Вологодский литератор

Этюд перед сном

В вечерней полутемной комнате душно. За день она так нагрелась от солнца, что, наверное, у вентилятора не хватит сил работать опахалом в прожаренном воздушном пространстве.
Пришлось, подхватив табурет, выйти на улицу, где чуть посвежее.
Заодно взял и бинокль, — поглазеть на луну и на огни засыпающего поселка.
Но не все готовятся ко сну. Стену соседней комнаты решили проверить на прочность и упорно буров или советскую кладку, пока не сломали сверло.
На освещенной домвшней террасе возле спуска дороги гремят ложками и вилками, оживленно разговаривая, — однако, поздний у них ужин!
Собаки по-соседски перекинулись парой тявканий, а в коридоре сладко спят в обнимку котята и не слышат лая. Усталая кошка ходит за мной и клянчит что-нибудь, на всякий случай. Отмахнувшись от неё (кормил уже сегодня!) и устроившись на скрипящем табурете, смотрю на жёлтый лунный бок и вижу кратеры, моря (которые и не моря вовсе), а потом перевожу окуляры на колыхающиеся в тёплом воздухе светящиеся окна.
Ничего интересного: фонари отсвечивают от стёкол, лучи от фар проехавшего автомобиля качаются на сером полотне асфальта… Пешехода с фонариком собакены тоже облаяли, — работа есть работа. А лягушки-квакушки и цикады соревнуются в звуковом сопровождении вечера в перерывах между собачьими перебранками.
Взгляд повыше оказался занимательнее, — по-над краешками гор мигает свет соседнего поселка Галицино, где весной брошенные хозяином хаски изуродовали лицо несчастного мальчика. Но, говорят, идёт на поправку, не зря тогда самолёт из отряда «Россия» за ним присылали.
Ещё выше горит пара красных фонарей грузового пограничного переезда в Абхазию, надо бы съездить к шлагбауму, поинтересоваться, что и как…
Правее — широкая светящаяся гирлянда поселка Каштаны, за которым идёт столбом отсвет Адлерского аэропорта, — к нему по уже ночному небу плывут разноцветные мелькания авиационных бортов… Стоп! А вот и первый метеор чиркнул слева направо и вниз по черному небосводу. Хорошо! Полюбуюсь этим звёздным действом ещё не раз.
Но, оказывается, есть и более значимые места. В храме на кладбищеской горе открыты настежь ставни алтаря. Видно, священник готовится к завтрашней службе. Всегда поражался, как они запоминают бесчисленные нагромождения молитв, акафистов, песнопений… Особенные люди!
А, между прочим, в бескрайней небесной дали уже проявился Млечный путь. Как все это совмещается вокруг и одновременно в моей голове?! Тайна сия великая есть…
Пусть она и останется тайной.

Сегодня в храме аншлаг

В сочинском храме появился новый дьякон. Высокий, молодой, — нет и тридцати, — обаятельный блондин.
Прическа и борода у него идеальные, волосы прямые, но с небольшой курчавинкой в виде опушки. Голос поставленный (дьяконов без голоса не бывает), басовитый баритон с бархатистыми обертонами, с так называемым «подшерстком». У старого дьякона голос кстати, помощнее, настоящий бас профундо, но вот ростом и статью прежний не вышел…
А у молодого ноги длинные, прямые, походка энергичная, не семенит, как привычным было до этого, быстро обошёл вокруг церкви, воскресной школы и церковной лавки, со знакомыми раскланялся, всех одарил чистой, открытой улыбкой, с прищуром карих, с мягкой лукавинкой, глаз.
Вернулся, стал кадить возле прихожанок, которые раньше стояли уткнувшись глазами в пол и затылком к кадилу, а теперь с радостными лицами поворачивались вслед за ним, словно цветы за солнцем, невольно играя глазами, бровями и плечами.
Деяния Святых Апостолов блондин-дьякон читал нараспев, но голосом не любовался, а вёл просто, ясно, душевно, по-человечески, так сказать.
И в алтаре показал себя хорошо: кого можно и надо, приобнял, всем улыбнулся по-доброму, но и о службе не забывал.
Настоятель, строгий и опытный игумен, благоволил новичку, видно было, что доволен.
А уж как женщины довольны! Все воспряли, улыбки так и светятся на устах. После службы старушки, отбросив костыли и палки, резво подходили к нему, просили сфотографироваться с отцом-дьяконом. Молодые прихожанки стеснялись, смущались, и от этого становились ещё краше.
А дети сразу переходили к главному: «Батюшка, а почему у вас креста на груди нет?» (Логично: золотистое одеяние есть, борода есть, а креста почему-то нет). — «Это потому, что я дьякон, это у батюшек крест».
Как же, все-таки, важно быть общительным, весёлым, и радоваться жизни, благодаря Бога за все, особенно за счастье земного, пусть короткого, посещения! Это тоже миссионерский труд. Но не все к этому способны…
А за храм можно быть спокойным. Трудно сказать, как мужская, но женская его половина точно пустовать не будет. Сегодня, например, — аншлаг!