  «сенсации», трудно и вообразить, что когда-то сотрудник, чтобы добыть факты и детали для  материала, шёл пешком, или ехал на лошади, или добирался на попутной машине к месту назначения. Нужно было личное участие в том, о чём  пишешь, чтобы сполна,  по совести отвечать за каждое своё слово  перед читателями  и  героями.

Так начинал Белов познавать «творческие уроки».

Пока Василий беседовал с председателем колхоза товарищем  Саранским, разговаривал с дояркой Шевяковой, пытался вызвать на откровенность главного зоотехника товарища  Виноградова,  в Грязовце произошло важное для него событие. В газете «Коммунар» состоялся поэтический дебют Белова, в номере за 7 ноября 1956 года напечатали  его  стихотворение «В этот день».

 

Ты сегодня встала на рассвете,

И на внука спящего взглянула;

Он, проснувшись, вовсе не заметил,

Отчего же бабушка всплакнула.

Не сидится дома  молодому,

Лишь услышал песен переливы,

Убежал на улицу из дому,

Неспокойный, шумный и счастливый.

За окошком музыка гремела,

Внучек шёл со всеми, напевая;

Долго ты во след ему смотрела,

Собственное детство вспоминая.

… Шли колонны, и тебе казалось,

Вместе с этим праздником вернулась,

Заслонив собой года и старость,

Новая, непрожитая юность. 12/

 

«Этот день» означал празднование очередной годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, что тогда, действительно, считалось праздником. Начинающий поэт попробовал  в  небольшой «картинке с натуры» отразить  взаимосвязь,  преемственность поколений.

Примечательно, что своё служение в газете «Коммунар» Василий Белов начал как поэт.  Дальше пошли обычные корреспондентские будни.  Заметка из колхоза им. Ворошилова  называлась в духе, типичном для той поры: «Почему снизились надои?». В публикациях Белова была одна особенность, они выделялись авторским стилем:  выразительной краткостью, четкостью мысли; автор старался избегать «газетных штампов», хотя не всегда  удавалось.

С появлением Белова в Грязовце оживилась местная литературная жизнь, центром её  и стал Василий. При редакции по его инициативе организовали литературный кружок.  21 ноября 1956 года  в «Коммунаре»  вышла  первая «Литературная страница»  из произведений  кружковцев.  Центральное место  занимал рассказ Василия Белова «В дождливый вечер». Незатейливый сюжет о любви  деревенских обитателей  —  Алексея  и Насти,  мужа и жены, уже имевших  двух сыновей-школьников. Муж уходил на заработки   плотничать, и вдали от дома где-то  «подцепил зазнобу». Из-за  «увлечения» Алексея, чувства между ним и Настей угасали   на грани утраты, а сама семья оказалась  у черты распада.  Проникновенно описывал  Белов  душевные потрясения своих  героев.

Уже в рассказе  «В дождливый вечер»  заметны   будущие  творческие   устремления  автора   —  ЛЮБОВЬ, СЕМЬЯ, ДОМ, ЛАД.  Эти понятия  во все века  определяли устойчивость  любого общества, независимо от социального строя.  В дальнейшем  творчестве Василий Иванович  широко, объёмно раскрывал значения этих  понятий в судьбах  всего русского народа.  Это мы найдём в  повестях  «Привычное дело» и  «Воспитание по доктору Споку»,  в романе  «Всё впереди» и трилогии  «Час шестый»,  в  многочисленных  рассказах  и очерках.

Совестливость,  обострённое чувство справедливости не позволяли газетчику Белову проходить мимо, так называемых, «недостатков». И он, конечно, бичевал их со всем задором и азартом молодости, обратившись к сатирическому жанру.

— Скажи мне, дорогой читатель, — вопрошаю  я  искушённого  в литературе любителя , — кто такой «Феофилакт Косичкин»?

Услышу  много разного. «Какой-то известный учёный», — ответит один. «Нет, Косичкин, наверное,  артист», — сделает предположение другой.  «Что вы, это же политический деятель!» — уверенно заявит третий.

Увы, всё неправильно.

«Феофилакт Косичкин» —  псевдоним  великого русского поэта, прозаика и драматурга  А.С. Пушкина, один из многих, но  самый любимый. Александр Сергеевич подписывал им свои памфлеты и фельетоны в журнале «Телескоп», где выступал против известных деятелей  своего  времени Николая Греча и Фаддея Булгарина.

Подобно Пушкину, Василий  Белов тоже избрал себе псевдоним — Бредень. Фельетоны за  такой  подписью стали регулярно появляться в «Коммунаре».  Их названия «Своя рука — владыка», «Без вины виноваты», «Универсальная бабушка»   и другие уже говорили сами за себя. Фельетон —  жанр сложный, можно сказать, высший в журналистике, владеть им способен далеко не всякий пишущий. К тому же, автор фельетона  нёс личную ответственность за критику, и если для неё не было оснований, то  редакция  обычно тут  же расставалась с автором.

У Бреденя  были фельетоны  либо адресные, либо обобщающие.

Для знакомства с  этой стороной  таланта Василия  Белова приведу одну из публикаций.

 

 

                       ЦЕЛЕБНЫЙ ДВУГРИВЕННЫЙ

                             ( Маленький   фельетон)

      Как это ни странно, бывают такие двугривенные…

    — Подай, родимый,  копеечку, — жалобно тянет Анна Рябухина, старушка с плутоватыми глазами, — помолю тебе здоровья у господа.

   Посетителя, так называемого, «углового магазина», видимо, прельщает перспектива бабкиного заступничества за его, покупательское здоровье, и он великодушно избавляется от двугривенного. Как говорится, услуга за услугу. Покупатель ссужает двугривенный, а бабушка Анна Рябухина помолится за здоровье бывшего обладателя двугривенного. Квиты!

    Таким же образом благополучно приобретают целебные свойства гривенники и пятаки других посетителей магазина.

    Впрочем, надо оговориться.  Завладев двугривенным, Анна Рябухина тут же забывает  сердобольного гражданина, и все её усилия направляются на приобретение новых и новых двугривенных; ни одна молитва за здоровье «благодетеля»  не  достигает ушей всевышнего. Да и где же успеть одной старухе обмолить всех многочисленных сердобольных граждан, наивно желающих заполучить долговечность за счёт целебных гривенников.

    Не брезгует А.Рябухина и обыкновенными ржаными довесками. Когда бабушкина сумка до краёв наполняется довесками самых разнообразных геометрических форм, когда иссякают добрые чувства покупателей, Анна Рябухина уходит из магазина и по сниженной цене продаёт довески обладателям коз, кур, свиней и прочей живности.

    Всё это будет ещё непригляднее, если скажем, что у Анны Рябухиной есть дочь Серафима, проживающая в Грязовце и не обременённая большой семьёй; есть сын Александр, который платит матери алименты, есть, наконец, взрослые внуки. В довершение всего, Рябухина ежемесячно получает от государства пенсию в размере 300 рублей.

    И, удивительное дело, сын и дочь довольно равнодушно смотрят на похождения матери, которая превратилась в мелкую стяжательницу.  Хуже того, Серафима и Александр не прочь иногда и попьянствовать за счёт доходов матери.

   Поистине, святое семейство! Теперь, когда наступило лето, Рябухина реже появляется в «угловом» магазине, по-видимому длинные и тёплые дни позволяют ей делать продолжительные турне по окрестным деревням.

   Вот, собственно, и весь секрет целебных двугривенных.13/.

                                                                                                В.БРЕДЕНЬ.

 

Кроме Василия  Белова,  фельетоны в редакции никто не писал. Может, не хватало отваги  на « повседневный подвиг».

Но в душе Василий оставался, вне всякого сомнения,  поэтом.  В феврале 1958 года, накануне  очередной годовщины  создания  Красной армии,  «Коммунар»  опубликовал  его  новое  стихотворение  «Мне память ваша дорога». Поэт обращался к своим современникам от имени тех, кто погиб в больших или малых сражениях Великой Отечественной войны.

 

Мне память ваша дорога,

Я только с ней, друзья,  бессмертен,

И также страшен для врага,

Как это было в сорок третьем.

Припомните последний бой.

Я умер на степном пригорке,

Не дописав письмо домой,

Не докурив паёк махорки.

Был голубым небесный свод,

Он потемнел от смертной пыли.

Вы без меня ушли вперёд

И без меня врага добили.

А я лежал без чувств и сил,

Уже не слыша гул сражений,

Я у Отчизны попросил

Земли родимой две сажени…

Весной нарядится земля, —

Как много было мирных вёсен, —

Я слышу шорох ковыля,

И перелив девичьих песен.

И шум ветров в степных лугах.

— Я слышу всё, друзья, поверьте!

Мне ваша память дорога,

Лишь с ней я не подвластен смерти. 14/

 

 

Удивительное свойство Поэзии!

Прошло 59 лет со дня публикации, и вот это стихотворение как бы заново ожило. В 2017 году, когда в Вологде и во всей России широко отмечали 85-летие со дня рождения Василия Ивановича Белова, начальные строки произведения —  «Мне память ваша дорога»  — стали девизом многочисленных юбилейных мероприятий.

Да, Грязовец сыграл исключительную роль в судьбе будущего знаменитого писателя.  Дань благодарности  заслужил  Пётр  Алексеевич  Неклюдов,  который сумел разглядеть в Василии незаурядную личность, помогал ему во всём словом и делом, оберегал от опрометчивых шагов в творчестве и  в быту.

— Он ходил пешком, иногда ездил на лошади,  колесил  на велосипеде по всему  Грязовецкому  району.  Нигде он не изучал так глубоко, так пристально  быт деревни,  характеры её жителей, как у нас, — высказала мнение известный в Грязовце краевед, учительница средней школы № 2 Елена Коновалова. — Да, деревня Тимониха, Харовская земля —  малая Родина,  её значение для Василия  Белова велико, никто не спорит. Но по грязовецкой земле он прошёл своими ногами каждый уголок, узнавал,  запоминал  крестьян, их привычки,  сокровенные думы.  Всё это, я уверена, он  воплощал позднее  в своих произведениях. Не зря же в одном из очерков он писал: «Я купил, обул резиновые сапоги  и побежал по району».

В общении с людьми, когда работал в редакции,   Василий Белов приобретал качества, столь необходимые любому писателю — умение выслушать,  понять другого, совершенно  незнакомого человека, принять его радость или беду, как  свою собственную.

Здесь же молодой поэт познакомился с  коренной грязовчанкой Ольгой Забродиной,  в которую влюбился, и вскоре она стала его  женой.  Тогда Ольга  была студенткой педагогического института в Вологде,  приезжала в Грязовец   на выходные  к родителям.

Здесь же  Василий Белов окончил среднюю вечернюю  школу рабочей молодёжи, получил столь  долгожданный  аттестат зрелости, без которого немыслимо было мечтать о высшем образовании.

Наконец,  здесь он  был вознесён на гребень житейской славы — избран первым   секретарём  Грязовецкого райкома комсомола,  о чём  не думал и не мечтал.

Воистину, повстречал он своё  счастье  в тихом городке.

Пролетело немало лет, а Василий Иванович хранил память о грязовецкой молодости.

Приведу его  письмо  в редакцию газеты «Сельская правда», в котором он давал оценку  далёкой заре.

«Кажется, совсем недавно праздновали грязовчане сорокалетний юбилей своей районной газеты. Мне этот день запомнился, может быть, больше, чем другим: в то время впервые по-настоящему я начинал приобщаться к журналистской и литературной работе.

Хорошо помню, как хлопотали над юбилейным номером тогдашний редактор Пётр Алексеевич Неклюдов, секретарь редакции Николай Александрович Смирнов,  как в юбилейном приказе отмечались лучшие наборщики и печатники…

Правда, название газеты было тогда другое, но все мы очень гордились своим «Коммунаром». Что ж, дело, вероятно, не в названии. Время проходит, и многое в нашей жизни меняется.

Пятьдесят лет — срок довольно солидный. Но возраст газеты — это одно, а живость, задор, острота её страниц — другое. Работа журналиста  остаётся всегда молодой по своей сути. И сегодня хочется от души поздравить газету «Сельская правда» с пятидесятилетием, а также пожелать удачи и здоровья грязовецким журналистам, и тем, кто набирает, печатает и распространяет газету.

   С искренним приветом,

       Василий Иванович БЕЛОВ,

писатель, бывший сотрудник редакции грязовецкой районной газеты». 15/

По природной скромности Василий Иванович в   послании  газетчикам  не обмолвился о  бурной комсомольской юности, когда  он был вожаком грязовецкой молодёжи.

Мы же не можем промолчать о  столь значительном  этапе в его судьбе.