24.10.2018 
0 
71 Сергей Багров ЗАМЕТКИ
СТОИМ ГОРОЙ
Так уж выпало по судьбе Василия Ивановича Белова, что главными
героями большинства его произведений стали крестьяне. Те самые
труженики полей и ферм, о которых мы начинаем незаслуженно забывать.
Собственно крестьяне и были главным стержнем СССР. Среди них Белов и
родился. И жил среди них. Благодаря чему в основе всех его публикаций и
был обозначен конкретный путь, каким шла страна в свое завтра и
послезавтра. Путь колхозно-совхозный, который наткнулся на стену. А что за
стеной? Куда идти дальше? Уверен: был бы сейчас Василий Иванович около
нас, он непременно б вернулся к этому страшно больному для всех
вопросу. Ведь все доподлинно понимают: Россия – и без деревни – это уже
В 1963 году, отправляясь в командировку в Великий Устюг, Белов
задержался на пару дней в Тотьме, где встречался с тотемской молодежью. У
него только что вышла книга «Знойное лето», первый его прозаический опыт.
И вот, общаясь с читателями, оказался творец и умом и душой среди
возбуждаемых откровений не только людей талантливых и успешных,
однако и тех, кого бьют, позорят и унижают, отбирая у них и здоровье, и
родину, и мечту. Поразила его судьба председателя колхоза «Объединение»
Василия Ефремовича Каминского. Кулак-выселенец – и вдруг стал хозяином
толшменских спецпоселков, любимцем взрослых и детворы, кто повернул
подневольное бытиё к созиданию и успеху. Вернул обездоленным, в чьей
жизни так много было потерь, веру в себя, сделав так, чтоб земля, на
которой ты обитаешь, непременно бы стала тебе и родной, и радостной, и
Поверили люди в Каминского, как в чудодея. Главное, что хотел
председатель «Объединения», так это сделать жизнь в спецпоселках и
сытой, и светлой. Чем брал? Опытом и сноровкой строителя, талантом
бывалого агронома. И щедрой душой. И защитой тех, кто себя защищать не
умел. И конечно, мудростью и умом. О, сколько было в жизни его отчаянно-
смелых решений, риска, азарта и даже погони
за чем-то почти
фантастическим, после чего жизнь хозяйства преображалась. В конце
концов, все три поселка стали не только в районе, но и в области на слуху.
Радовали в полях не только рожь и овес, но и пшеница, и кукуруза, и даже
гречка. Всё, что росло на Кубани и в Украине, стало расти и в Никольском.
Арбузов, к примеру, у нас не было и в помине. И вот, они – на просторной
колхозной бахче. Кушайте, бабушки, на здоровье! Кушайте, дедушки!
Кушайте, ребятишки! Не исключаю, что кушал эти арбузы и Коля Рубцов,
находившийся в это время в Никольском детдоме, где нет-нет и встречался
с ребятками спецпоселков.
О таких, как Каминский, Василий Белов писал с особым старанием.
Писал о многих из них. Однако не обо всех. Кого-то и пропускал. Казалось,
делал это он специально, оставляя пропущенную работу для следующего
творца. В надежде, что тот расскажет о выселенцах не хуже, чем он.
Вот и с Каминским подобное получилось. Не Белов о нем написал.
Хотя собирался. Но не успел. А написала о нем заведующая музеем имени
Николая Рубцова Галина Алексеевна Мартюкова. Рассказала о нем и о тех, у
кого отобрали родину и свободу! Очерк опубликован в сборнике «Толшма»
под названием «Поселки спецпереселенцев в Никольском сельсовете».
Добавлю к сказанному, что почти все население спецпоселков еще в 50-е
годы прошлого века вернулось на историческую родину. Многие из них не
забыли места, где пролетели лучшие годы. У них эти годы пали на дальнее
детство. Вот и у сына Каминского Михаила и двух его дочерей Надежды и
Веры отроческие лета промелькнули на дивных холмах Никольской земли.
Слишком много доброго они здесь заполучили. Потому спустя 55 лет сюда и
приехали на побывку. Сердце не выдержало. Хотелось еще раз окинуть
глазами все то, что осталось в душе навсегда.
«Обо всех патриотах, кто горой за народ, рассказать невозможно. Но
стремиться к этому надо…Особенно, если тебя беспокоит память. Память о
тех, кто жил меньше, чем собирался…» Говорил об этом Василий Иванович
в конце декабря 2005 года при милейшей супруге Ольге Сергеевне, когда
мы обменялись книгами. Я подарил ему «Россия. Родина. Рубцов». Он мне –
«Невозвратные годы».
Сергей Петрович БАГРОВ.
Лауреат Всероссийской премии имени Василия Белова «Все впереди»
(2017 г.)
ПОД ПОКЛОННЫМ КРЕСТОМ
Записка в НКВД без подписи ее автора обвиняла сотрудницу горторга
Леночку Ковтунову в хищении трех буханок ржаного хлеба. Хищения, как
такового, и не было. Однако хлеб был отпущен участникам конференции на
обед. И всего-то досталось по сто граммов хлеба на делегата. Стоило б из-за
этого разжигать нехорошую страсть. Однако стоял 1944-й, предпоследний
год Великой Отечественной войны, и каждый грамм продовольствия был на
учете. К тому же и написавшая заявление в органы скрытная дама желала
подняться в должности до заведующей отделом, того соблазнительного
поста, какой занимала Леночка Ковтунова.
Служащую горторга арестовали и, осудив, отправили по этапу. Три
года каторги на Опоках. Для юной женщины, только что вышедшей замуж,
это было и потрясение, и несчастье, и стыд за трусливого мужа. Тот,
держась за свою карьеру, отказался от Леночки, как от жены. Ну, а та, в
добавление всех ее бед, оказалась еще и в беременном положении.
Однако к беременным в лагерях относились без снисхождения.
Вот тебе тачка с совковой лопатой. Вот и мостки, по которым езжай на
берег Сухоны за породой. Загружайся – и, топай, топай себе по плотине.
Двигай туда, где сваливается порода, которой назначено быть переправой
через реку. Камни, мергель, песок и глина — это и есть главное каторжное
богатство. Вози его и в чудесный солнечный день, и в туман, и в пургу под
тоскливый визг колеса прочной тачки. Сбрасывай груз в пасть реки, да
следи, чтобы он и тебя ненароком не опрокинул, смешав со сваливаемой
Леночке было тревожно не столько из-за себя, сколько из-за
ребенка. Тот давал уже знать о себе изнутри, ибо рос, заставляя маму
терпеть нечеловеческую нагрузку.
Вынесла женщина то, что вынести невозможно. А вот ребеночек – пас.
Появился на свет, но уже неживой. Похоронила его Ковтунова тайно, под
податливый грунт, где стояла иглистая елка. Корни ее и о̓
словно руки живущей мамы.
Русская женщина и концлагерь. Кто над кем возьмет верх? Поединок
почти фантастический. Проигравший его оставался на Сухонском берегу, в
коллективной могиле, где все были равными по судьбе. К счастью или к
несчастью, но в апреле 1947-го плотина не выдержала, взломалась под
натиском ледохода. Строительство прекратилось. Часть заключенных была
переправлена на новый объект. Леночке повезло. Оказалась в списке тех, кто
отплывает на пароходе. Туда, где нет ни лагерных вышек, ни тачек с
породой, ни угрюмых охранных собак.
Остановилась Леночка в Тотьме. Здесь все для нее стало так, как она
даже и не мечтала. Наверное, кто-то высокий и сильный, взял на себя заботу
о ней. Потому и взял, что увидел в ней не падшую, а святую. И повернул ее к
свету и доброте. И вот она устроилась на работу. Встретила друга жизни.
Стала любимой женой. Воспитала двух дочерей. Дождалась внуков и
правнуков. Чем могла, всем и каждому помогала. В конце концов, разменяла
девять десятилетий. Мечтала когда-нибудь побывать в незабвенных Опоках.
Вспомнить самое горькое, всплакнуть о тех, кто тоже хотел бы отсюда
домой. Но побывать, к сожалению, не сумела. Вместо неё посетила Опоки
старшая дочь, такая же, сердобольная, как и мама, остро жалеющая
людей за их незаслуженное страдание.
— Спите, несчастные горюны, — сказала дочь на прощанье, окидывая
взглядом берег с поклонным крестом, под которым лежали великие мытари
страшной стройки.