Вологодский литератор

Как и опростоволосился – сам не пойму! Смотрел ведь в бумагу – написано: «Шереметьево», а увидел: «Домодедово…» Только в здании гигантского аэровокзала глянул на распечатку и охнул: «Куда только глаза глядели?!» Бросился к таксистам: «Успею доехать?..» – Нет, не успеть уже ни на жёлтом такси с шашечками, ни на красном аэроэкспрессе – хоть плачь!

На пересадочный пункт Белорусского вокзала прибыл уже во время отлёта, попытался поменять в авиакассе билет на другой рейс – и тут ничего не вышло: положенные для обмена полчаса уже растаяли, «как сон, как утренний туман…»

Поплёлся, мысленно ругая себя, к офису «Аэрофлота», взял талончик, посидел, полистал рекламные буклеты, и после вызова начал уговаривать кассиршу, которая в своей строгой форме выглядела красавицей-стюардессой, вернуть хоть какие-нибудь рубли. Увы, поезд ушёл, точнее, самолёт улетел, как поётся, «махнув серебряным тебе крылом…»

Вернулся я на вокзал, раздумывая: «Снова идти к авиакассам или трястись в поезде?» Оказалось, что железнодорожные билеты ничуть не дешевле, и денег, взятых, по старой советской привычке, на всякий случай, едва хватило на ночной рейс без багажа, без возврата и без обмена, – в общем, без совести, но «эконом». Если вычесть из оставшейся суммы поездку на метро и потом на автобусе – теперь уже до Внуково, то на питание можно выделить только две сотни и бренчащую в кармане мелочь. «Придётся поститься до самой ночи», – думал я, сидя на дырчатой вокзальной скамейке в зале.

Разнокалиберная толпа с сумками на колёсиках терпеливо ожидала прибытия очередного аэроэкспресса, но вдруг дёрнулась, забурлила и стала бросаться от одной кассы к другой, – по радио объявили, что поезд по технической причине отменяется! «А если у меня вылет скоро, то что теперь?!» — высокий парень в модной зимней куртке и с рюкзачком за спиной крикнул в сторону репродуктора и даже покраснел от возмущения.

«Приносим извинения за неудобства», – женский голос из справочной прозвучал сочувственно, но никого не успокоил. Народ костерил всех подряд, от кассира до президента, но и представить не мог, как был прав…

Я вышел подышать свежим воздухом и увидел, что центральный вход с двух сторон огорожен лентами и шеренгами полицейских – ждали «первое лицо», открывавшее новую транспортную линию. На стоянке напротив приготовилась к прыжку группа чёрных тонированных машин с мигалками, прозванными в народе «синими ведёрками», — судя по маркам, это была свита не президента, а столичного мэра.

Возле ограждений толпились зеваки, надеясь разглядеть за бронированным стеклом знакомый всем профиль. Непонятливая провинциальная дама пошла прямо на правоохранителей в чёрной униформе, но те, вежливо взяв её за руки, без слов отвели в сторону.

Неожиданно для всех из открывшихся створок подземного гаража вылетел длинный чёрный снаряд и, чуть притормозив на повороте, почти бесшумно, но с необыкновенным разгоном скрылся в глубине проспекта. За ним, взвыв от досады, скопом ринулись вдогонку чиновники помельче – на микроавтобусах и легковых «мерседесах», – а в хвост им вцепились полицейские – мигали, крякали и зудели они так, что закладывало уши. «Так вот из-за кого отменили экспресс!» – мысленно воскликнул я и спешно возвратился в зал ожидания.

Пассажиры уже текли ручьём на платформу – кто-то из диспетчеров срочно отправлял скоростной поезд, отменив все промежуточные остановки.

«Может, ещё и успеет тот парень с рюкзаком?.. – рассуждал я. – Что ж это за день такой невезучий?» Открыл на экране православный календарь и хлопнул ладонью по лбу: «Сегодня же Собор Архистратига Михаила и прочих Небесных сил! А я не был на утренней службе!» По дороге на Внуково, на станции метро «Юго-Западная» решил идти на вечерню в Михайло-Архангельский храм.

В церкви было немноголюдно. Служба задерживалась. Священник после плотного обеда (храмовый праздник всё-таки!) выглядел сонным и добродушным. Хор тоже благодушествовал и никуда не торопился. К моему удивлению, священник, дьякон и алтарник «раскочегарились» и закончили всё точно в срок. У аналоя тут же выстроились исповедники. Я занял очередь и, поглядывая на иконы, добрался до разложенных на подставке Евангелия и креста. Батюшка кивнул, я стал выдавливать свои грехи, и вдруг услышал ласковый вопрос: «А ты точно с этим сюда пришёл, раб Божий?» Я споткнулся и неожиданно для себя произнёс: «Гордыня замучила! Всю жизнь осуждаю!.. Ругал других за необязательность и головотяпство, и вот – сам сглупил и попал в дурацкое положение!..» «Вот-вот, – улыбнулся священник, – хорошо, что признал вину, правда, после пинка, но так обычно и бывает… Напомню известное: «Никого не осуждай, никому не досаждай, и всем – моё почтение!..» Повторяй, обязательно поможет!»

С этого вечера я дал обет никого не осуждать и не досаждать понапрасну. Это же просто: думай сначала о других, и только потом – о себе…

И ведь если не один я, но и мы решим относиться к людям с почтением, то всё получится – и у меня, и у нас. И у президента…