Вологодский литератор

*  *  *

Вот живёт человек,

он обходится малым.

Не калека, не зек,

впрочем, всяко бывало.

Выбрал в сумерках дней,

все усвоив уроки,

обитанье людей,

где стрекочут сороки.

Не суди беглеца…

Свято место – не пусто,

здесь способны сердца

на белейшие чувства.

Вот живёт человек

вдалеке от вокзалов.

У него даже снег

белизны небывалой…

*  *  *

Одно замещает другое

и видишь с течением дней:

исчезла великая Троя,

но много троянских коней.

И много возникло такого –

другого, с которым живём

под сенью российского крова,

что схоже с троянским конём.

Итог простодушья – известен:

подрезаны крылья мечте,

не стало о Родине песен,

герои – другие. Не те…

СТАРЫЙ РУССКИЙ

                                 «Русского мало убить,

                                 его надо ещё и повалить».

(Крылатые слова)

Вот и месяц зимы пролетел,

ночью год на Земле обновился.

Уйма планов, а значит – и дел.

Не пропал, за границу не смылся.

Всё украло житьё-бытиё:

детство, юность и зрелые годы.

Ворошит на досуге старьё:

что бы стырить в остатние годы?

Сердце сдало, двоится в глазах,

всё внутри износили нагрузки.

Но покуда – стою на ногах.

Не повален. Да, старый,

но русский…

*  *  *

Между тюрьмой и детским садом

дорога к храму пролегла.

Гляжу на это долгим взглядом:

чудны, Господь, Твои дела.

А впрочем, то – не Божье дело,

а дело человечьих рук.

Так власть земная захотела,

ей думать было недосуг.

А впрочем, только Бог и знает:

что там у власти на уме.

Всё видит, долго не карает.

Напоминает о тюрьме…

ОТТЕПЕЛЬ

Ветер ветки берёзы качает.

Зимний ветер, голые ветки.

В оттепель слёзы на них набегают.

Плачут ветки, как малые детки.

Помню я оцеп, зыбку,

а в ней сестрёнку качаю,

она улыбается.

Самому-то четыре годика,

где-то с такими всё ещё нянчатся.

Младшенькие там, наверное,

лишь намечаются.

А мне вот качать доверяют:

зыбка то поднимается,

то опускается.

Оцеп поскрипывает,

и сестрёнка мне

улыбается.

Помню грома раскат грозный,

когда молния расщепила

нашу липу столетнюю.

Перед глазами – круги разноцветные.

Думал я – дом обрушился,

со всем белым светом.

Было страшно,

но сестрёнка не плакала.

По окну текли дождика слёзы,

а она улыбалась.

А после пришли папа с мамой.

И я им всё рассказал.

Это было далёким летом.

Ах, какие с тех пор были грозы!

И молнии расщепляли не дерево.

Но кто-то меня укачивал,

как зимний ветер голые ветки берёзы.

И я улыбался сквозь…

Оттепель.