Вологодский литератор

Воспоминания Николая Довбыша

Второго октября 1938 года Андрей провожал своего сына Николая в Красную Армию. Они вместе дошли до полустанка, здесь останавливался пригородный поезд. Сыну предстояло доехать до станции Осиновка, а потом идти ещё семь километров пешком до городка Дубровны, где находился военкомат.

При прощании отец  поцеловал Николая  и вдруг сказал:

–  Больше, сынок, тебя я не увижу. Чует моё сердце…

Николай знал, что отец любит его, своего старшего сына, главного  помощника. Он ничего не сказал в ответ: будто какой-то комок застрял в горле. Затуманенными глазами он смотрел вслед уходящему отцу. Тот шёл слегка пошатываясь. Видимо, плакал…

Николай вернулся в родную деревню СтараяТухинь только после Отечественной войны. Да, сердце отца верно предчувствовало беду. И не только свою личную, не только своей семьи, своей деревни, но и всего Отечества.

***

Старая Тухинь – маленькая белорусская деревушка, её нередко называли хутором. Она располагалась в двух километрах от Днепра, северо-восточнее города Орши в Витебской области. Рядом проходил большойСмоленскийшлях, а от него к деревне тянулась дорога, по обе стороны которой возвышались дубы и могучие берёзы. Весной к ним подвешивали деревянные вёдра для сбора берёзового сока.

В деревне у каждой хаты под окном росли приземистые вербы. Они хорошо защищали от ветра соломенные крыши, а весной раньше других деревьев покрывались зелёной листвой. Занизкими деревенскими домами росли огромные липы, высокие груши, яблони, сливы, черёмухи. Чистый воздух, наполненный ароматами цветущих деревьев, ласкал и радовал душу.

Если посмотреть на деревню издали, то в зелени почти не видно хат. Вербы своими ветвями сплелись над дорогой в сплошной шатёр, высоко над ними поднимались колодезные журавли, ими из глубоких колодцев доставали чистую прохладную воду.

Андрей родился в бедной многодетной семье. Его отец Павел Ефимович терпеливо трудился день и ночь, чтобы в хозяйстве был порядок. Поэтому его большая семья жила лучше своих соседей: он имел две хаты, большой двор, огороженный изгородью, с калиткой и крытыми широкими воротами, позади двора большой сад. Родные хаты были небольшими – в три окна, крыты соломой. У них не было фундамента, поэтому нижние брёвна быстро сгнивали, и внутри было сыровато.

В те времена у крестьян не было фамилий, то есть они были – в различных документах, а в деревне все пользовались обычно родовыми прозвищами. Их семью называли Суманы, видно, их деды когда-то в прошлом ходили по миру с сумой. Так это прозвище и осталось за ними. Андрей только в 12 лет, когда пошёл в школу, узнал свою официальную фамилию – Довбыш.  Перед Первой мировой войной Андрей успел жениться, но его первая дочь Мария родилась, когда он был уже далеко от дома – сначала под Могилёвом, где находился главный штаб русской армии, а потом его бросало из одной воинской части в другую. Тяжёлым колесом прошлась по его судьбе и Гражданская война. После её окончания он долго добирался в родную деревню. Жена Анна с трудом узнала мужа в похудевшем, седом и оборванном солдате….

Вскоре на семью обрушилось большое горе – Анна умерла от тифа. Остались двое малышей – Маша и Коля. Как одному их поднимать? Андрей снова женился, родилось ещё четверо детей.

Вся жизнь Андрея и его новой жены Акулины была занята тяжёлым крестьянским трудом — непросто было прокормить и одеть шестерых детей. Как и у других многодетных односельчан, его дети ходили в школу в домотканой одежде и в лаптях. Лапти плёл сам Андрей, ворчал, что дети быстро их изнашивают. Ох, бедность! И до колхозов бедствовали, и при колхозах лучше не стало. Коля ходит грустный: самый возраст для гуляний, а одеть нечего – не пойдёшь ведь с девушкой в лаптях, да в поношенной рубашке.

Была у Андрея мечта – дать детям образование и вывести их в люди, чтобы они узнали светлую и благополучную жизнь. И эта мечта понемногу начала сбываться. Старшая дочь Маша закончила рабфак в Орше, а потом мединститут в Минске, стала врачом. Старший сын Николай прошёл курсы счетоводов и работал в колхозе, а в 1938 году ушёл в армию. Сын Павел учился в Витебске в художественном техникуме. Младшие дети – Анна, Иван и Вера – учились в семилетке. Андрей радовался успехам детей и ждал от будущего счастливых, спокойных дней.

Но грянула война, и вскоре всю Белоруссию захватили немецкие войска. Всех оказавшихся в оккупации жителей немцы заставляли регистрироваться и получать немецкие паспорта (аусвайсы).

Сын Павел успел вернуться из Витебска домой.Душа болела за старших — Марию и Николая, связь с ними была потеряна. Андрей только догадывался, что они уже воюют на страшной жестокой войне.

Вблизи их хутора по Смоленской дороге на автомашинах и мотоциклах передвигались немецкие воинские части. Однажды фашисты  свернули на привал около хаты Андрея. С автоматами в руках зашли в хату, стали требовать продукты, нагло кричать: «матка млеко!», «матка яйки!», «Сталин капут!». Полезли в чулан, где хранились молоко, масло, хлеб, сало. Забрали всё под чистую! Акулина плакала, причитала, а он молчал, так как уже знал их наглый нрав по Первой мировой войне. Когда немцы поели и выпили, стали заглядывать в огород. Там они заметили под берёзой колоду с пчёлами. У Андрея пчёлы жили не в домиках-ульях, а по старинке в деревянных колодах, вырубленных из толстых елей. Один из пьяных немцев, подошёл к колоде и открыл крышку. Пчёлы не любят острых зловонных запахов, они набросились на немца, он с воплями убежал, но вскоре вернулся. В руках у него было ведро с водой, которым он залил колоду, а потом выломал соты с мёдом. Другие немцы, увидев мёд в его руках, стали таскать вёдрами воду и таким же образом расправились с пятью остальными колодами. Так погибли все пчёлы Андрея Павловича. Он один на хуторе держал медовые колоды и умел с ними обращаться. Пчёлы его не кусали, ведь он никогда не курил и не пил водки. Всё, что он сберегал долгие годы, погибло в одну минуту.

***

Когда началась война, Ивану, младшему сыну Андрея, было 15 лет. Он окончил школу и работал в колхозе, а теперь, во время оккупации, занимался вместе с отцом своим хозяйством. Однажды, пасмурным дождливым днём в конце ноября 1941 года, они с отцом рубили ольху на дрова недалеко от своего дома. Возвращаясь домой, начали переходить овраг, и тут Иван увидел белеющие на земле листки бумаги. Он положил вязанку дров, поднял эти листочки и положил за пазуху.

Дома стал читать вслух родителям. Это были советские листовки. Сообщалось, что 7 ноября на Красной площади в Москве, состоялся торжественный парад войск Красной Армии. С трибуны мавзолея выступал товарищ Сталин. В обращении к тем, кто временно находится на захваченной немцами территории, сообщалось, что повсеместно организуется сопротивление захватчикам, создаются партизанские отряды. И в конце вдохновляющие слова: «Наше дело правое, враг будет разбит! Победа будет за нами!»

Андрей прослезился от радости. Ведь немцы говорили, что Москва и Ленинград ими взяты, что наша армия разбита и не способна обороняться, что немецкие войска скоро будут на Урале.

Листовки надёжно спрятали. Если немцы узнают – расстреляют на месте. Теперь Андрея беспокоила мысль: как передать эти листовки партизанам. А что они в окрестных лесах есть, он не сомневался. Да и односельчане должны знать правду!

Андрей хотел найти своих единомышленников, а оказалось, что его тоже ищут, наблюдают за ним – насколько он надёжный человек. Его выбрали, так как знали, что у него дочь и сын в Красной Армии.

Однажды за хутором к нему подошёл незнакомый человек. Он был не молод, по манере держаться и говорить нетрудно было определить, что это начальник, привыкший руководить людьми. Незнакомец спросил, есть ли немцы в деревне. Андрей ответил, что немцы бывают только наездами, и в любую минуту могут появиться, так как рядом шоссейная дорога. Человек, смущаясь, попросил поесть. Андрей побежал домой и принёс еды. Разговор продолжился, и после подробных расспросов о семье незнакомец, наконец, сказал о главной цели своего появления. Он попросил передать важные сведения в село Рососну и протянул Андрею плотно свёрнутый лист бумаги. Тот растерялся и подумал: как этот человек мог довериться первому встречному. Нет ли тут какой-то провокации? Незнакомец увидел смятение на лице крестьянина и, как мог, постарался его успокоить.

— Хорошо, я отнесу вашу бумагу, — решил, наконец, Андрей. — Говорите, кому  надо отдать.

Незнакомец обрадовался:

– В Рососне, на левом берегу Днепра, второй дом от дороги. Спросите директора, отдайте ему записку и получите ответ. А в субботу я буду ждать вас здесь же, на этом же месте.

Придя домой,  Андрей с тревогой стал думать, как передать записку незаметно, не привлекая внимания. Наконец, он  решился отправить своего младшего сына. Иван был худеньким, белобрысым, малого роста, ходил всё лето босиком, в домотканых штанах. На вид ему можно было дать всего лет десять — одиннадцать. Кто заподозрит ребёнка? Андрей наставлял сына тихим спокойным голосом, а сердце  сжималось от страха:

– Сынок, надо сегодня сходить в Рососну и передать важное сообщение. Записку спрячь, иди спокойно, не беги. Если полицай или староста увидят бегущего человека, могут стрелять.

Иван молча взял записку, засунул в шапку под подкладку и двинулся огородами мимо деревни. Прошёл безлюдное кладбище, скорым шагом отмахал пять километров и добрался до переправы. На лодке переправился через Днепр и оказался в Рососне. Там быстро нашёл нужную хату.Собака, привязанная к будке, начала лаять на незнакомого человека. Мимо шла женщина и спросила:

– Хлопец, кто тебе нужен?

Подросток от неожиданности растерялся, но быстро нашёлся, что ответить:

–  Мне надо забрать документы, учиться не буду… Мне директора …

Испуганный, он сначала пошёл вслед за женщиной, а когда она зашла в чей-то двор,  бегом вернулся к хате. Из окна выглянул мужчина. Видимо, он слышал разговор с женщиной. Он поманил Ивана:

— Я директор.

Подросток отдал ему записку. Тот прочитал её и быстро написал ответ.

Спрятав ответное послание под подкладку шапки, Иван спустился кберегу Днепра. А там уже знакомая женщина стояла и ожидала лодку. Была она очень любопытной, спросила:

– Ты откуда, хлопец? Домой возвращаешься?

Подросток сурово нахмурился и махнул головой куда-то в сторону. Вот ведь напасть! И зачем ей это надо?…

Когда Иван переправился на свой берег, то, забыв предостережение отца, бросился бегом по дороге, а затем через железнодорожные пути. И тут он услышал позади выстрелы. Оглянувшись, он увидел дежурного полицая, который стрелял в него. Видимо, подросток по неосторожности перебегал пути в запрещенном месте. Раздумывать было некогда, Иван помчался к кустам и под их прикрытием ринулся в овраг. Ушёл от погони, но сильно испугался: могли и застрелить.

***

Утром следующего дня Андрей Павлович положил в корзинку хлеб с салом и пошёл к болоту в условленное место, там его ожидал тот же человек. Крестьянин передал ему записку от «директора», еду и листовки, все восемь штук. Тот очень обрадовался и поблагодарил связного. Это было первое задание Андрея Довбыша в его подпольной борьбе с фашистами.

Как потом оказалось,незнакомец, вышедший из болота и давший поручение Андрею, был Иван Минаевич Левченко – заведующий военным отделом Дубровенского райкома партии.Он организовал свою боевую группу, скрывавшуюся в лесах. В Рососне под видом «директора»ждал связи с их партизанским отрядом управляющий дубровенскиммаслопромом Александр Павлович Кудряшов, который вместе со старым коммунистом  Семеном Савельевичем Максименко, также создал свою боевую группу. Позже эти группы соединились вместе в один партизанский отряд. Партизан привлекала возможность наблюдать за передвижением вражеских войск по шоссейной дороге Москва – Минск.Недалеко проходила и железная дорога.

Когда партизаны убедились, что Андрею Павловичу можно доверять, он стал у них постоянным связным. Жил он в этой местности с рождения, прекрасно знал все окрестности, поля, болота, леса, а главное был свой среди жителей окрестных деревень. Он был знаком с каждым человеком, знал  имя и отчество каждого, его характер, образ жизни. Крестьяне, в свою очередь, знали Андрея и уважали его за честность и трудолюбие. Именно такой связной и нужен был партизанам.

***

Когда пришли немцы и стали устанавливать свой порядок, вдруг обнаружилось, что рядом живут очень разные люди. Одни сразу стали думать, как дать отпор захватчикам, а другие – как приспособиться и услужить новой власти. Правда, вторые были в меньшинстве. Андрей Павлович в опасной ролипартизанского связного сразу почувствовал поддержку таких надёжных соратников, как Василий РомановичСвойников — секретарь Ново-Тухинской партийной организации и Г.Е. Кузьменков, до войны рабочий электростанции «Белгрэс». Немцы предложили Кузьменкову стать бургомистром, и он согласился, получив одобрениеподпольного райкома партии.

Но пришлось опасаться С–ка, назначенного немцами старостой деревни. Он сам пришёл к фашистам и признался, что ненавидит советскую власть и желает служить у них. Этот крестьянин затаил глубокую обиду на коммунистов за то, что их семья была раскулачена, а он и его два брата были высланы с семьями за Урал. Он много пережил в изгнании и страшно ожесточился на своих земляков.Перед войной он с женой вернулся в родную деревню, вступил в колхоз и жил тихо, пока не пришли немцы.

Этот новый господин староста стал исправно служить своим хозяевам и не мог нарадоваться своей властью над бедными крестьянами. Он забирал у них продукты питания, зерно, шубы, валенки для немецкой армии. Как местный житель, он хорошо знал, кто как живёт, чем можно поживиться у своих соседей. Приказывал принести и сдать указанные продукты или вещи. Если крестьянин не выполнял приказ, староста приходил к нему в хату с полицаями и забирал всё, что попадётся под руки, просто грабил семью. Он почти всегда был пьяным, ходил по дворам и требовал самогона. Если его не было, то угрожал: «Делай к назначенному времени, а то плохо будет!». Много горя и страданий принёс своим землякам в годы оккупации этот выродок!

У старосты были помощники. Один из них,Ахрем (по-русски Ефрем), жил по соседству с домом Андрея. Он доложилстаросте, что сосед часто ходит на болото с корзиной. Староста пришёл к Андрею в хату и сказал мрачно:

– У тебя сын и дочь в Красной Армии, воюют против немцев. Донесу коменданту – висеть тебе на перекладине!

Андрей испугался, даже убрал фотографии Марии и Николая, висевшие в рамке на стене. В тот вечер он лежал на печи и думал, как ему избавиться от этого предателя.  Но в голову ничего не приходило, только расстроился ещё больше. Стал вспоминать свою тяжёлую жизнь, детей, с которыми связывал светлые надежды…

– Нет! Сдаваться рано! Надо как-то избавиться от этого новоявленного хозяина! – твёрдо решил Андрей.В начале войны он подобрал брошенную винтовку и надёжно её спрятал на всякий случай. И вот такой случай наступил. Андрей надеялся, что никто его не выдаст. Односельчане только обрадуются, что избавились от одного гада.

Довбыш достал  из тайника винтовку и поздно вечером незаметно подошёл к дому старосты. Вечер был тёмный, пасмурный, моросил слабый дождик. Андрей стоял у окна и смотрел внутрь через небольшой просвет, образовавшийся от загнувшегося уголка занавески. Керосиновая лампа освещала хату. Староста сидел за столом, опустив хмельную голову,а кругом за этим же столом сидели его дети, один другого меньше. Всего их было пятеро – невинных малышей, у которых вся жизнь впереди! У Андрея защемило сердце: «Убивать отца при детях?!.. Как я могу оставить их сиротами, всё-таки он им отец… Может, проснётся в нём совесть». Он повернулся и в смятении пошёл домой.

Андрей пожалел детей и от своего жестокого плана окончательно отказался. Однако староста от него не отстал. При каждой встрече угрожал ему расправой, постоянно преследовал его, так как хорошо знал своего односельчанина и чувствовал, что онне покорился захватчикам. Но никаких фактов и доказательств его подпольной деятельностиу старосты пока не было.

Между тем партизанское сопротивление развивалось и привлекало к себе всё новых и новых участников. Подпольщики пользовались любой возможностью наладить связь друг с другом. Ещё осенью 1941 года немцы открыли в деревне Новая Тухинь пункт сбора молока для своей армии. Заведовать назначили Анатолия Василенко, жителя этой деревни. Почти сразу этот пункт превратился в место взаимосвязи подпольщиков из разных деревень. Они передавали сообщения о действиях немецкой армии и карательных отрядов, предупреждали население о замыслах фашистов. Через два месяца молочный пункт власти закрыли, заподозрив неладное.

Однажды Андрей попросил сына Ивана вместе с молоком отвезти на молочный пункт ипередать Василию Свойникову большие ножницы для резания провода и лапу для вытаскивания костылей из железнодорожных шпал. Всё это раньшеСвойников просил у Довбыша.  Было непонятно, почему эти инструменты нужно доставить не в партизанский отряд, а подпольщикам в НовуюТухинь. Андрей тогда не знал, что подпольщики действуют совместно с партизанскими отрядами, которыми руководит Константин Заслонов в Орше и Алексеевв витебских лесах.

Андрею и его сыну Ивану много раз приходилось быть связными между подпольной организацией и партизанским отрядом, который располагался в урочище «Тёмный лес». Туда шла грунтовая дорога, по которой раньше колхозники ездили за дровамина лошадях. В двадцати километрах на север от этой дороги и находилась лесная партизанская стоянка. Партизаны приходили на связь к деревне Новая Земля, от которой не осталось ни одного дома, ни одного дерева — всё было сожжено немцами. На пепелище торчали обугленные остовы печей и трубы. Десяток оставшихся в живых семей ютились в землянках, между которыми были вырыты траншеи для сообщения друг с другом. Вот и всё, что осталось от большой деревни, от её деревьев и садов. Теперь здесь была партизанская зона, где немцы боялись появляться.

Чтобы попасть в это место для встречи с партизанами, нужно было пройти через обширное Щербинское болото, на котором росли только низкорослые берёзы, сосенки, лоза. Белый мох и торфяная вода по колено, а местами опасная топь сильно затрудняли движение по болоту. Однако Иван знал места безопасного перехода и не разходил здесь  с поручениями от подпольщиков.Недалеко от деревни Новая Земля его обычно встречал партизан по кличке Володя – Золотой зуб. Он выходил из укрытия, когда Иван давал условленный свист.

На огромном Щербинском болоте существовал небольшой остров твёрдой земли, поросший лесом. Своеобразный остров спасения для многих обездоленных войной людей. Именно здесь с начала войны образовался перевалочный пункт, где жили скрывавшиеся от немцев семьи партизан, бежавшие из плена красноармейцы и спасающаяся от отправки в Германию деревенская молодёжь. Из этих людей после проверки формировали группы для отправления в партизанский отряд. Однако избежать беды не удалось. Вместе с семьями партизан на остров проник засланный предатель. Всё разузнав, он исчез, и вскоре по его наводке немецкая авиация разбомбила этот остров.

С начала войны  по дорогам шли люди, оторванные от своих очагов, растерянные до отчаяния: женщины, дети, старики. Несли с собой самый необходимый скарб. Они искали спасения, но везде были фашисты, вся Белоруссия была захвачена немцами. Красноармейцы, бежавшие из плена или отставшие от своих частей, раненые, голодные, оборванные, пробирались  в одиночку или небольшими группами по лесам и болотам. Им нужна была помощь – укрыть, накормить, помочь добраться до партизанского отряда, чтобы снова воевать с фашистами. Местные крестьяне, решившиеся на такую помощь, подвергали себя большой опасности. Боялись немецких карательных законов, а также провокаторов. Были случаи, когда ночью тихо постучат в окно под видом партизан и попросят хлеба и сала, а утром они же придут в хату и арестуют. Однако дух сопротивления захватчикам нарастал и был сильнее страха. В деревне СтараяТухинь  жители рисковали, но помогали партизанам. Расскажем здесь о двух случаях из многих.

Ночью во дворе Демьяна Шашуты залаяла собака. Живший по соседству с ним полицай услышал и тут же бросился к старосте сообщить о пришедших в деревню партизанах. Нагрянула облава. Партизаны, отстреливаясь, скрылись, полицаи побоялись их преследовать. На следующий день утром на автомобиле приехала группа карателей в чёрных шинелях. Всю семью Демьяна — жену и детей, арестовали и расстреляли. А дом сожгли.

Для семьи Андрея Павловича посещение одного партизана тоже чуть не закончилось так же страшно. Гостя покормили, передали сообщения, и он уже собрался уходить. Вдруг в дверь постучали. Партизан схватил топор и встал около дверей. Все в ужасе замерли. Андрей отпер дверь и распахнулеё так, чтобы она прикрыла собой партизана. На пороге стоял полупьяный полицай, он мутным взглядом окинул хату и, убедившись, что никого постороннего нет, потребовал от хозяина самогона. Тот вывел его в сени и достал небольшую бутыль, приготовленную на такой случай. Довольный полицай ушёл. Семья была спасена. Этот случай в семье долго вспоминали и после окончания войны.

Спаслась также семья бывшего председателя колхоза, а затем председателя сельсовета Архипа ИльчаКубракова. Это был справедливый и честный человек, в партию вступил, когда ему было около пятидесяти лет. У него была большая и тихая семья. Все в деревне его уважали. Когда пришли немцы, староста, желая выслужиться, сразу же донёс на Кубракова. В его хате произвели обыск, хозяина арестовали, допросили и, продержав некоторое время в комендатуре, отпустили, так как никаких улик о его подпольной деятельности не обнаружили. Да их и не должно было быть, так как он действительно, жалея свою семью, в подпольной работе не участвовал.

Немцы его предупредили: если он будет замечен в связях с партизанами или уйдёт к ним, то в этом случае всю семью расстреляют, а дом сожгут. За ним был установлен постоянный надзор, староста и полицаи старались всячески унизить Архипа Ильича, его положение было очень опасным. Партизаны трижды передавали через Андрея Павловича и Ивана свои послания, в которых звали его в свой отряд. Он им отвечал:

– Выполнить ваш приказ не могу. За мной следят полицаи и немцы. Если уйду к вам, то всю семью и родственников уничтожат.

Тогда было решено выкрасть Архипа Ильича, обманув его преследователей. Однажды ночью к его хате подошла группа «немцев» с автоматами. Громко постучали в окно. Тревожно залаяла собака, её лай подхватили в соседних дворах. Когда им открыли двери, вся группа ввалилась в дом и «арестовала» хозяина.  Его вывели на улицу, шум всё усиливался: раздались беспорядочные выстрелы и громкий плач жены Архипа, которая ничего не подозревала и думала, что её мужа действительно арестовали.

Староста и полицаи поверили в разыгранный спектакль,решили, что немцы всё-таки расправились с коммунистом. Таким образом, эта семья избежала смерти и сохранилась. После войны Кобраковы переехали жить в город Дубровно. А сам Архип Ильич  погиб от немецкой пули, сражаясь в партизанском отряде.

***

Староста С–к боялся партизан и подпольщиков, с подозрением относился к тем, кто держался независимо и не лебезил перед ним. Ахрем опять доложил старосте, что  Довбыш часто ходит в лес, на болото, то есть ведёт себя подозрительно. Тогда староста донёс о нём в немецкую комендатуру:

– Мне партизаны не дают спокойно жить. Довбыш Андрей с ними как-то связан. Пора его забрать и допросить.

На следующее утро к хате Андрея подъехала машина с немцами, их сопровождал староста. Начался обыск, но ничего компрометирующего не нашли. Однако Довбыша арестовали и увезли в комендатуру. Кузьменков, бургомистр волости, как только узнал об аресте, поехал в комендатуру и освободил Андрея. Он убедил немцев в невиновности крестьянина, а они доверяли своему бургомистру. Довбыш был знаком с Кузьменковым ещё до войны, когда тот работал на электростанцииБелгрэс. Это был добрый, честный труженик, они были одногодки. Однако Андрей Павлович не знал, что он пошёл служить немцам по заданию подпольного райкома партии.

Между тем партизаны всё более досаждали захватчикам.  5 декабря 1942  года они устроили диверсию: пустили под откос железнодорожный состав с военной техникой на перегоне Осиновка – Шеховцы. Два дня рвались снаряды, погибло много немецких солдат и офицеров. На три дня железная дорога вышла из строя.

Немцы были страшно озлоблены. Вдоль железной дороги срочно вырубили все кусты и деревья. Через каждые 300 – 400 метров  стали дежурить полицаи. Однако некоторые из них, мобилизованные фашистами насильно, бросали свой пост и уходили вместе с подрывниками в лес к партизанам. Тогда немецкие каратели обрушились на мирное население: прежде всех были арестованы семьи ушедших в лес полицаев. Детей и стариков они расстреливали, а взрослое трудоспособное население угоняли на работу в Германию.

Пятого декабря, в день взрыва на железной дороге, второй раз был арестован Андрей Павлович. Староста сразу решил, что Довбыш причастенк диверсии. Хутор, где он жил, был недалеко от места взрыва. Староста ворвался в хату вместе с немцами, начался обыск, но опять безрезультатно. Андрея сноваувезли в комендатуру.

И в этотраз Кузьменков пришёл на помощь. Он не побоялся лично прийти в комендатуру и свидетельствовать, что Довбыш невиновен. Сообщил, что в это время тот клал печь у одного крестьянина в деревне Гичи. Немцы, хотя и освободили Андрея Павловича из-под ареста, однако подозрениеу них осталось. Они решили проверить Довбыша и других жителей ближайших деревень. С этой целью была задумана хитрая операция.

Через несколько дней в Старой Тухини появились двое военнопленных, якобы бежавших из лагеря. Они обратились к Андрею Павловичу и другим подпольщикам за помощью. Просили выдать паспорта и проводить к партизанам в «Тёмный лес». Им поверили, так как подобные люди и раньшепоявлялись в деревне.Подпольщики всегда им помогали.

Провокаторы прожили в деревне более недели, всё разузнали. Кузьменков и писарь Иван Минаевич Савкин по их просьбе выдали им паспорта, чтобы они могли свободно перемещаться по оккупированной территории. Затем они направились в лес к партизанам. Так думали подпольщики, однако на следующий день, 14 декабря 1942 года немцы арестовали почти всех подпольщиков. К хате Андрея Павловича утром подъехала машина с немецкими солдатами и переводчиком. Начался обыск. Довбыш незаметно кивнул сыну Ивану, и тот, выскочив из хаты, бросился искать хромую лошадь, оставленную нашими отступающими войсками. Других лошадей тогда на хуторе не было. Он понимал, что надо срочно предупредить Кузьменкова, который жил в деревне Новая Тухинь. Когда Иван стал подъезжать к его хате, то увидел, что во дворе стоит машина с пулемётом, много немцев, слышна брань. Сквозь настежь распахнутую дверь Иван увидел Кузьменкова, сидевшего на скамейке с опущенной головой.

Иван бросился назад домой. Там уже обыск был закончен, отец стоял во дворе со связанными руками. Мать собрала узелок еды и протянула  мужу. Переводчик подскочил, выхватил этот узелок, бросил на землю и крикнул:

– Ему еда больше не нужна!

Андрей молча окинул скорбным взглядом хату, своих родных. Он понимал, что прощается навсегда.

В тот роковой день одновременно арестовали всю подпольную группу, помогавшую партизанам. Назовём поимённо тех, кто мужественно отдал жизнь за освобождение Отечества от фашистов:

–­­Андрей Павлович Довбыш, крестьянин деревни СтараяТухинь.

– Г.Е. Кузьменков, до войны рабочий на электростанции «Белгрэс», по заданию подпольного райкома партии пошёл на службу к немцам бургомистром.

– Павел Тимофеевич Шитиков, коммунист, секретарь Ново-Тухинского сельсовета.

– П.П. Белясов, учитель, и его жена Дина Тарасенко, учительница.

– А.Т. Василёнок, беспартийный колхозник и его сын Борис Василёнок.

– Ф.Н. Шабуров, руководитель подполья, сын учителя Ново-Тухинской школы, был секретарём окружкома партии на Камчатке и незадолго до войны приехал навестить родителей.

– Василий Романович Свойников, секретарь парторганизации Ново-Тухинского сельсовета, организатор и руководитель группы подпольщиков.

–  Семья Свойникова: жена София Мартыновна, их дети Вера, Евдокия, Михаил, а также их родственник А.М. Свойников.

Всех арестованных привели в деревню Жабыки в комендатуру. Начался унизительный и жестокий допрос. Эсэсовцы нещаднобили палками, истязали подпольщиков. Шитиков после допроса и побоев потерял сознание, его стали обливать водой, однако он, не приходя в сознание, умер. Всем арестованным связали руки  проволокой и отвезли в тюрьму в Оршу. Там им не давали пить и есть, они совсем изнемогли и с трудом стояли на ногах.

Утром 19 декабря 1942 года арестованных втолкнули в крытый автомобиль и отвезли за город. Их поставили у края  заранее вырытой ямы и расстреляли.

После войны народная молва донесла доАкулины Даниловны весть о последних минутах жизни её мужа Андрея Павловича. Она как-то встретила свою бывшую соседку по хутору Феодору Тарасенко, которая в войну жила в Орше.Та поведала, что их земляк Иван С–ко, служившийв полиции, как-то под хмельком разоткровенничался с ней и рассказывал со слезами на глазах:

– В праздник на Николу, в пять часов утра, привели нас расстреливать группу подпольщиков. Увидел ясреди них Андрея Довбыша из Старой Тухини. Когда его подводили к яме, он как-то удивлённо посмотрел на меня. До сих пор я не могу забыть этот взгляд. И простить себе не могу, что участвовал в расстреле нашихземляков…

***

После ареста Андрея Павловича,его семью выгнали из хаты, её заняли немцы. Акулину Даниловну с дочерями-подростками Аней и Верой увезли в Оршу, а оттуда осенью 1943 года в товарном вагоне отправили на работу в Германию вместе с другими белорусскими женщинами и детьми. В нечеловеческих условиях, голодные, оборванные и униженные, они провели в концлагере более года. Когда наша армия стала приближаться к Берлину, немцы погнали заключённых на Запад.Охранникишли с собаками иочень спешили: ударами и бранью подгоняли измождённых людей.

— Мы шли и тряслись от страха, думали на смерть нас ведут, — вспоминала Акулина Даниловна. — Вдруг все увидели: навстречуидут танки. Немецкая охрана тут же разбежалась, танки-то были американские. Вышел из танка офицер показывает руками: мол, расходитесь, вы все свободны.

Среди заключенныхбыли люди самых разных национальностей, и каждому хотелось скорее попасть на свою родину. Но сделать это было очень трудно в общей военной сумятице. Акулина с дочерями устремилась на восток через немецкие селения, в которых было много брошенных домов и хозяйств: коровы мычали в хлевах, лошади и свиньи бегали около построек. А хозяева, испуганные приближением советских войск,  где-то прятались или бежали в американскую зону, так как понимали, сколько страшных бед Германия принесла народам России и боялись отмщения. Акулина, по крестьянской скромности, боялась заходить в эти брошенные дома. Однако она и девочки так устали и изнемогли от голода, что, наконец, она решилась всё-таки зайти во двор одного дома. Навстречу им вышел мужчина, по всей видимости, работник. Он оказался поляком. Увидев перед собой белорусскую крестьянку с детьми, которые чуть не валились с ног, он их пожалел – напоил, накормил, дал продукты на дорогу и даже предложил лошадь. Акулина обрадовалась и одновременно смутилась: она никогда не брала чужое. Однако подумала, как бы оправдывая себя:

– Почему мне не взять лошадь?! Они нас насильно привезли сюда, надо же нам как-то домой возвращаться, пешком идти очень далеко. Ведь немцы разорили моё хозяйство, убили мужа, нас выгнали из дома… Нет, возьму лошадь, это не грех!

Поляк запряг лошадь, беженцы положили продукты на телегу, сели сами и, полные надежды на скорое возвращение домой, поехали далее на восток. Однако чем дальше они ехали в этом направлении, тем больше дорога переполнялась подводами и пешими беженцами с детьми и с котомками за плечами. По дорогам Румынии они шли уже сплошной длинной колонной.Шли ночью и днём, и казалось, этому потоку не будет конца…

У небольшого леса колонна вдруг остановилась, послышались выстрелы, крики. Большая группа людей с автоматами, вышедшая из леса,  стала грубо отгонять людей от повозок на обочину дороги. Начался повальный обыск несчастных людей, всё более ценное и продукты забирали, бросали на повозки, а затем сели на них и уехали …  Ограбленные беженцы остались стоять на обочине и радовались, что хоть сами остались живы. Эти  разбойники были бандой румынских националистов, лихих и безжалостных людей.

Так шла Акулина с дочерьми домой, встречая на своём путикак добрых, так и злых людей. Приходилось просить милостыню, ночлега, ивсегда находились люди, сами познавшие ужасы войны, которые помогали несчастным беженцам. Вот уже и Белорусская земля. Идти стало легче и радостнее, хотя кругом война оставила свои страшные следы разрухи и гибели. Наконец, родные с детства места. Подошли к месту, где стояла их деревня Старая Тухинь, и остановились в немом ужасе: вездетолько обгорелые печные трубы …

Испуганные и исстрадавшиеся жители деревни ютились в землянках. Акулина,  придя в себя от нового горя, стала искать пристанища и нашла на окраине деревни заброшенную полуразрушенную землянку. Стали её приводить в порядок, ведь жить где-то надо.

Стояла весна. Крестьяненачали копать огороды и сеять. Акулина с дочками также вскопали небольшой участок, однако у них не было семян. Тогда она пошла в уцелевшие деревни и стала просить добрых людей хоть немного поделиться кто-чем богат. Ей дали немного ячменного зерна, егоони и посеяли на своём кусочке земли.

Так начиналась мирная жизнь в обожжённой войной Витебской области.  Деревня Старая Тухинь понемногу отстроилась и получила новое название  — Дорожная.

***

Теперь расскажем, как сложилась дальнейшая жизнь детей Андрея и Акулины. После ареста отца сыновья Павел и Иван бежали из родной деревни и, скрываясь от немцев, перешли заповедное Щербинское болото. У деревни Новая Земля братья решили расстаться, чтобы легче было уйти от возможного преследования. Вскоре им обоим удалось выйти ксвоим, на освобождённую территорию, и уже в составе Красной Армии воевать с фашистами.

Иван Довбыш попал в 439-й полк истребителей танков. Несмотря на юный возраст, он быстро освоился и стал артиллеристом. С этим полком он прошёл с боями до Германии.  Особенно ему запомнились ожесточённые бои под Варшавой, когда их полку приходилось отбивать по семь атак в день. За форсирование Вислы и удержание плацдарма до прихода подкрепления Иван Андреевич был награждён Орденом Красной Звезды. Впереди были последние ожесточённые бои, ранения, госпиталь и, наконец, Победа.

Демобилизовался Иван только в 1949 году. Когда вернулся в Белоруссию, то увидел страшное разорение в родных местах. Новая жизнь здесь едва возрождалось после жестоких боёв, которые здесьшли. Бывшие участники этих сраженийрассказывали, что бои под Оршей продолжались 9 месяцев. На высоте близ Минского шоссе и деревни СтараяТухинь шесть месяцев находился узел связи и наблюдательный пост. Связисты запомнили на всю жизнь страшные атаки вражеских танков, бомбёжки, артобстрелы, которые обрушились на эту бедную землю. Один из связистов, лейтенант Леонид Николаевич Рябичев,  написал стихотворение, где есть такие строки:

Деревня Старая Тухинь,
Печные трубы и воронки,

Скелеты танков тут и там.
            Начальник пишет похоронки…
 

Иван Андреевич погоревал на родном пепелище и уехал в Ленинград к старшему брату Николаю, который всю войну служил в артиллерии, защищал Ленинград. После победы Николай остался в этом, теперь родном для него городе. Женился он на Зинаиде Красновой, пережившей страшную блокаду, а затем служившую в зенитных войсках. Иван тоже остался жить в Ленинграде и тоже женился на бывшей блокаднице Марии. Братья часто ездили на родину, навещали своих родных: мать, брата Павла, сестёр Анну и Веру. Они после войны обосновались недалеко от родной деревни: в посёлкахОсинторф иОреховск (Белгрэс). У них тоже остались за плечами страшные годы: гибель родственников, плен, голод. Павел был тяжело ранен и теперь ходил на протезе.

Старшая сестра Мария Андреевна Довбыш также была на фронте и воевала с первого и до последнего дня войны. Её военная судьба удивительна.Она закончила медицинский институт в Минске в 1940 годуи была направлена работать военным врачом в Брест. Буквально за два дня до начала войны и нападения немцев на Брестскуюкрепость её отправили с больными солдатами на медицинской машине в Минск.Бог хранил её все четыре года войны: начиналаона командиром санитарной роты, а закончила в Берлине майором медицинской службы. В том же 1945 году она вышла замуж за офицера Антона Станиславовича Яцкевича, который оказался почти её земляком. После войны они жили сначала в Мурманске, потом в Белоруссии, в городе Гомеле. Последние годы жизни Мария Андреевнаперебралась на родину и жила в поселке Ореховск, где и была похоронена.

***

Наш рассказ об Отечественной войне в белорусской деревне появился благодаря трудам и отзывчивому сердцу Николая Андреевича Довбыша, нашего родственника. Когда прошло более тридцати лет после нашей Победы в этой кровавой войне, он решил собрать воспоминания у оставшихся в живых родственников.Эти воспоминания Николай Андреевич записал в большой общей тетради и украсил её портретами, которые  сам нарисовал и раскрасил цветными карандашами. Эти самодельные портреты, так же, как и воспоминания, бесхитростно записанные рукой простого человека, наполнены большой любовью к семье, к родной деревне и к Отечеству. Всё это само по себе позволяет увидеть в авторе удивительный облик настоящего советского человека в лучшем его проявлении. Поэтому я решила подготовить его рукопись к публикации с надеждой, что молодые читатели оглянутся на пройденный их дедами путь и искренне порадуется своей родословной. Пусть гордятсямужественными и честными жителями своей Родины, которые не дали врагам погубить её и победили в страшной схватке. Эти наши соотечественники уже в мире ином, но и оттуда мы слышим их немой тревожный вопрос, который звучитгромче, чем  голоса ныне живущих людей:

— А как вы храните своё Отечество?  Вы не предали нас?…

Подготовила текст к публикации Людмила Яцкевич

Памятная плитаподпольщикам, расстрелянным

в декабре 1942 года под Оршей.