Вологодский литератор

Голос мамы, которого нет, но который зовёт. Никого из родных. Страх перед будущим. Ты один. И такой непривычно чужой грозный мир, который тебе ничего на свете не обещает. Все эти скрытые ощущения для маленькой детской души еле-еле преодолимы. Выдержать их хладнокровно нельзя.
Девятилетний Ванечка горько плачет, как бы жалуясь на судьбу. Жалуется подушке, как маме, которая успокоит. Нет у мальчика ныне ни папы, ни мамы. Посадили обоих в тюрьму. Посадили за то, что спасали семью от голода, выйдя в колхозное поле за колосками.
Детский дом. Большая казенная комната. Грустный вечер.
Успокаивает Ваню крепкая маленькая рука соседа по койке. Зовут соседа Коля Рубцов. Ничего ему Коля не говорит. Просто знак подаёт и ведёт за собой. На реку.
Было лето. Последние дни каникул. Берег Толшмы. Двое среди бархатистой травы. Там, внизу, обнажённая Толшма с её стрелолистами, ямами, островками. Взявший взлёт молодой куличок. Крылья птенчика то в траве, то в воде. А вон и пятнистый пловец. Подбирается к куличку. Затаился в траве. Вот-вот выпрыгнет из засады.
– Щука!– вскрикивает Рубцов.
– О-о! – вскрикивает и Ваня.
Вверху пролетает косяк журавлей. Ищет новое пастбище, где бы был для них корм. Тут и там вьются ласточки. Для них пастбище – это воздух, где мерцают крылышками стрекозы, мчатся шершни, мухи и пауты. Всюду жизнь. Принимай её, мальчики! Принимай её, летуны и пловцы! Принимай такой, какая она есть. Жизнь! С чем её можно сравнить? Разве с бесценным подарком, который тебе подарили бесплатно. Дороже жизни нет и не будет уже ничего.
Коля ладошкой – по Ваниной голове. Поднимает его из травы. И, улыбаясь, спускается с берега вниз. Туда, где песок.
– Сделаем жар!

Смотрит Ваня, как Коля разводит костёр. На душе у Вани спокойно. Словно рядом с ним старший брат, который его защитит.
Рубцов оставляет его одного. Говорит:
– Следи за костром. Я сейчас, – и уходит.
Возвращается Коля, неся под рубахой какие-то кругляки. Поднимает подол, откуда выпрыгивает картошка.
– Зарывай её в пепел!
Ваня смущён:
– Откуда она у тебя?
– Не украл её. Не подумай. Это я её сам весной ещё посадил. Возле детдома. Вот и выросла. Для костра…
Отдыхают ребята. Раскинулись, будто два праздных мальчика, на песке. Рядом плещет вода. Треск костра. А вверху облака. Там, под ними, где луг вдоль по берегу, как по строчке, торопятся вдаль пятистенники, избы, бани. Идут и идут, пропадая где-то у самого горизонта, а возможно, даже проходят через него. Неужели в тот обитаемый край, где есть всё? Было всё, есть и будет, как в сказке. Но эту сказку ребятам никто ещё не читал.
Темнеющий воздух. Пляска теней то по берегу, то по воде. Запах дыма, реки и печёной картошки. Этот запах на всю предстоящую жизнь. Он всегда будет звать, чтоб опять развести здесь костёр, за которым, как верные спутники, станут ждать тебя задушевные разговоры, шутки, смех и рубцовская песня. И споёт её сам поэт. Снимет с сердца те особенные слова, которые он сочинил для хороших людей, чтоб они после песни его ещё больше похорошели.