Вологодский литератор

Для меня переезд из Архангельска оказался полной неожиданностью. Зато появились надежды на хорошие перемены. Может быть, на новом месте забудутся мои тройки и двойки, проделки и безобразия?

Итак, к концу лета 1955-го года мы с родителями оказались на какой-то невзрачной станции. Это оказался городишко с отпугивающим названием: Грязовец. Теперь мне предстояло взрослеть, жить, учиться, заводить новых друзей здесь.
Конечно, историю Грязовца я узнал значительно позже, а сейчас приведу всего два фрагмента, раскрывающих впечатление о нем некоторых исторических личностей.
Русский император Александр I по пути в Вологду осенью 1824-го года посетил Грязовец. После службы в соборе император проследовал в дом городского начальника. Здесь его императорское величество изволило пить чай, отблагодарило хозяйку бриллиантовым перстнем, а дворянство удостоилось высокого благоволения за примерное устройство дорог. Государь милостиво заметил:
– А что же, Грязовец довольно нарядный город.
Почти век спустя один из политических ссыльных, живший здесь за сорок лет до нашего приезда, писал:
– В городе три главных улицы вымощены и две-три замощиваются, и потому он много чище других уездных городков. Вообще Грязовец удивляет благоустройством.
Завершая краткий исторический экскурс, признаюсь, что по своим первым впечатлениям я никак не мог согласиться ни с милостью императора, ни с восторгом очеркиста.
*
Судьба военных и их семей всегда связана с переназначениями, переездами, новыми местами. Так случилось и с нами, в Грязовец отца направили для продолжения службы районным военным комиссаром. Как-никак, подполковник, и должность начальственная, встречали нас на станции, по-местному, высшим классом.
Торжественность встречи испортила погода. Середина августа, но довольно мерзко и прохладно. Моросил мелкий, неприятный дождь и, видимо, не один день, потому что лужами затоплено больше, чем осталось мокрой, непролазной грязи. В помещении крохотного, неуютного вокзала, если можно так назвать старинное одноэтажное строение, находились две-три деревянные лавки, бачок питьевой воды с привязанной к нему алюминиевой кружкой, и возле окошка «Касса» милиционер. С его подсказки все вместе мы торжественно вступили в город.
Там нас ожидал транспорт мощностью в одну лошадиную силу с телегой. Разместившись поудобнее и накрывшись припасенными извозчиком кусками брезента, двинулись в путь. Разглядывая из-под укрытия городские достопримечательности, я увидел примерно следующее. Те же лужи и грязь, по дороге невидимые ухабы, поэтому телега переваливалась из стороны в сторону, порой колеса тонули наполовину, а то и больше. Тоскливые одноэтажные деревянные дома, местами пустыри, кое-где, а порою часто сгнившие или поломанные деревянные тротуары, торжественно возвышались над дорогой. От станции ехали по одной длинной улице мимо почты слева, бани справа, речушки внизу, опять вверх, несколько полукаменных домов, впереди виднелся собор, телега последний раз качнулась и остановилась.
Нам предстояло осваивать комнату на первом этаже полутораэтажного дома. Вход со двора в большую прихожую без окон, наша комната прямо, с окном на улицу. В прихожей я увидел девчонку, которая возилась с котенком.
– Ты кто? – Бесцеремонно спросил я.
– Я? – Переспросила она и, нисколько не смущаясь моего напора, бойко ответила, – я Оля, а тебя как звать?
– Вова, Володя.
– Ну и хорошо. Значит, мы будем соседями, – Оля указала на дверь справа.
– А это твой котенок? – Смело спросил я, увидев у Олиной двери живой комочек.
– Это Серко, я только что нашла его на улице. Давай, он будет жить здесь, и мы вместе будем его кормить.
– Давай, – с радостью согласился я.
Оля засуетилась, откуда-то появились тряпки, подстилка для котенка, мисочка. Мы уложили его в кухне-прихожей на подстилку, бережно по очереди приласкали, и он ответил нам довольным урчанием.
Оказалось, Оле тоже скоро десять, и перешла она в четвертый класс. Олиного отца, дядю Васю направили в Грязовец из города Сокол с повышением, он только что приступил к своим обязанностям заместителя председателя райисполкома. И он, и Олина мама тетя Аня постарше моих родителей, но почти сразу же наши семьи подружились.
Конечно, я не возражал против соседской дружбы семьями, все веселее. Тоскливыми зимними вечерами, по праздникам собирались то у нас, то у соседей на чаепитие. Тетя Аня угощала вкусными пирожками, иногда пекла пироги, варила пельмени. Мать тоже старалась приготовить что-нибудь необычное, оригинальное – вареники, оладьи с вишневым вареньем.
*
Выбор школы для продолжения учебы оказался ограниченным. В Грязовце тогда было, перечисляю по памяти: начальная, средняя школы, интернаты для слепых, для глухонемых детей и школа в детской трудовой колонии. Мать после окончания пединститута в Архангельске немного поработала учителем географии, и в Грязовце собиралась учительствовать. Возможно, ее стараниями было устроено так, что мы с Олей оказались в одном классе начальной школы. Длинное деревянное одноэтажное здание школы стояло на окраине пустыря между улицами Карла Маркса и Пролетарской.
Оказывается, пустырь представлял собой единственный в городе якобы стадион и футбольное поле, о чем свидетельствовали забитые в землю неровные колышки, имитирующие ворота.
Дружба с девчонкой особо не тяготила, но возникли некие неудобства. Первое, и поначалу главное неудобство – в школу и из школы мы ходили вместе, насмешек не оберешься: «жених и невеста, из одного теста», «любовь до гроба, дураки оба». Учительница, наверное, перестаралась, в классе посадила нас с Олей за одну парту, и здесь кто-то потрудился, на века вырезал ножичком: ОЛЯ + ВОВА = ЛЮБОВЬ. Вслед за этим и мне пришлось не одну перемену поработать ножичком, чтобы укоротить вечность. Все буквы я кое-как исправил на цифры и вывел уникальное математическое равенство: ОО8 + 8О88 = 81О8О86.
Чужим было наплевать, насмехались над нами, в основном, соседские мальчишки и одноклассники, хотя учителя воспитывали школьников на примере нашей соседской мальчишко-девчачьей дружбы. Немного повзрослев, одноклассникам надоело дразнить нас, а через два-три года для многих стало нормой ходить в школу и из школы парочками.
Еще одно неудобство – вот не повезло, думал я, Оля была отличницей. И не просто отличницей, а отличницей «круглой». Поэтому долгое время я чувствовал себя неуютно, рядом с Олей мне совсем неудобно было оставаться двоечником. Уроки, по ее инициативе, стали делать вместе. До сих пор удивляюсь, как у соседки хватало терпения возиться со мной? Возможно, тогда и проявился ее педагогический талант.
– Вова, оставь Серко, пошли делать уроки.
Жаль бросать котенка, другие забавы, но уроки все равно надо делать, поэтому наставительный тон соседки не раздражал. В крайнем случае, Оля поможет, хуже не будет. Оказывается, надо правильно сидеть. Рядом положить перочистку, приготовить промокашку. Такие листочки вкладывались в каждую новую школьную тетрадь, а я считал их излишествами, обычно сразу же терял или выбрасывал промокашки, как ненужные вещи. Убедившись, что все указания выполнены, Оля продолжала наставления:
– Не торопись. Аккуратно… Не набирай много чернил. Прочисти перышко… Не дергай ручку. Перышко ровнее… Промокни. Ну вот, уже лучше.
Размазни и клякс становилось меньше. Но обнаружились проблемы с арифметикой. Оля буквально заставляла меня учить по учебнику правила, читать «Родную речь». Это были полезные уроки. Многому – усидчивости, старанию я научился у соседки. Хорошо, что у нее хватило терпения, такта помочь, подсказать, научить работать с учебниками, правильно излагать прочитанное. Так в четвертом классе у меня стало меньше двоек, по некоторым предметам появились редкие четверки, получше стало с ненавистным прежде чистописанием.
*
Завершив начальное образование, мы оба благополучно перешли в пятый класс. С этим событием совпал наш переезд в новый дом, в отдельные квартиры. Мне кажется, в середине 50-х годов все городское жилищное строительство в Грязовце ограничилось введением в строй нового двухэтажного кирпичного дома по улице Карла Маркса, рядом с типографией. В доме всего восемь квартир, наши квартиры с Ульяновыми на втором этаже. Так что продолжению дружбы с Олей способствовало, как и прежде, близкое соседство.
Элитный дом, в который мы переехали, построили для районного начальства. Наша двухкомнатная квартира представляла собой коридор, первая дверь направо в общую комнату, из нее можно пройти во вторую комнату, родительскую спальню. Комнаты отапливались печкой из коридора, дальше по коридору еще одна дверь вправо на кухню, а дверь прямо – в туалет. К моим прежним бытовым обязанностям добавилась доставка дров: «Во дворе трава, на траве дрова».
О каком сливе вы говорите, читатель! Раз в год по весне к дому подъезжала специальная машина и снизу откачивала накопившиеся отходы. Водопровод ручной, ведрами из колонки, наискосок через дорогу, рядом с районным Домом культуры, это тоже моя обязанность. На кухне плита, разжигаемая дровами. Мать редко пользовалась плитой, побаивалась и более современных бензиновых примусов, по старинке готовила на керосинке. Вместо ванны и душа номера в городской бане, известной местным краеведам с середины XIX века.
Баня работала по субботам и воскресеньям. В городе это было важное событие. К речке и бане, стоявшей на пригорке, народ двигался дружными стайками: туда – грязный, измученный трудовыми буднями, обратно – чистый, распарившийся и довольный сделанными важными делами. В субботний вечер и воскресенье радовалась и оживала еще одна городская достопримечательность – речка Ржавка. Над Ржавкой клубился пар, ее русло быстро наполнялось мыльной водой, которая весело журчала и несла привет от грязовчан в Нурму, Обнору, Кострому, Волгу и в Каспийское море.
*
В элитный дом, кроме нас, переехали семьи секретаря райкома партии, еще одного зампредрайисполкома, районного прокурора. Вскоре я подружился с его сыном Колей. Он старше нас с Олей всего на полтора года, но был очень увлеченным, разносторонним – много читал, изучал иностранные языки, хорошо знал историю. Из ближайшего окружения я не знал другого такого мальчишки, с которым интересно было говорить на любые темы.
Если не от него, то от его присутствия рядом, не знаю, можно ли так сказать, и я становился «разносторонним». Неудачный архангельский опыт родителей приобщить меня к рисованию и музыке сделали их равнодушными к моим инициативам, поэтому за два-три года чем только не увлекался: спорт, выпиливание лобзиком, переписка с «Пионерской правдой», фотография, вышивание крестиком и даже, когда мать купила новую ножную швейную машинку «Veritas», машинным вышиванием. Говоря по-современному, это, скорее всего, был некий поиск себя.
Оля в нашей соседской «тройке», безусловно, была примером старания и прилежания, Коля – генератором идей, я поначалу лишь следовал за ними, продолжая отыскивать что-то свое. Ребусы, кроссворды, книги, бесконечные разговоры и дискуссии долгими зимними вечерами сделали свое дело. Однажды мы заговорили о звездах, ночном бескрайнем небе, о вечности. Я вспомнил летние мамины рассказы о Луне, созвездиях. Вспомнил, что у нее есть книги по астрономии.
– Пойдем, посмотрим, – предложил Коля.
Доступ к маминым книгам был свободным. Отыскали карты звездного неба, справочник астронома-любителя, толстую книгу «Вселенная». Вскоре астрономия стала моим страстным увлечением. Я часами мог читать и рассказывать о звездах, планетах, кометах, метеоритах. Реальность в астрономии перемешивалась с фантастикой, читал Беляева, Жюль Верна. «Есть ли жизнь на Марсе?» – этот вопрос тогда беспокоил многих, в том числе обывателей. Меня, наряду с этим, волновали споры о мироздании, инопланетянах, тайна Тунгусского метеорита, история и печальная судьба погибшей планеты Церера.
В астрономии интересны не только слова, но и цифры. Например, расстояние от Солнца до Земли 150 миллионов километров, луч света со скоростью 300 тысяч километров в секунду проходит это расстояние за 8 минут. Земля по орбите вокруг Солнца движется с сумасшедшей скоростью 30 километров в секунду. Цифры, числа, действия с ними, анализ, сопоставление, выводы, мечты крутятся в моей голове…
*
Кроме школьных учебников появились у меня «Занимательная алгебра», «Занимательная геометрия», «Занимательная физика» Перельмана, любительские фотографии звездного неба. Несколько фотографий, на одной из них след от неопознанного летающего объекта, НЛО, отправились с моим обратным адресом в Ленинградское отделение Всесоюзного астрономо-геодезического общества (ЛОВАГО). Неожиданно оттуда мне, мальчишке, пришел ответ с предложением продолжить сотрудничество, дали задание определить широту и долготу местности, где я живу. Газета «Пионерская правда» пополнилась подпиской на журналы «Пионер», «Юный техник». В одном из них было рассказано, как самому сделать телескоп. Не сразу, не просто, моими руками все же было сделано такое устройство из трубочек и линз, побывавшее на выставках школьных поделок.
Мечталось о полетах в космос, к Марсу, звездам. Оказалось, не я один был этим увлечен, 4 октября 1957 года Советский Союз запустил первый искусственный спутник Земли. Потом второй спутник с собакой Лайкой полетел, третий. Мечты сбывались!
В газетах печатали время и место, когда и где можно увидеть двигающиеся по неподвижному звездному небу светлые точки – искусственные спутники Земли. Народ, и взрослые, и дети, собирались стайками, следили за временем, с любопытством и гордостью провожали взглядами рукотворное чудо советской науки и техники. На небо устремлялись не только глаза, но и объективы моего фотоаппарата, телескопа. Определенно, думал я, нужно готовиться в космонавты. Но и здесь я не успел, так стремительно развивались события! Меньше чем через четыре года в космос полетел Юрий Алексеевич Гагарин. Мне казалось, его знаменитое перед стартом «Ну, поехали!» он адресовал лично мне, неудачнику: «Ну, проехали?». Интерес к космонавтике поугас, но познания в любительской астрономии остались.
*
Кроме двух друзей Ольги и Николая еще один взрослый человек в те ученические годы занял особое место в моем становлении – учитель математики Зоя Владимировна Острякова. В моем личном архиве чудом сохранилась брошюра, подготовленная областным институтом усовершенствования учителей и изданная в 1958 году Вологодским книжным издательством. Одна из статей в ней называется «Из опыта воспитательной работы с пятым классом», ее автор – классный руководитель средней школы № 2 города Грязовца З.В. Острякова. Спасибо ей, что таким образом увековечила наш класс! Отдавая дань давней истории, привожу несколько коротких выдержек из ее статьи.
– Всем ученикам поставлен балл «5» по поведению, в классе трое неуспевающих;
– В классе создано тимуровское звено. Однажды пришло письмо от пенсионерки: «Из вашего класса нас посещают дети. Они помогали нам раскидывать снег, принесли воды, вымели и вымыли пол. Спасибо им и вам за их воспитание»;
– На отрядном сборе один из пионеров говорил: «Смысл вежливости состоит в том, чтобы уважать окружающих»;
– Все учащиеся перешли в шестой класс, одна с отличными оценками, семь человек с оценками 4 и 5.
Замечу, что та ученица, которая перешла в шестой класс «с отличными оценками», это, конечно, Оля. Теперь догадайся, читатель, кто руководил тимуровским звеном? Кто тот пионер, который говорил о вежливости? Правильно, автор этих строк. Он же был одним из трех неуспевающих в пятом классе. Так что, сознаюсь, не вошел я тогда в число тех семи учеников, которые пятый класс окончили с оценками 4 и 5.
Мои отношения с Зоей Владимировной складывались непросто. Для меня она не только классный руководитель, а и учитель, в прямом смысле слова, классный. Мне она очень нравилась, но я-то порадовать ее тогда не мог. Она же понимала, что имеет дело со слабым учеником. Лишь со временем на фоне увлечения астрономией появился у меня интерес к математике, физике. В результате, наконец, появились твердая тройка по физике, хорошие оценки по арифметике, алгебре, геометрии. С этим и закончил я седьмой класс.
*
Забегая по хронологии на годы вперед, дополню.
В аттестате зрелости, полученном в Грязовце по окончании вечерней школы, троек у меня уже не было. Осенью того же 1962-го года мы с родителями переехали на Украину. Позже в Одессе я с отличием окончил институт, много лет преподавал дисциплины физико-математического цикла в вузах Астрахани.
За все это спасибо Грязовцу, моим грязовецким друзьям и учителям: Ольга Васильевна Артемьева (Ульянова) с отличием окончила Вологодский педагогический институт, работала учителем физики в Грязовецкой средней школе № 2; Николай Васильевич Гусев окончил Вологодский педагогический институт, аспирантуру Ленинградского государственного университета, стал известным в области журналистом, работал в Грязовецкой районной газете «Сельская правда». Острякова Зоя Владимировна позже стала директором школы, ей было присвоено звание «Почетный гражданин Грязовецкого района».