ЛИКИ СВЯТОЙ РУСИ В ТВОРЧЕСТВЕ ВОЛОГОДСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ

12.01.2019

Слово писателя

434

Людмила Яцкевич:

Да, путь её и многотруден,

И объясним не всякий раз….

Но Русь была,

И есть,

И будет

До нас,

При нас

И после нас.

Виктор Коротаев

Святая Русь и в XX веке не погибла! Она жила в глубинном самочувствии русского народа, душа которого осталась живой, несмотря на все адские перепутья новейшей истории. Произведения наших писателей свидетельствуют об этом.

Александр Александрович Романов в 90-е годы с возмущением протестовал против огульного очернения нашей жизни советского периода: «Это было в эпоху коммунизма» — так, похихикивая, говорят уже о годах, прожитых нами». И далее писатель поясняет, почему он против осмеяния этих лет: это было время, когда жили и творили наши писатели-подвижники русской литературы, смелые и мужественные люди: «…О годах, прожитых вместе с Шолоховым и Твардовским, а если взглянуть поближе к нам, то вместе с Фёдором Абрамовым, Александром Яшиным, Сергеем Орловым. Уж этих-то мужественных и талантливейших людей никак не упрекнёшь в раболепии или в слабости духа. Они были из кремнёвой породы. Жили своим умом. Горели своим огнём. Шли к людям с добром. И рано оборвались их жизненные пути …» [3: 282-283].

Слов «Святая Русь» почти не встретишь в поэзии второй половины XXвека, однако многие вологодские поэты относились к России как к самой главной для них святыне. В поэзии Виктора Коротаева это священное чувство любви к Родине звучало особенно пронзительно и откровенно и рождало действительно образы Святой Руси:

Какая даль лежала предо мною…

Я, чувствуя причастность к ней и гордость,

Смотрел в неё и знал,

что за спиной

Не менее прекрасная простёрлась.

Светило солнце светом поздних сил,

Леса роняли медленно убранство,

И белый храм, как облако, парил

И озарял дремавшее пространство.

«Россия! Как легко с тобой вдвоём, —

Шептал я …

[1: 144]

Белый храм как символ Святой Руси мы встречаем и во многих стихотворениях Николая Рубцова. Его святорусские пейзажи полны печали и тревоги: лирический герой боится утратить это чудо старины и разбить крылья своей души:

И храм старины, удивительный, белоколонный,

Пропал, как виденье, меж этих померкших полей, —

Не жаль мне, не жаль мне растоптанной царской

короны,

Но жаль мне, но жаль мне разрушенных белых церквей!..

О сельские виды! О дивное счастье родиться

В лугах, словно ангел. Под куполом синих небес!

Боюсь я, боюсь я, как вольная сильная птица,

Разбить свои крылья и больше не видеть чудес!

[4: 154]

Стало классическим стихотворение Н.М. Рубцова «Ферапонтово», в котором поэт сердцем и душой проникает во времена Святой Руси:

В потемневших лучах горизонта

Я смотрел на окрестности те,

Где узрела душа Ферапонта

Что-то Божье в земной красоте.

И однажды возникли из грезы,

Из молящейся этой души,

Как трава, как вода, как березы,

Диво дивное в русской глуши!

И небесно-земной Дионисий,

Из соседних явившись земель,

Это дивное диво возвысил

До черты, не бывалой досель…

Неподвижно стояли деревья,

И ромашки белели во мгле,

И казалась мне эта деревня

Чем-то самым святым на земле…

[4: 404]

Кроме зримых, живописных, образов, поэты создают удивительно тонкие музыкальные образы Святой Руси. Так, у Виктора Коротаева русская природа, замерев, в тишине внимает небесной музыке:

Музыка льётся с небес

В светлые горницы полдня.

От удивления лес

Ушки топориком поднял.

Не оборвётся игла

Неосмотрительно с ёлки,

Даже листва замерла

И колокольчики смолкли.

Выйдя из хвойных глубин,

Высшей покорные силе,

Все ручейки как один

Вдруг язычки прикусили.

Музыка льётся смелей

В ясные горницы мая,

Видно по ликам детей:

Вправду она не земная.

И потому допоздна,

В такт головою кивая,

Только сама тишина

Тоненько ей подпевает.

… [1: 232]

У Николая Рубцова есть удивительно бодрое, духовно просветлённое стихотворение «Выпал снег …», в котором поэта вдохновляет не только древнерусская красота зимней Вологды, но радостная весть (сравните: благая весть – Евангелие), которая вместе с белым снегом летит по всей России. И поэт призывает её услышать:

…Вдоль по улице по узкой

Чистый мчится ветерок,

Красотою древнерусской

Обновился городок.

Снег летит на храм Софии,

На детей, а их не счесть.

Снег летит по всей Росси,

Словно радостная весть.

Снег летит – гляди и слушай!

Так вот, просто и хитро,

Жизнь порой врачует душу …

Ну и ладно! И добро.

[4: 391]

Таким образом, и в конце XX века душа русского народа сохранила способность слушать музыку Небес, внимать Слову Божию. Душа народа всё вспомнила, и произошло чудо – «Руси крещение второе», как пророчески предвещал в годы гонения на Православие Николай Клюев. Александр Александрович Романов вспоминает начало этой эпохи чудесного воскресения Руси:

«Вспомнилось мне, как однажды вечером (10 июня 1988 г.) слушал я по радио праздничный концерт из Большого театра, посвящённый 1000-летию крещения Руси. Какая музыка, какое пение! Больше трёх часов сидел, не тронувшись с места, всё слушал, слушал, — и всё было мало! Кажется, впервые душа соприкоснулась с музыкой веков и обрела простор милосердия, покаяния и небесной чистоты. Как я жалел, что моя мать не дожила двух годов до этого дня, когда голос Русской Православной Церкви зазвучал по всенародному радио, и вся Россия на эти три часа превратилась в немыслимо огромный и образно засиявший храм нашей тысячелетней Веры! Как бы счастливо плакала мать и крестилась, и замирала исстрадавшейся душой своей от света долгожданного праздника!..» [3: 284].

Удивительно, как А.А. Романов глубоко проник в самую сеть православного самосознания русского человека в те торжественные минуты возвращения к Богу:

«Да и сам я, уже седой человек, слушая духовную музыку, проникся неведомой дотоле глубиной и высотой нравственного самопознания, ощущая, как теснятся во мне сумерки заблуждений и как пресветло – радостно вливается взамен откровение земли и неба, человека и Бога, мига и вечности» [3: 284].

Не забыл писатель и самого важного в нашей православной вере – покаяния и исповеди, без которых невозможно очищение души и её возрастание, и без которых у нас нет возможности приобщиться к Святым Христовым Таинствам. А.А. Романов пишет:

«Во мне возникло страстное желание покаяться в ошибках, которые уже были забыты, а тут вновь открылись во всей своей неприглядности; стать добрее, терпимее, милосерднее к людям …

И подумалось мне: христианская исповедь и молитва – это вечное развитие души к лучшему своему состоянию, это бесконечное самоусовершенствование человека, его каждодневный духовный рост в высоту добра, совестливости и житейской праведности …

Я слушал духовную музыку и плакал радостно, просветлённо, самоукоризненно…» [3: 284-285].

В древнюю Вологду в эпоху возрождения Православной Веры вернулся колокольный звон. А.А. Романов посвящает этому событию своё стихотворение «Колокола»:

Звон вечевой, извечный

Замкнули на замки

И ложью, как увечьем,

Связали языки.

Но время шло… Расторглась

И расточилась мгла.

Слышь – будто правды возглас –

Гудят колокола.

В сознанье нашем тусклом,

Как вихри в тупике,

Поют на древнерусском,

Забытом языке.

В порыве удивленья

Кипят у стен седых

Людские поколенья,

Не слышавшие их.

… [3: 109]

Поэт создаёт поэтический образ родной Вологды как города святорусского, основанного в древности преподобным Герасимом:

Изначальная Вологда

Над рекою взросла.

Из секиры и молота,

Топора и весла.

У монаха Герасима

Крест потел на груди:

Что ни ель, то орясина —

В небо храм возводи!

Он с мужицкой упрямостью

Выбивался из сил

И с молитвенной радостью

Подвиг свой завершил.

Вот по зареву красному

Выплыл с церковки звон.

Шли молиться к Герасиму

Люди с разных сторон.

Осенял их двуперстием

И молиться учил.

И в оконца божественно

Проливались лучи.

Стихли черти и лешие,

Освятились пути.

По всему побережию

Стали избы расти…

Так и ширилась смолоду

Над рекой слобода,

Чтобы вырасти в Вологду

Для молитв и труда.

… [3: 110]

Лики Святой Руси поэты прозревают не только в истории отечества, не только в природе, но и в людях – своих современниках. Вологодские писатели создали целую галерею образов простых тружеников-крестьян, сохранивших в своих характерах и судьбах православные нравственные основы. Это терпеливые, мужественные, правдивые герои Василия Белова, Ольги Фокиной, Александра Романова, Александра Цыганова и других. Так, в героине стихотворения А.А. Романова «Божатка» мы узнаём своих родственниц старшего поколения – жительниц вологодских деревень, которые, сами не зная того, являлись хранительницами Святой Руси, её нравственной чистоты, бескорыстия и сердечной открытости:

Есть в деревне у нас божатка –

Так мы родственницу зовём –

Приезжай хоть ночью, хоть днём,

С кем угодно – накормит сладко.

Удивляться не перестану:

Голова уж белым-бела –

Столько стужи пережила,

А в глазах, конечно, усталых

Неизбывно ещё тепло.

…. [3: 149]

Когда я читаю последние, заключительные строки этого стихотворения:

…Где, скажите, ещё найдётся

Терпеливее доброта?! –

Вспоминаю и мою божатку – крёстную тётю Раю Тихомирову и её дочь Тамару, жителей деревни Квасюнино Шекснинского района…

* * *

В заключение обратимся к пророческим словам наших духовных писателей. Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн Снычёв свою книгу «Самодержавие духа. Очерки русского самосознания» начал словами святого Иоанна Кронштадтского: «Перестали понимать русские люди, что такое Русь! Она есть подножие Престола Господня. Русский человек должен понять это и благодарить Бога за то, что он русский». И далее митрополит Иоанн Снычёв продолжил мысли святого: «Эти слова всенародного российского пастыря, святого праведного отца Иоанна Кронштадтского как нельзя более злободневны сегодня, когда решается судьба Отчизны. Наше будущее зависит от того, сумеем ли мы ныне восстановить историческую преемственность русской жизни, осознать себя продолжателями великого русского дела, хранителями и защитниками духовных сокровищ тысячелетней российской истории» [2: 7].

Эти слова, сказанные около тридцати лет назад, стали ещё более важными в наше время. Действительно, наши современные писатели понимают свой долг: они должны быть «хранителями и защитниками духовных сокровищ тысячелетней российской истории».

Россия, Русь! Храни себя, храни!

Литература: