Вологодский литератор

Утро Дня Победы 1995 года. Иван Иванович сидит на крылечке и весело играет на своей небольшой гармошке и подпевает негромко. Сам он невысокий, но ладно скроенный, крепкий, ещё на вид нестарый, хотя уже 64 года стукнуло в этом году. Да, живуч русский мужик! Полжизни голодал, ведь родился в 1931 году. Тогда пошло лихо по деревням гулять. Сначала коллективизация, потом война и послевоенные тяжёлые годы. В войну подростком уже начал пахать, ведь все мужики на фронте. После войны тоже день и ночь спину гнул на колхозных полях за палочки, а зимой на лесозаготовках. Да и на своей усадьбе было полно работы.

На всю жизнь запомнилось, как встречали радостную весть об окончании войны. И всегда в их деревне 9 мая был праздник. С 70-х годов, когда колхозы окрепли, и жизнь стала богаче, даже общий стол в клубе начали устраивать, вместе дружно веселились. Иван Иванович всегда играл на гармошке и был незаменимым человеком на деревенских праздниках.

Вот и сегодня он пойдёт в клуб, правда, что-то не было приглашения. Ну да дело привычное: все знают, что сегодня будет веселье. Он вернулся в избу, ещё раз выпил стопочку, закусил пирогом.

– Пойдём, Нина, поди, народ уже собирается в клубе.

– Ваня, говорят, общего праздника нынче не будет. Даже в Москве демонстрантов – ветеранов разгоняют. Новая власть и новые порядки. У нас тоже никто его не готовил, заботы одолели, того и гляди колхоз развалится.  Все по избам сидят, в своей семье отмечают.

– Не может такого быть! Ведь такой день! Пойду, посмотрю.

Иван Иванович взял свою гармонь, развернул меха и отправился к центру деревни. Громко играя, он шёл на удивление пустынной дорогой, никто не бежал в клуб, смеясь и предвкушая веселье. Вот и клуб, а на дверях – замок… Мужик оборвал мелодию и молча стоялу дверей. Ничего не мог понять: словно мир перевернулся и он находится не в своей деревне и не в родной стране, а где-то в Африке… Через какое-то время он вдруг круто разозлился и крикнул:

– Предатели! Так нет же, праздник в нашей деревне будет всё равно!

Выйдя на дорогу, Иван Иванович снова громко заиграл и запел каким-то отчаянно-задиристым голосом:

Расцветали яблони и груши,

Поплыли туманы над рекой,

Выходила на берег Катюша,

На высокий берег, на крутой…

Однако улица была по-прежнему пустынной. Ни души.

– Поди, все по избам водку пьют да телевизор смотрят, – подумал Иван Иванович. – Нынче все сами по себе: у кого горе – сына в Чечне убили, а у кого радость – сын бизнесменом стал, богачом. Только и это не радость, ведь сколько наших мужиков убивают и в этом проклятом бизнесе.

Сердце щемило, душу угнетало уныние. Вот так праздник! Но мужицкое упрямство решило победить всеобщее равнодушие и беспамятство. И он решил, что будет ходить по деревне, петь под гармошку и напоминать всем об общем празднике.

Долго он бродил и пел. Из некоторых домов выходили мужики и с улыбкой подносили ему стопочку, разговаривали, а потом снова уходили в избу. К вечеру он страшно устал и изрядно опьянел, хотя обычно был мужиком крепким. Наконец, сознание его отключилось, ноги подкосились, и он упал в канаву.

Нина долго ждала Ивана Ивановича, до неё доходили слухи, что он всё ещё бродит где-то по деревне и всех «веселит». Она не понимала, что происходит с её всегда степенным, попусту непьющим мужиком, и поэтому страшно сердилась на него. Ведь он человек всеми уважаемый в деревне, рукодельный. Вон большой амбар у дома полон всякого инструменту для столярных работ. Даже токарный станок есть.

Вдруг к открытому окну подбежал подросток и закричал:

– Тётя Нина, Иван Иванович в канаве спит недалеко от конторы.

Нина была женщиной суровой и горделивой, её разозлило ещё больше такое известие. Она взяла хворостину и пошла искать мужа. Приблизившись к спящему,  начала хлестать его веткой и приговаривать:

– Вставай, старый хряк! Вставай! Ишь, развалился, всю семью позоришь!

Иван Иванович с трудом приподнял голову и с отчаянием произнёс:

– Всё пропало! Ложись и ты со мной, Нина! – и снова отключился.

Долго пыталась жена разбудить мужа, чтобы доставить домой. Но он не просыпался, и ей это надоело. Просить о помощи кого-либо она не хотела.

Злоба душила её. Она повернулась и отправилась домой.

Ночь выдалась холодной. Иван Иванович пришел в себя от пронизывающего холода уже под утро. Сел и долго соображал: где он и почему спит в канаве. Наконец, всё вспомнил и поморщился, словно от какой-то невероятной горечи.

Жена долго не впускала его в дом, показывая непреклонный характер. Наконец, с бранью впустила. Он залез на чуть тёплую, уже остывшую,  печку. Нина сжалилась и бросила ему старое тёплое одеяло. Он погрузился в тяжёлый, свинцовый, сон.

С того дня сильный здоровый мужик заболел. Сначала лечили местные врачи в районе от воспаления лёгких. Потом, когда его состояние стало ухудшаться, отправили в областную больницу. А там вскоре определили: рак лёгкого. Говорят, эта страшная болезнь посещает тех, кто пребывает в печали, в сильном унынии и не может ничем утешиться, нигде не видит просвету. Иван Иванович таял на глазах и всё твердил:

– Всё пропало! Всем нам беды не миновать!

Нина казнила себя за то, что в тот роковой день она оставила его спать на земле. В душе пыталась как-то оправдать себя:

– Такой здоровяк, сколько в лесу, бывало, мёрз, на рыбалке! Кто мог подумать, что заболеет! Ведь я думала: быстрее на воле протрезвится.

Вскоре неизлечимо больного выписали домой. В деревне он в муках протянул до лета, а 7 июня, в Деньпамяти Иоанна Крестителя, то есть в свой День Ангела, тихо отошёл в тот мир, где, как поют на панихиде, «нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконечная».

***

Мрачное предсказание Ивана Ивановича сбылось. В деревне  один за другим стали погибать молодые мужики в расцвете сил. И войны нет, а будто идёт она по Русской земле. Вот и его два сына, Николай и Виктор, погибли в автомобильной катастрофе. И их тоже Нина оплакала. Остались, правда, ещё две дочери. Будет кому за ней присмотреть в болезни.

Местное кладбище расширило свои границы почти вдвое. И правда –идёт война… Война не на жизнь, а на смерть!