Вологодский литератор

ВОТ РОССИЯ МОЯ

 Уж не помню подробностей, с кем и встречался я лет 30 тому назад в уютной гостинице Кич-городка. Помню только одно, что это был врач с наклонностями поэта, кто время от времени пишет стихи. Был летний вечер, и врач  куда-то спешил. Наверно, к больному. А в гостиницу он забежал, чтоб встретиться с человеком, кто знал самого Рубцова. То есть со мной. Пожал мне руку. Закидал меня кучей вопросов. Прочитал пару своих самых свежих стихотворений о брызжущем свете, ромашках на берегу, речке Кичменьге и любви. Попросил устроить их где-нибудь в областной газете. Широко улыбнулся, обнял меня, как если бы был знаком со мной сорок лет, и исчез.

И вот сейчас, в эти дни, узнаю, что живет в Кичменгском городке некто, хирург и поэт. Может, с ним я тогда и встречался? Возможно. Каких-то особых волнений  стихи его не вызвали у меня. Поэтому никуда их не предлагал.

Как часто молодость, порывы душевных волнений, желание выразиться по полной,  берут  в человеке верх, и он начинает писать лирические куплеты. У большинства куплеты куплетами и остаются, пыл в груди затихает, и стихи забываются, как нечто ненужное, без чего спокойно можно и обойтись.

Но бывают и исключения. Не забываются первые юношеские порывы. И желание их выразить особенными словами не пропадает.

Я думаю, какую-то роль в становлении человека художником слова играет и орган печати. В районных центрах таковым может быть лишь своя, районных масштабов газета и тот, кто её редактирует.

Не барственно, не снисходительно, не нравоучительно, а напротив, с добрым расположением души внимает редактор начинающему творцу в его исканиях, где и как напечатать свой первый опыт.

Такая поддержка молодых талантов исходила и от редактора кич-городецкой газеты  «Заря Севера» Василия Михайловича Чурина. С ним я когда-то работал в тотемской районной газете. Позднее Василия Михайловича перевели на работу в Кич-Городок. Оттуда, буквально с редакторского стола получил я однажды письмо от Чурина, где он просил послать для газеты рассказ.  Такие просьбы для начинающих литераторов были всегда очень и очень приятны. Как много значит, когда  в тебя, как в писателя, хотя ты еще вовсе и не писатель, кто-то верит.

С еще большим вниманием относился Василий Михайлович к местным рассказчикам и поэтам.  Постоянно выпускал в газете  литературные полосы.  В одну из таких полос попал и Сергей  Томилов, отметившись там, как начинающий лирик, кого читатель запомнил по появившемуся в «Заре Севера» псевдониму — Сергей Дорожковский.

Сегодня Сергей — поэт состоявшийся, давно и смело перешагнувший районный масштаб влияния на людей . Как хирург, он продолжает работать в центральной районной больнице. Как лирик, печатается не только в родной районке, но и в областных газетах, кроме «Красного севера», куда редактор  литературу решил вообще не «пускать» и  этим облегчить себе работу. Стихи Дорожковского можно увидеть и в журнале «Лад вологодский», и в поэтических сборниках, издаваемых, как в Вологде, так и в Кич-городке.

Вдоль по тихому белому Югу,

На застывших его берегах

Деревеньки, мигая друг другу,

Утопают в глубоких снегах.

По дорогам былинками сена

Шелестит вечерами пурга,

Наметая кой-где до колена,

А коё-где заметая стога.

Край любимый! Леса да болота!

Да тревожащий душу простор!

В деревнях запирают ворота

Мужики в заметеленный двор.

Ночью выйдет к обрыву волчица.

И в сиянии бледном луны

Далеко её голос помчится,

Прерывая спокойные сны.

Я и сам теперь часто ночами

Просыпаюсь от острой тоски,

Если вдруг мне приснится случайно

Заметенное русло реки.

Тем и отличительна лирика   Сергея Дорожковского, что она живая. Берет энергию из того, что автор видит перед собой. Реки Кичменьга, Сухона, Юг, древние срубы колодцев, колода с водой для коня, синий лён равнинных полей, летний гром, отчий дом, леса да болото. Одним словом. любимым мотивом лирика стала родная сторонка, как начало не только России, но и  простора, кому дано  прислоняться ко всей Вселенной.       

Меня особенно поразило одно стихотворение Сергея, напомнившее мне песню Александра Малинина «Берега, берега».

А на том берегу, на другом берегу,

То, что я никогда позабыть не смогу.

Там поспели луга, и звенит сенокос,

И волнующий дух лёгкий ветер принес.

Вот Россия моя. Вся на том берегу.

Издалека звучит всё ку-ку да ку-ку.

Нестерпимо горят золотым купола —

Это храм на краю небольшого села.

Белизна на реке — то плывут облака.

И светло на душе, и тревожно слегка.

А на том берегу косарь правит косу.

А кукушка моя всё считает в лесу.

Я стою и гляжу. Утро летнего дня.

Но проходит оно словно мимо меня.

Что-то я потерял. Где мой первый прокос?

А за речкой звенит и звенит сенокос.

Здесь нет никакого подражания знаменитому певцу, поэту и композитору. Но есть общая мелодия, которая ведёт обоих лириков к постижению не только самого себя, но  и тех, кого ты любишь крепче всего. А вместе с любовью несёшь в своем сердце и видение всей России, такой родной и такой любимой, что от любви захлёбывается душа.