Вологодский литератор

Свою книгу  «До свиданья, земля» я нигде не издавал. Написал  лишь в рабочем варианте и послал для прочтения в Санкт-Петербург главе Рубцовского центра Любови Петровне Федуновой. Книга о тех, кто прошел через самую страшную мясорубку Великой Отечественной войны. Хотел понять, насколько убедительным оказалось мое творение для  читателей родного Севера.  И вот получаю  ее ответ. Разумеется, не для самовосхваления предлагаю  его нашим читателям. Исключительно для того,  чтоб почувствовать недоговоренность писательского слова, обращенного к тем, кто, расставаясь с жизнью своей, подарил нам  сегодняшний день.

Писатель в большом долгу перед теми, кто нас заслонил  от дьявольского штыка. Я тоже считаю себя большим должником. Потому и рассказываю  о  смертных, как о  братьях,  оставшихся  для  меня живыми  на все времена.                                                                                                                                                                          Сергей Багров

« Здравствуйте, Сергей Петрович !

Не преувеличивая, скажу, что Вашу книгу о героях Отечества «До свиданья, земля» читаю с упоением. Ваша книга несёт какую-то особую поэтическую волну, которая сразу захватывает сердце очень ёмким глубоким, взволнованным повествованием. Рассказы небольшие, но в них — как в кинохронике о войне, воспроизведены такие яркие эпизоды, от которых память никогда не сможет уйти. Особенно трепетное отношение к себе вызывают молодые солдаты, гибнущие  в Берлине, когда пришёл конец войне. Мне особенно понравился рассказ «Шарик» о Колотове и Барбосове, где парни, прошедшие всю войну, в конце как будто поменялись судьбами. Понравилась простота их разговора о швейцарских часах. Именно диалоги и раскрывают характеры героев, в которых нет спеси победителей, а живёт в душе простые человеческие чувства и желания.

А сколько судеб Ваших земляков на войне осмыслены ярко и глубоко. «Стеснительный, но проворный» Павел Гущин, которому многое приобретённое на родине пригодилось на войне. Форсирование чёрного и угрожающего   Днепра, где пригодились ему «сухонские забавы» .Страшно становится, как будто сам побывал в этом котле.

Я когда-то думала, что самое страшное на войне — это бомбы, сбрасываемые с самолёта,танки. Но прочитав Ваши рассказы, увидела, как через почти каждый из них проходит эпизод с шальными пулями, которые везде шлют смерть бойцам, куда не повернись.

Сергей Петрович !

Вам отпущен Богом могучий дар  — пластического живописания, владения точными деталями, образность, связанная с какой-то особой символикой, ассоциациями (например, в рассказе «Пушки и тюльпаны» мысль такая: «Возможно, одну из этих ям во дворе канцелярии и вырыла пушка бравого капитана, куда были закопаны дьявол-жених  с дьяволицей -невестой»( Адольф Гитлер и Ева Браун)

А описание берлинского зоопарка, особенно эпизод с маленьким тигрёнком ,такой живой, проникнутый высокой мыслью о большой ценности всего живого на земле. Так и хочется погладить этого тигрёнка рукой и спрятать под мышкой. А как ценна мысль о том, что его не надо забирать в Ленинград. Его место в Берлинском зоопарке…»

Я прочитала только половину Ваших рассказов, но почувствовала глубокий философский подтекст под каждым текстом рассказа .Мысль о бесценности человеческой жизни, особенно молодых солдат, Бессмысленная  роль насилия, зла и великая  цену добра, которое несёт Божественную истину о человеке.

Достоинство Вашей прозы, как и Льва Толстого ,чрезвычайная плотность повествования. Здесь всё на грани жизни и смерти — именно  это становится испытанием духовного потенциала людей, что поднимает человека на войне на нравственные высоты о которых автор прямо не пишет, но даёт через слово почувствовать читателю.

Спасибо Вам за  вашу книгу.

Желаю Вам больших творческих сил для её продолжения, а значит, здоровья,бодрости духа.

Всего Вам доброго.

Любовь Петровна

Сергей БАГРОВ

ДЕВУШКА ИЗ ТУМАНА

                                     ( Из сборника «До свиданья, земля»)

             Апрель. Запах черемухи. Вечер. О, как падали звезды на полустанок! Спать бы бойцам. Но не спится. Да еще этот Ваня Синицын с баяном своим. Не играет, а в  душу лезет, выворачивая ее:

Синенький скромный платочек

Падал с опущенных плеч.

Ты говорила, что не забудешь

Ласковых, радостных встреч…

Берлин отсвечивает огнями. Он где-то там за дачами и садами, километрах в 15-ти, а видится рядом. Выйди  за двор полустанка, он тут и есть.

Летают ракеты. Смешавшись со звездами, они, как загадочные цветы, которые кто-то кладет на небо.

Синицин устал, поэтому и играет, чтоб чуть-чуть отдохнуть от войны.

 Рядом бойцы. Лежат, подстелив под себя шинели, среди набухающих яблонь с рябинами и черемух, вдыхают пряные ароматы и млеют.

Там, вверху  на Германском небе  уже и луна выблеснула, как серпик. Капитану Баранову надо бы запретить играть на баяне. А вдруг услышат? И дадут о себе знать прицельным огнем? Но близкая музыка так туманит. А голос так чисто выводит девушку из тумана, что видишь ее только взволнованной, только   милой. Оказался Баранов в плену талой песни, поддался её обаянию, зажмурил глаза и спокойно заснул. И бойцы ушли вслед за ним туда, где рождаются сны.

Порой ночной

Мы распрощались с тобой…

Нет больше ночек!

Где ты, платочек,

Милый, желанный, родной.

Песня резко оборвалась. Оборвался и голос баяна. Нехорошая  тишина. Сон был,  и ушел.

— Синицин? – окликнул Баранов.

Но Синицына нет. Сражен  той самой пулей, какая летела  сквозь листья сада.

Плачет, не сдерживаясь, Баранов. Плачут, не сдерживаясь, бойцы. Одна лишь луна не плачет. Выставилась бельмом на землю, и хоть бы ей что. Слишком много видела мертвых. Привыкла.

Утром приехал штабной полковник. Вручать отличившимся воинам ордена. Среди награжденных был и Ваня Синицын.

Полковник не знал, что и делать ему. И все же решил наградить Синицына, как живого. Встал перед ним на колени. Вздохнул глубоко. Орден Боевого Красного Знамени так и вспыхнул на кителе баяниста. 

Баранов встал на колени рядом с полковником. Опустились перед Синицыным и бойцы. Никто ничего не сказал, но все услышали:

— Синенький скромный платочек…

Это душа Синицына. Прощалась с бойцами, уходя  в неживые  миры  поющей.