Вологодский литератор

Столетие со дня гибели  Царской семьи, после многих десятилетий забвения, заставляет нас обратиться к этой теме, чтобы извлечь исторические и нравственные уроки. Для этого  нужно рассмотреть эту тему максимально полно, в различных аспектах, в том числе тех, что не привлекали до этого широкого внимания, но, по многим причинам, представляют большой интерес. Обращение к теме «Сергей Есенин и Царская семья» дает нам для этого не только интересную, но и во многом уникальную возможность. Ведь Сергей Есенин — один из самых читаемых поэтов России — давно уже стал ее олицетворением и одним из важных национальных символов в культуре. Его биография, пришедшаяся на бурные годы первой четверти ХХ столетия,   неотделима от судьбы нашей страны. Как сказано в стихотворении современника поэта Н. Брауна: «Только скажут Сергей Есенин — всей России встают черты».

Изучая историю того времени, можно увидеть противоречивые, часто построенные на лжи, оценки жизни и творчества Сергея Есенина. Можно вспомнить слова приснопамятного архимандрита Авеля (Македонова), много лет возглавлявшего знаменитый Иоанно-Богословский монастырь в родных местах русского поэта: «Сергей Есенин был человек чистой души. И стихи его такие же чистые. А те насловения, которые складывались вокруг имени Сергея Есенина, производились теми людьми, которые хотели, чтобы имя русского поэта было забыто». То же самое можно отнести и к истории последних лет жизни и гибели  Царской семьи.

Для того, чтобы ярче представить себе события, приведшие к трагическому финалу, необходимо тщательное изучение не только архивных документов, но и мемуарной литературы, художественных произведений эпохи, в которых эти события отразились.

Следует вспомнить, что события, о которых пойдет речь, происходили в годы Первой мировой войны. Несмотря на понятные сложности сложности этого периода, большое внимание со стороны Царской семьи уделялось культуре, причем русской народной. В 1915 г. при поддержке Государя Императора Николая II создается «Общество возрождения художественной Руси», которое, согласно принятому Уставу, поставило своей задачей «широкое ознакомление с самобытным древним русским творчеством во всех его проявлениях и дальнейшее преемственное развитие в применении к современным условиям». Одним из первых шагов «Общества» в возрождении национальных традиций в искусстве стало строительство на территории Царского села Феодоровского городка.

Федоровский городок — это архитектурное воплощение в николаевское время идеи возрождения России  через Церковь. Начало городку положил Феодоровский Его Императорского Величества Конвоя и Собственного Его Величества пехотного полка Государев собор.

Это был как бы русский Кремль в миниатюре — пять домов в древнерусском стиле, обнесенных кремлевской стеной, с резными каменными воротами.

Строительство имело общегосударственное значение, так как в 1895 году в Царское Село перенесли императорскую резиденцию, в связи с чем само Царское Село начали рассматривать как центр возрождения исконно русских традиций.

Когда началась Первая мировая война, в Федоровском городке был создан лазарет №17 для раненых солдат, названный именем великих княжон Марии и Анастасии. Императрица Александра Федоровна, одна из руководительниц Российского общества Красного Креста и общин сестер милосердия, приняла самое активное участие в организации дополнительных военных лазаретов и госпиталей, фронтовых медицинских учреждений и всей инфраструктуры, обеспечивающей спасение и излечение раненых воинов: от оперативных передвижных санитарных военных отрядов до самых современных по тому времени санитарных поездов, судов и автомобильных служб. Императрица распределяла пожертвования на нужды войны, приспосабливала под госпитали свои дворцы в Москве и Петрограде. Там же, в дворцовых госпиталях, она вместе с дочерьми организовывала курсы сестер милосердия и сиделок. К концу года под опекой императрицы и великих княжон было уже 85 военных госпиталей и 10 санитарных поездов. «Ольга подавала нитки в иголки при первой ампутации, — писала царица мужу. — Один солдат умер прямо во время операции — такой ужас! Девочки выказали мужество, хотя никогда не видели смерти так близко… Как близка смерть!». Все женщины императорской семьи перестали выезжать на традиционный отдых в Крым, дворцы которого были переданы тяжелораненым солдатам и офицерам. Характерно, что только в мае 1916 г. императрица с дочерьми на несколько дней прервала свою медицинскую деятельность и отправилась из Ставки по маршруту Киев — Винница — Одесса — Севастополь. Это было сделано, по просьбе императора Николая II, для подъема морального духа армии и тыла в дни Брусиловского прорыва. Несмотря на всю свою невероятную загруженность, императрица стала принимать личное участие в лечении и уходе за ранеными солдатами и офицерами. Причем Александра Федоровна считала, что это является главной формой ее служения фронту. В силу своего юного возраста младшие великие княжны не могли по примеру старших стать сестрами милосердия, но к своим обязанностям разнообразить досуг раненых солдат чтением вслух, участием в незамысловатых играх и концертах, написанию писем родным под диктовку раненых, выполнению мелких поручений относились крайне серьезно.   Они часто посещали раненых солдат, занимались шитьем белья и приготовлением бинтов, отказывая себе, покупали на собственные средства лекарства. Княжна Мария Николаевна не только знала по именам практически всех, кто состоял у нее на попечении, но и помнила рассказанные во время посещений лазарета подробности об их семьях и детях.

Раненых с фронта перевозил Полевой Царскосельский военно-санитарный поезд №143. Поезд был необычным — ему покровительствовала Императрица Александра Фёдоровна. Официально он назывался: «Полевой Царскосельский военно-санитарный поезд № 143 Ея Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Феодоровны».

Поезд был сформирован в начале ноября 1914 года и по сообщению газеты «Правительственный вестник» в номере от 14 ноября был «освящён 13 ноября в присутствии Императрицы».

В одном из своих дневников В.Гедройц записала: «Так с первых же дней началась подготовка санитарных поездов имени Императрицы и Великих Княжон, которые должны были привозить раненых прямым маршрутом в Царское с позиций. Поезда были обставлены просто, но всем необходимым снабжены; благодаря быстрой и целесообразной доставке раненых для операций спасли жизнь не одному из этих страдальцев. Все придворные автомобили и экипажи были отданы для перевозки раненых».

В 1916 году был устроен лазарет для офицеров. Комендантом лазарета стал Дмитрий Николаевич Ломан.

В начале 1916 года в лазарет санитаром был определен Сергей Есенин, который в июне 1916 года также был зачислен в канцелярию Федоровского собора.

В одном из зданий находилась «штаб-квартира» «Общества возрождения художественной Руси». В него входили известные архитекторы, художники, писатели и поэты, в числе которых были В. Васнецов, М. Нестеров, А. Щусев, А. Ремизов, С. Городецкий, И. Билибин. Вступили в «Общество…» и поэты «из народа» Николай Клюев и Сергей Есенин, разделявшие его идеи и воплощавшие их в своем самобытном творчестве.

Сергею Есенину суждено было в 1916  году неоднократно встречаться с членами Царской семьи.

Первая встреча состоялась с Великой Княгиней Елизаветой Федоровной, родной сестрой Императрицы, в начале января (по мнению литературоведа С.И. Субботина, между 7-10 января) в патронируемом ею лазарете для раненых при Марфо-Мариинской общине в Москве, где С. Есенин совместно с поэтом Н. Клюевым в стилизованной русской одежде читал свои стихи-сказания. тавляя объяснять смысл их сказаний».

Выступления Есенина и Клюева перед Великой Княгиней были организованы при ближайшем участии Д.Н. Ломана. Последний в то время  был назначен главным уполномоченным по полевому Царскосельскому военно-санитарному поезду № 143 Ея  Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны и начальником лазарета № 17 Великих Княжон Марии и Анастасии, где с 20 апреля 1916 года по 20 марта 1917 года проходил военную службу санитаром Сергей Есенин.

Поэты читают хозяйке и ее гостям, среди которых — художники М. В. Нестеров и В. М. Васнецов, свои произведения. Елизавета Феодоровна дарит «сказителям» по экземпляру Евангелия и серебряные образки с изображением иконы Покрова Пресвятой Богородицы и св. Марфы и Марии, а М. В. Нестеров — открытку с репродукцией своей картины «Святая Русь» и надписью: «Сердечный привет певцам русской были и небыли от Михаила Нестерова. Москва. 1916».

В конце 1930-х гг. М. В. Нестеров вспомнит об этом эпизоде:

«В начале месяца <речь идет о январе 1916 г.> мы с женой получили приглашение вел.княгини послушать у нее „сказителей». Приглашались мы с детьми. В назначенный час мы с нашим мальчиком были на Ордынке. Там собрался небольшой кружок приглашенных, знакомых и незнакомых мне. Вел.княгиня с обычной приветливостью принимала своих гостей… Все поместились вокруг большого стола, на одном конце которого села вел.княгиня. В противоположном конце комнаты сидели сказители. Их было двое: один молодой, лет двадцати. Другой — сумрачный, широколицый брюнет лет под сорок. Оба были в поддевках, в рубахах-косоворотках, в высоких сапогах. Сидели они рядом» Сказители эти были получившие позднее шумную известность поэты-крестьяне — Есенин и Клюев. <…> После всего гости оставались некоторое время, обмениваясь впечатлениями. Был подан чай. Поблагодарив хозяйку, все разошлись».[1]

Позднее Н. Клюев вспоминал: «Гостил я в Москве, у царицыной сестры Елизаветы Федоровны. Там легче дышалось, и думы светлее были. Нестеров — мой любимый художник, Васнецов на Ордынке у Княгини запросто собирались. Добрая Елизавета Федоровна и простая спросила меня про мать мою, как ее звали и любила ли она мои песни. От утонченных писателей я до сих пор вопросов таких не слышал» («Север», 1992, № 6).

В письме от 15  апреля 1964 года крестнику Императрицы Ю.Д. Ломану, сыну полковника Д.Н. Ломана литературовед П.Ф. Юшин  отметил, что благодаря последнему   «…Есенин не стал кормить вшей в окопах, где поэта легко могла уложить насмерть шальная пуля».

Можно отметить внимание властей к поэтам из народа, судя по отношению к молодым, «сказителям» С.Есенину и Н.Клюеву, судя по тому, как в январе, после 23 или 24числа, они  посещают полковника Д. Н. Ломана в Царском Селе у него дома. Событие устанавливается по воспоминаниям сына Д. Н. Ломана — Ю. Д. Ломана:

«…зимой 1916 г., вскоре после Крещения, вечером, <…> ссылаясь на недомогание, отец стал собираться из своей канцелярии домой <…><Я> сразу же увязался за ним. <…> Но прилечь <отцу> не удалось. Едва вошел он в спальню, как в передней раздался звонок. Денщик Роман Фролов доложил: „Клюев просит его принять, а с ним еще какой-то молодой». <…> На этот раз Клюев был не один. С ним пришел молодой кудрявый блондин вканареечного цвета рубахе и русских цветных сапогах на высоченном каблуке. Я на него глянул, и мне показалось, что этот парень похож на Ивана-царевича, словно он только сошел с серого волка. <…> Когда гости ушли, я спросил у отца, кто этот молодой парень? „Крестьянский поэт-самородок, рязанец, Сергей Есенин»[2]».

В январе, до 28 числа издатель М. В. Аверьянов выпускает в свет первую книгу Есенина «Радуница». Вошедшие в нее тридцать два стихотворения и одна поэма («Микола») распределяются по двум разделам — «Русь» и «Маковые побаски». Пятнадцать стихотворений [«Задымился вечер, дремлет кот на брусе…», «Поминки», «Шел Господь пытать людей в любови…», «Улогий» <«Я странник убогий…»>, «Дед», «Топи да болота…», «Белая свитка и алый кушак…», «Матушка в купальницу по лесу ходила…», «Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха…», «Ты поила коня из горстей в поводу…» <«Подражанье песне»>, «Туча кружево в роще связала…», «Дымом половодье…», «Край ты мой заброшенный…», «Базар» <«На плетнях висят баранки…»>, «Чую радуницу Божью…»] публикуются здесь впервые.

О своем первом сборнике Есенин не раз упомянет в автобиографиях:

«Книга вышла через год, как появились <в Петрограде> стихи, под назван<ием> „Радуница», изд<ание> Аверьянова 1916 г.»; «…появилась моя первая книга „Радуница». О ней много писали. Все в один голос говорили, что я талант.

Я знал это лучше других».

Есенин, VII (1), 7; 12.

Служба Есенина в Царском Селе началась 20 апреля 1916 года, когда он прибыл сюда из Петрограда. Через несколько дней, его фамилия была названа среди лиц, зачисленных в поезд. Военно-санитарный поезд, куда Есенина определили санитаром, был необычным — ему покровительствовала сама Императрица Мария Федоровна. Официально он назывался «Полевой царскосельский военно-санитарный поезд № 143 Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны».

О быте царских санитаров можно судить по сохранившимся до наших дней приказам:

«Сегодня в вагоне № 1 в 8 часов вечера священником поезда В.В.Кузьминским будет отслужена всенощная, а завтра в день рождения Его Императорского Величества в том же вагоне в 9 час. утра будет совершена божественная литургия, по окончании благодарственный молебен. На богослужении присутствовать всему персоналу и всем свободным от службы нижним чинам поезда».

«Сегодня после разгрузки раненых поезд будет подан к платформе Воздухоплавательного парка для дезинфекции».

«Завтра, 28 мая в 1 час 50 мин. дня поезд отойдет от Николаевского вокзала в 32-ю поездку по направлению Москва — Курск — Конотоп — Киев — Шепетовка. Всему персоналу поезда собраться к 12 часам дня».

«Сданных на ст. Киев 434 раненых нижних чина исключить с довольствия поезда с 5-го сего июня».

«Сегодня в пять часов дня поезд осчастливила своим посещением Ее Императорское Величество Государыня Императрица Мария Федоровна, соизволив обойти вагоны, где удостоила милостивой беседы раненых г. г. офицеров и нижних чинов».

Санитаром в царскосельском поезде № 143 служил знаменитый русский поэт Сергей Есенин.

Д.Н. Ломан выписал Есенину удостоверение:

Удостоверение
Дано сие крестьянину Рязанской губернии и уезда Кузьминской волости села Константинова Сергею Александровичу Есенину в том, что он, согласно уведомлению Мобилизационного Отдели Главного управления Генерального Штаба от 11 февраля с. г. за № 9110 с Высочайшего соизволения назначен санитаром в Царскосельский военно-санитарный поезд № 143 Ея Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Феодоровны, а потому прошу направить Есенина в г. Царское Село в мое распоряжение.
Уполномоченный Ея Величества по поезду
полковник Ломан.
900/556
апреля 5 — 1916. г. Царское Село

16 апреля Сергей Есенин был откомандирован в Царскосельский военно-санитарный поезд № 143. Об этом полковника Ломана уведомил исполняющий обязанности начальника Резерва санитаров капитан Субботин: «… одновременно с сим в распоряжение поезда командирован санитар Сергей Есенин (личный знак № 9999), и просит о времени его прибытия уведомить. Документы санитару Есенину выданы на руки».

Утром 20 апреля Есенин выехал из Петрограда в Царское Село, и с этого дня началась его военная служба. Через несколько дней фамилия поэта была названа в приказе в числе лиц, зачисленных в поезд, и Есенин поступил в распоряжение полковника гвардии Д. Н. Ломана.

Работа санитаров была не из лёгких: в их обязанности входила переноска тяжело раненых и больных на носилках, размещение их в вагонах, погрузка и выгрузка имущества, получение продуктов, раздача пищи, поддержание чистоты и порядка в вагонах и другие работы.

Почти каждый день поездки был отмечен приказами по поезду. В основном они касаются перемещений раненых и больных, — одни принимались в поезд и зачислялись на довольствие, другие высаживались в городах по ходу движения и снимались с довольствия.

На станции Синельниково 5 мая появился приказ № 126:

2. Сегодня в вагоне № 1 в 8 час. вечера священником поезда О. В. Кузьминским будет отслужена Всенощная, а завтра в день рождения Его Императорского Величества в том же вагоне в 9 час. утра будет совершена Божественная литургия, по окончании благодарственный молебен.На богослужении присутствовать всему персоналу и всем свободным от службы нижним чинам поезда.

7 мая поезд прибыл в Киев. Согласно приказу за № 128 команда санитаров, среди которых был, вероятно, и Есенин, была отправлена в Киево-Печерскую лавру на Всенощную.

Далее в этом приказе сообщалось:

Завтра в вагоне № 1 в 9 час. утра священником поезда будет совершена Божественная литургия. Священник поезда Владимир Кузьминский отслужил ещё несколько молебнов и Божественных литургий, в том числе -13 мая в Гомеле и 14 мая — в Орше.

16 мая поезд прибыл в Петроград и после короткой остановки проследовал в Царское Село по специальной «царской» ветке и остановился у Императорского павильона.

Приказ № 137 от 16 мая гласит:

2. Сданных на Императорском павильоне в Царском Селе раненых: 1 офицер и 276 нижних чинов исключить с довольствия поезда с 17-го сего мая.
3. Сегодня после разгрузки раненых поезд будет подан к платформе Воздухоплавательного парка для дезинфекции.

Всего одиннадцать дней поезд находился в Царском Селе. Это время потребовалось для переформирования, дезинфекции поезда и отдыха персонала. 28 мая поезд № 143 отправился в новую поездку.

Приказ за № 148 от 27 мая гласит:

2. Завтра, 28-го мая в 1 час 50 мин. дня поезд отойдёт с Николаевского вокзала в 32-ю поездку по направлению Москва — Курск — Конотоп — Киев — Шепетовка. Всему персоналу поезда собраться к 12 часам дня.

Тем временем, вторая поездка Сергея Есенина в составе военно-санитарного поезда продолжалась. Во время остановок в разных городах всё тот же священник Владимир Кузьминский отслуживал Всенощные и Божественные литургии.

Из Конотопа поезд отправился в Киев. В связи с этим, представляет интерес приказ № 156 от 4 июня:

3. Сданных на ст. Киев 434 раненых нижних чинов исключить с довольствия поезда с 5-го сего июня.
4. Сегодня после разгрузки раненых, поезд будет подан для дезинфекции, а завтра, с Высочайшего соизволения Государыни отправится со ст. Киев на ст. Новоселицы для принятия раненых и эвакуации их в Царское Село.

Из Киева поезд отправился по направлению: Казатин — Жмеринка — Новоселицы. б июня был дан приказ № 158:

2. Ввиду происшедших перемен в команде поезда объявляю распределение санитаров по вагонам:… Вагон № 6: Гречишников, Есенин, Быков и Воронин.

На обратном пути, 9 июня в Киеве, в поезде побывала вдовствующая Императрица Мария Феодоровна (мать Николая II). Этим днём датирован приказ № 161:

2. Сегодня в пять часов дня поезд осчастливила своим посещением Ея Императорское Величество Государыня Императрица Мария Феодоровна, соизволив обойти вагоны, где удостоила милостивой беседой раненых г. г. офицеров и нижних чинов.
3. Сданных на ст. Киев раненых: 4 офицеров и 24 нижних чина исключить с довольствия поезда с 10 сего июня.

Согласно параграфам 4 и 5 этого приказа, па станции Жмеринка были сданы «четыре раненых нижних чина» и в Киеве приняты и поставлены на довольствие 102 раненых «нижних чина». 12 июня поезд № 143 прибыл в Петроград, и на другой день был в Царском Селе.

Это была вторая и последняя поездка Есенина к линии фронта. Сохранилась фотография личного состава поезда, где на переднем плане полулежит Сергей Есенин в военной форме санитара.

По центру, между сёстрами милосердия, — священник этого поезда протоиерей Владимир Кузьминский (служил и в л.-гв. 1-м стрелковом полку) На переднем плане Сергей Есенин (помечен крестом)

Это была вторая и последняя поездка Есенина к линии фронта. Сохранилась фотография личного состава поезда, где на переднем плане полулежит Сергей Есенин в военной форме санитара. Этот снимок сделал штатный фотограф поезда, доброволец Александр Функ. В штате поезда, кроме него, числились: артист и чтец В. В. Сладкопевцев, художник Г.И. Нарбут, архитектор-художник И. А. Шарлемань, сын Распутина Дмитрий Новых-Распутин, жена действительного статского советника А. Н. Заусайлова. Кстати, во время первой поездки Есенина, в поезде одной из сестёр милосердия была Анна Вырубова. В конце 1916 года в санитары был зачислен художник К. С. Петров-Водкин, но по каким-то неизвестным причинам служить ему не пришлось.

В середине мая или начале июня (точная дата неизвестна) Есенин подвергается операции в связи с приступом аппендицита.

Именно это событие отметит (в т. ч. и как причину первого отпуска Есенина с военной службы) в своих воспоминаниях Е. А. Есенина: «Худой, остриженный наголо, приехал он на побывку <в Константиново>.

Отпустили его после операции аппендицита».

Екатерина  Есенина написала и о рассказах брата о его службе. Вот что вспоминает его старшая сестра Екатерина Есенина: «В армии он ездил на фронт с санитарным поездом, и его обязанностью было записывать имена и фамилии раненых. Много тяжелых и смешных случаев с ранеными рассказал он. Ему приходилось бывать в операционной. Он говорил об операции одного офицера, которому отнимали обе ноги. Сергей рассказывал, что это был красивый и совсем молодой офицер. Под наркозом он пел «Дремлют плакучие ивы». Проснулся он калекой…»

Уже 6 июня его фамилия как санитара вагона № 6 будет фигурировать в приказе по поезду. К тому же на следующий день после этого приказа Есенин напишет отцу, что чувствует себя «лучше и веселей», по-видимому, характеризуя свое состояние после перенесенной операции (см.: 7 июня 1916).

Практические в это же время знаменитый русский поэт, Георгиевский кавалер Николай Гумилев был одним из тех, кого коснулась трогательная забота   юных царевен.

В память об этом он написал одной из них следующие строки:

Сегодня день Анастасии,

И мы хотим, чтоб через нас

Любовь и ласка всей России

К Вам благодарно донеслась…

И мы уносим к новой сече

Восторгом полные сердца,

Припоминая наши встречи

Средь царскосельского дворца.

Прапорщик Н. Гумилев.

Царскосельский лазарет,Большой Дворец.5 июня 1916 г.

28 мая  Сергей Есенин выехал на фронт в составе команды санитаров поезда № 143 по маршруту: Петроград — Москва — Курск — Конотоп — Киев — Шепетовка — Петроград[3].  А 9 июня  он прибыл на станцию Киев, где, возможно, участвовал  в сдаче раненых и приеме новой их партии[4].  В этот день около 5 часов вечера  Есенин становится свидетелем посещения поезда № 143 вдовствующей императрицей Марией Феодоровной.

«…поезд прибыл в Киев, где простоял в ожидании очередной подачи для разгрузки по эвакуационному пункту до 5 час.вечера. Ко времени подачи поезда к пункту к поезду изволила прибыть ЕЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО ГОСУДАРЫНЯ ИМПЕРАТРИЦА МАРИЯ ФЕОДОРОВНА. Приняв почетный рапорт, ЕЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО осчастливила поезд Своим посещением, причем изволила обойти все десять вагонов, наполненных ранеными. ГОСУДАРЫНЯ ИМПЕРАТРИЦА удостоила раненых милостивой беседой, желая им скорейшего выздоровления. ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВО также изволила посетить вагон-перевязочную, где к этому времени только что окончились операции и перевязки, и раненые еще оставались на операционных столах. Пробыв в поезде час и милостиво простившись с персоналом поезда, ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВО изволила отбыть на эвакуационный пункт.

В июле, до 21числа начальник Лазарета № 17  при Феодоровском Государевом Соборе полковник Д. Н. Ломан ведет организационную работу по проведению в день тезоименитства великой княжны Марии Николаевны «увеселения».

Предполагается, что оно «будет состоять: 1) из дивертисмента» и «2) маленькой пьесы „Вечер в тереме боярыни»».

Одним из участников «дивертисмента», по замыслу Ломана, должен стать Есенин, причем не только как исполнитель собственных стихов, но и как автор специально написанного им (по заданию устроителя) к этому случаю стихотворного приветствия.

  22 июля Есенин выступает в программе «увеселения» в лазарете № 17 в присутствии императрицы Александры Феодоровны и великих княжон Марии и Анастасии.

Он читает перед высочайшими особами два стихотворных произведения. Одно из них — поэма «Русь», в которой были такие строки:

РУСЬ

1

Потонула деревня в ухабинах,

Заслонили избенки леса.

Только видно, на кочках и впадинах,

Как синеют кругом небеса.

Воют в сумерки долгие, зимние,

Волки грозные с тощих полей.

По дворам в погорающем инее

Над застрехами храп лошадей.

Как совиные глазки, за ветками

Смотрят в шали пурги огоньки.

И стоят за дубровными сетками,

Словно нечисть лесная, пеньки.

Запугала нас сила нечистая,

Что ни прорубь — везде колдуны.

В злую заморозь в сумерки мглистые

На березках висят галуны.

2

Но люблю тебя, родина кроткая!

А за что — разгадать не могу.

Весела твоя радость короткая

С громкой песней весной на лугу.

Кроме того, Александра Феодоровна принимает особый «подносной» экземпляр книги поэта «Радуница» и беседует с ним.

Сын Д. Н. Ломана Юрий Дмитриевич, который девятилетним мальчиком присутствовал на этом «увеселении», спустя почти пятьдесят лет напишет:

«… Одеты сегодня Высочайшие особы изыскано. Императрица не в костюме сестры милосердия, а в платье своего любимого сиреневого цвета. Это редкий случай, когда младшие Великие княжны нарядно одеты. Обыкновенно у них довольно затрапезный вид: зимой они ходят в шерстяных вязаных кофточках, на голове — вязаные шапочки, а вокруг шеи замотан длинный шарф, а летом — в длинных шелковых кофточках, заметно выгоревших на спине».

Вели концерт С.А.Есенин и В.В. Сладкопевцев. В концерте принимал участие Великорусский оркестр струнных, духовых и ударных инструментов В.В.Андреева.

Затем императрице и ее дочерям преподносится сочиненное в их честь стихотворное приветствие «В багряном зареве закат шипуч и пенен…», исполненного, по свидетельствам очевидцев, акварелью, славянской вязью на листе плотной бумаги и украшенного орнаментами[5]

«В багровом зареве закат шипуч и пенен…» и посвящает его дочерям последнего русского царя. Это одно из самых загадочных произведений поэта. В нем он фактически предугадывает трагическую судьбу, ожидающую «младых царевен».

* * *

В багровом зареве закат шипуч и пенен,

Берёзки белые горят в своих венцах.

Приветствует мой стих младых царевен

И кротость юную в их ласковых сердцах.

Где тени бледные и горестные муки,

Они тому, кто шёл страдать за нас,

Протягивают царственные руки,

Благословляя их к грядущей жизни час.

На ложе белом, в ярком блеске света,

Рыдает тот, чью жизнь хотят вернуть…

И вздрагивают стены лазарета

От жалости, что им сжимает грудь.

Всё ближе тянет их рукой неодолимой

Туда, где скорбь кладёт печать на лбу.

О, помолись, святая Магдалина,

За их судьбу.

Именно об этом поэтическом прозрении Есенина пишет в своей книге «Сергей Есенин и русская духовная культура» О.Е. Воронова. Трактуя символический смысл этого стихотворения, О. Е. Воронова пишет: «»Багровое зарево заката» в данном случае не есть лишь деталь вечернего пейзажа. С ранних христианских времен багряный (пурпурно-красный) цвет приобрел двойственную семантику: с одной стороны он был символом царской власти, с другой — знаком мученичества…». Упоминаемый поэтом в начале стихотворения, багровый цвет заката предвещает страшные события в будущем. «На этом фоне образ «горящих венцов» на белых берёзках, в образах которых символически явлены прекрасные «младые царевны», приобретает глубокий духовный подтекст. В сочетании с белым цветом их одеяний — символом чистоты и невинности, святости и нетления, родства с божественным светом, ангельской непорочности,- багровый цвет заката вызывает в памяти «голгофские» страницы Евангелия и образ невинно убиенной жертвы».Образ  «младых царевен» в виде горящих березок в венцах оказался пророческим.[6].

Духовное величие юных великих княжон сочетается с красотою их облика. Обращаясь к царевнам, поэт использует образы и сравнения из древнерусской литературы: «младые царевны», «юная кротость», «белое ложе» и др.:

Не случайно в стихотворении вновь возникает образ Марии Магдалины. Ее подвиг сравнивается с деятельностью великих княжон, которые были сестрами милосердия в царскосельском лазарете. Именно такое служение раненым, обездоленным войной людям объединяло царевен и равноапостольную Марию Магдалину. Как полагает Э.Б. Мекш, стихотворение родилось также под впечатлением посещения Есениным Марфо-Мариинской обители, основанной великой княжной Елизаветой Федоровной [10]. Насельницы этой обители стали настоящими женами-мироносицами, несущими в мир сострадание, милосердие и реальную помощь ближним.

В росписях храма при Марфо-Мариинской обители была фреска, выполненная М. Нестеровым, изображающая встречу Марии Магдалины с воскресшим Христом. В радости верная ученица протягивает руки к Спасителю. Близкий по духу эпизод упоминается и в стихотворении Есенина:

Где тени бледные и горестные муки,

Они тому, кто шёл страдать за нас,

Протягивают царственные руки,

Благословляя их к грядущей жизни час.

«Те, кто шли страдать за нас» — это и войны, умирающие за свое Отечество (идет Первая мировая война), и сам Спаситель, пожертвовавший собой ради людей.

Грядущую трагедию предчувствует и Есенин. В последних строках своего стихотворения он обращается к святой Магдалине с просьбой помолиться о царских дочерях и обо всех страдающих людях:

Всё ближе тянет их рукой неодолимой

Туда, где скорбь кладёт печать на лбу.

О, помолись, святая Магдалина,

За их судьбу.

В детстве княжне Марии  рассказывали о ее небесной покровительнице — святой Марии Магдалине, которая осталась одна в пещере, где был похоронен Иисус, и первой увидела воскресшего Спасителя. Великая княжна тоже была не робкого десятка. В феврале 1917-го, когда в Петрограде началось вооружённое восстание, а царь ещё не вернулся с фронта, она не побоялась вместе с Александрой Фёдоровной выйти к воинам, которые их охраняли. Вдали слышались звуки выстрелов, бунтовщики могли напасть на дворец. «Царица и её дочь переходили от одной шеренги к другой, ободряя солдат, забыв о смертельной опасности, которой подвергались», — вспоминала фрейлина Анна Вырубова.

Есенинский образ в конце стихотворения позволяет с максимальной точностью передать евангельский образ Марии Магдалины, помогает оценить глубину ее духовного подвига: рискуя жизнью, она присутствовала при распятии Господа. В подобном воплощении образ святой лишается присущей ей во многих литературных произведениях наигранной художественности. Здесь все предельно сжато, просто и канонично.

Именно такое каноническое православное воплощение образа равноапостольной Магдалины характерно для творчества Сергея Есенина. Пожалуй, из всех поэтов «серебряного века» он — единственный — избегает каких-либо западных трактовок облика святой.

Обращаясь к этому есенинскому стихотворению, мы наблюдаем редкое явление: поэтическое произведение и историческая реальность переплетаются между собой. Образ Марии Магдалины, воплощающий евангельские события распятия Христа и его воскресения, приближает нас к постижению трагедии великих княжон: казни царской семьи и — спустя много лет — ее прославлению в лике святых. Словно евангельские события вновь повторяются на земле.

В автобиографии 1923 года Есенин упомянет об этом событии так:

«По просьбе Ломана однажды читал стихи императрице. Она после прочтения моих стихов сказала, что стихи мои красивые, но очень грустные. Я ответил ей, что такова вся Россия. Ссылался на бедность, климат и проч<ее>»[7].

Вот как об этом вспоминает Г. Иванов, которому Есенин лично рассказывал об этом случае: «Есенин представлялся Александре Феодоровне в Царскосельском лицее, читал ей стихи, просил и получил от Императрицы разрешение посвятить ей целый цикл в своей новой книге! …Теперь даже трудно себе представить степень негодования, охватившего тогдашнюю «передовую общественность», когда обнаружилось, что «гнусный поступок» Есенина не выдумка, не навет «черной сотни», а непреложный факт». /В фильме «Есенин» поэт категорически отказывается писать стихи в честь Александры Федоровны/.

По рассказам Есенина, запомнившимся некоторым его современникам, он беседовал также и с другими членами царской семьи (в т. ч. с вдовствующей императрицей Марией Феодоровной и великой княжной Анастасией).

Июль, после 24 … Сентябрь, до 18. Императрица Александра Феодоровна пишет на прошении Д. Н. Ломана о награждении трех участников «увеселения» 22 июля, в т. ч. Есенина, подарками от Кабинета Его Величества: «Согласна».

РГИА, ф. 489, оп. 1, ед. хр. 42, л. 59.

Рамки события определяются в соответствии с записями от 24 июля 1916 и 18 сент. 1916.

И вот наступил 1917 год. Есенин продолжал нести службу в лазарете и канцелярии поезда. Ему предоставляли определенные льготы — он ездил в Петроград в увольнение. По воспоминаниям Ветлугина при выполнении задания на линии фронта он получил контузию.

Последний раз в Царском Селе Есенин выступал 19 февраля 1917 г., во время разгорающейся Февральской революции. Выступление проходило после богослужения в Феодоровском соборе на   завтраке с чтением стихов для членов «Общества возрождения художественной Руси». 22 февраля 1917 года Ломан подписал Есенину удостоверение, обязывающее поэта явиться в Могилев для продолжения службы во 2-м батальоне Собственного Ея Императорского Величества сводного пехотного полка…

Но тут наступили смутные дни февральской революции, и произошло то, о чем С.Есенин сам откровенно написал в поэме «Анна  Снегина»:

Я бросил мою винтовку,
Купил себе «липу», и вот
С такою-то подготовкой
Я встретил 17-й год.

Но все же не взял я шпагу…
Под грохот и рев мортир
Другую явил я отвагу —
Был первый в стране дезертир.

24 февраля его послали в Могилев, где находилась Ставка Верховного Главнокомандующего, коим являлся сам Государь, на верность которому Есенин присягал во время призыва в армию.

Известен и последний документ, связанный с военной службой Сергея Есенина. Это аттестат, выданный ему 20 марта 1917 года (№ 204). В нем, в частности, говорится, что «…возложенные на него обязанности… по 17 марта 1917 года исполнялись им честно и добросовестно, и в настоящее время препятствий к поступлению Есенина в школу прапорщиков не встречается». Однако в обстановке раскрепощения и всеобщего революционного подъема Есенин посчитал, и вероятно справедливо, что учиться ему на прапорщика ни к чему. Он посчитал себя свободным от воинской службы. Об этом Есенин позднее написал в одной из своих автобиографий: «В революцию покинул самовольно армию Керенского и, проживая дезертиром, работал с эсерами не как партийный, а как поэт…» Военная служба Есенина с момента призыва продолжалась почти год: с 25 марта 1916 года по 20 марта 1917-го. А в Феодоровском городке Царского Села он служил с 20 апреля 1916 года по 20 марта 1917 года.

Анна Ахматова, вспоминая о посвящении Есениным сборника стихов Императрице писала: «Он принес сборник, который готовил издать. На этом сборнике он написал посвящение Александре Федоровне (Царице)».

Сборник стихотворений Есенина «Голубень» вышел уже после Февральской революции. Посвящение цензурой было снято, но, как утверждает Г. Иванов «…Некоторые букинисты в Петербурге и в Москве сумели, однако, раздобыть несколько корректурных оттисков «Голубеня» с роковым: «Благоговейно посвящаю».

Сергей Александрович в своей жизни публично не выражал своего личного отношения к Царю Николаю II. Однако  после свершившейся Февральской революции он не нарушил свою клятву, данную по Уставу того времени «на кресте Спасителя и на святом Евангелии».

Есенин отказался присягать Временному правительству Керенского и дезертировал из армии. Мало того, как утверждает известный советский есениновед  П. Ф. Юшин: «Дезертировав из армии… Есенин после Октябрьской революции вновь оказался в Царском селе, когда там не было уже ни Царя, ни Царицы, но группировались и готовили монархический переворот верные Царю слуги. 14 декабря (по старому стилю) поэт принимает в Царском Селе в Федоровском городке клятвенное обещание на верность службы Царю».

Документ с подтверждением верности Сергея Александровича Престолу был обнаружен в 1966 г., однако советская архивоведческая экспертиза, проведенная по этому делу в 1970 г., признала стоящую на нем дату ошибочной. И, тем не менее, как следует из статьи «Восстанавливаем истину», опубликованной в газете «Литературная Россия» (№ 2, 1971 г.) «П. Ф. Юшин сохранил свою ошибочную точку зрения об отношении С. Есенина к революции, в обосновании которой клятвенное обещание на верность царю играло не последнюю роль».

Не будем забывать, что все это происходило в годы «коммунистического строительства» в нашей стране и потому вопрос о «клятвенном обещании» до конца не прояснен. Однако Есенин не в восторге был от февральского переворота и в одной из своих заметок с сожалением отметил, что на смену Царской власти  «пришло царство хаоса». Как известно на февральские события Есенин откликнулся поэмой  «Товарищ». В этом произведении Сергей Александрович не высказывает  своего отношения к ней, но пророчески говорит о её первых жертвах — рабочем-революционере, Православной Церкви (в образе сражённого пулей младенца  Исуса) и сына погибшего рабочего, для которого Христос был  «товарищем».

В  целом, на  примере  одной  семьи  поэт  показал  трагедию, ставшую впоследствии трагедией всего народа. Впоследствии эмигрантская  критика высоко оценила поэму «Товарищ». В. Левин писал: «Только один  Есенин заметил в февральские дни, что произошла не «великая безкровная революция», а началось время тёмное и трагическое, так как «Пал  сражённый пулей младенец Исус». И эти трагические события развиваясь  дошли до Октября».

О постоянном обращении к Христу, следовании за ним  свидетельствуют и факты из жизни царской семьи. Отправляясь в Сибирь, княжна Ольга взяла с собой несколько икон, книги на русском и французском языках. Между страницами положила сухие цветы из Царского Села — напоминание о том месте, где когда-то их семья, несмотря ни на что,  была счастлива.

Она не знала, что их ожидает, но, судя по некоторым поступкам, многое предчувствовала. Не найдя никаких доказательств вымышленных государственных преступлений императора и императрицы, Временное правительство сослало царскую семью в Тобольск, обрекая ее в будущем на мученическую смерть.

Но даже там будущие Святые Царственные Страстотерпцы писали в своих письмах, забывая о собственной трагедии: «…Часто вспоминаем о времени, проведенном в нашем лазарете. Наверное теперь никто не ходит на могилы Наших раненых…».

В Тобольске сожгла почти все свои дневники, а незадолго до расстрела переписала в тетрадь «Молитву» — стихи, тайно переданные семье поэтом Сергеем Бехтеевым:

Пошли нам, Господи, терпенье

В годину буйных, мрачных дней

Сносить народное гоненье

И пытки наших палачей. <…>

И у предверия могилы

Вдохни в уста Твоих рабов

Нечеловеческие силы

Молиться кротко за врагов.

Ни для кого из членов царской семьи по сохранившемся воспоминаниям, ожидание конца жизни, в котором они жили в екатеринбургском заточении,  не было страхом, ведь они знали, что все, что происходило, было попущено Богом и если так случилось, то это было нужно. А их христианский долг — доверять Богу и, подобно Христу, принять Его волю.

«Они умерли мучениками за человечество. Их истинное величие проистекало не из их царского сана, а от той удивительной нравственной высоты, до которой они постепенно поднялись. Они сделались идеальной силой. И в самом своём уничижении они были поразительным проявлением той удивительной ясности души, против которой бессильны всякое насилие и всякая ярость и которая торжествует в самой смерти», — так писал воспитатель царевича Алексея Пьер Жильяр.

В 1922 году Сергей Есенин напишет стихотворение, в котором

Не злодей я и не грабил лесом,

Не расстреливал несчастных по темницам.

Я всего лишь уличный повеса,

Улыбающийся встречным лицам.

Однако, это не спасло самого поэта. Спустя семь лет после уничтожения Царской семьи, 28 декабря 1925 года трагически оборвалась жизнь и самого Сергея Есенина, которому незадолго до этого исполнилось  трдцать лет.

В  целом, на  примере  одной  семьи  поэт  показал  трагедию, ставшую впоследствии трагедией всего народа. Впоследствии эмигрантская  критика высоко оценила поэму «Товарищ». В. Левин писал: «Только один  Есенин заметил в февральские дни, что произошла не «великая безкровная революция», а началось время тёмное и трагическое, так как «Пал  сражённый пулей младенец Исус». И эти трагические события развиваясь  дошли до Октября».

28 декабря 1925 года трагически оборвалась жизнь и самого Сергея Есенина, которому незадолго до этого исполнилось 30 лет.

Но интерес к теме «Сергей Есенин и Царская семья» важен не только для биографии поэта, но и для изучения вопроса о деятельности Царской семьи во благо России, ее отношения к культуре, ее представителям из народа и к народу во время Первой мировой войны, накануне грянувших вскоре событий Октября 1917 года.

Койнова Елена Григорьевна, доцент Поволжского православного института, член Международного Есенинского общества

г. Тольятти

[1] Нестеров М. В. Воспоминания. М., 1985, с. 335-336.

[2] Ломан Ю. Д. Воспоминания крестника императрицы: (Автобиографические записки). СПб.: [Б. и.], 1994, с. 56-57.

[3] Отмечается и датируется по работам В. А. Вдовина «Материалы к биографии Есенина» («Вопросы литературы», 1970, № 7, стр. 170) и «Два автографа Есенина» («Вопросы литературы», 1968, № 4, стр. 254).

[4] РГИА, ф. 1328, оп. 4, ед. хр. 6, л. 330 об.

[5]О содержательной стороне событий см. также: Есенин, IV, 392. Местонахождение поднесенного императрице подлинника есенинского стихотворения не выявлено.

[6]Воронова, О.Е. Сергей Есенин и русская духовная культура. — Рязань, 2002. — С. 141-142.

[7] Есенин С.А., VII (1), 12.

(http://ruskline.ru/analitika/2018/11/2018-11-28/sergej_esenin_i_carskaya_semya/)