Вологодский литератор

официальный сайт
31.08.2018
0
80

Сергей Багров ДВЕ РЕЦЕНЗИИ

НОША И КРЕСТ
Хоть и сжато, но задушевно сказал о книге Василия Ситникова «Созвездие волка»  земляк его, прозаик Николай Алешинцев.
«Это стихи о нас с Вами. Это зеркало, всматриваясь в которое, можно снова пережить радость детства, испытать сердечное волнение первой любви и погрустить о скоротечности  жизненного времени…»
Василия Ситникова  вологжане знают, к сожалению, мало, тогда как большинство его стихотворений имеет звучание  далеко не местное. Живет себе в великоустюгской деревне Морозовице задушевный певец родных  рек, полей и небес, кому судьба счастливо   благоволила, и он повёл голосом так щемяще, что его услышала родина.
На полях пробились всходы,
Лес очнулся ото сна,
И несет куда-то воды
Беспокойная весна.
То ли к небу,
То ли к морю,
То ли к серым островам.
Я своим дыханьем вторю
Песням, звукам и словам.
А когда промчатся птицы
Вдаль, захочется и мне
Неба чистого напиться
И растаять в тишине.
Скромные, негромкие слова, а вот ведь вторгаются в тайну того особого  откровения, когда всё,  что может тебя растревожить, разволновать и даже родить в тебе крылья, которых нет, но ты в такое не веришь, забирает тебя с собой,  и ты ощущаешь полёт наяву. Как летящая птица.
Принимай, Россия, Василия Ситникова, как поэта оригинального, кому есть что сказать о всех твоих возвышениях и падениях, всех порывах твоих и чувствах, что ведут сквозь чисть и нечисть сегодняшнего разлома.
Стихи самые разные. Одно из них   —  о самой святой и доброй душе, которую может иметь только мать. Ночь над лугами.  Где-то рядом твой дом. В нем кровать.Неслышными  шагами подходит к кровати  мать.  Остановись, мгновение. Дай возможность почувствовать сыну, что с мамой его все хорошо, она улыбается. И ему хорошо. Как в детстве, которого  так нам порою  не достает.
Стихи — то о женах, благодаря которым стоят-держатся их мужья. То о последнем мужике деревни. То о тех, кто не верит ни в белых, ни в красных, ни в черных. То о зарытых в землю колоколах.
А вот уже что-то жестокое, с насмешкой,  ввалившееся к тебе. Жестокого  ты не хочешь, однако оно где-то рядом,и ты не знаешь, как надо избавиться от него.  Об этом в свой час  Лермонтов с глубочайшим презрением: «А вы, надменные потомки…» И здесь о надменных и бессердечных, потерявшихся в нашей жизни.
Откуда вы, жестокие,
Притворные, фальшивые,
Знать не одними роками
Вас время испаршивило.
Не с плясками, не с песнями,
А с отрицаньем совести
На вас запреты треснули
И растворились в подлости…
Сказано зло  и резко, как о чем-то болезненном, нахлынувшем на Россию как нездешний  кошмар. Гневается поэт. Гневается и читатель. И опять, как во времена Михаила Юрьевича, встает вопрос: а что же потом? После нас?  Строки стихов заставляют задумываться, беспокоят  трагическим  положением в государстве, в котором так много циничного, мрачного,   воровского. Всему этому поэт бросает суровый   вызов. Одновременно осмысливает  свой путь, который начинается  от родного порога. Путь вынужденный, спотычливый, почти невозможный, когда в спину тебе глядит родная страна, которая есть, но которой  скоро не будет, как и деревня, та, что недавно еще жила, а теперь умерла.
И все-таки, все-таки, несмотря на трагизм, окутавший нашу родину, не всё потеряно в бренном мире. Не зря же Василий Ситников так уверенно обещает: «Ни ношу я свою не брошу , ни крест свой медный не сниму…»
Родина в такие обещания верит. Верит своим сыновьям, ибо они ее не сдадут тем, кто  нас и родину нашу с выгодой покупает.

ЛЕТАЮЩЕЕ  ВОЛНЕНИЕ
Не пропусти поэта! Ведь пишущих стихи сегодня — через край.  Из-за чего и страх — а вдруг зачислишь ты его в число обычных стихотворцев, тогда как он — сокровище, которое ты можешь   полюбить. Пропустишь — все равно что потеряешь клад.
Говорю о Вере Коричевой, которой почти не знаю, но однажды заглянул в «Лад вологодский». Узнал, что ныне Вера вологжанка.  Член литобъединения «Среда», которым руководит Ольга Фокина. Выпустила два сборника стихов.
Коричева не пишет, а набрасывает на лист бумаги шелесты и шорохи родной земли. Образы ее — как что-то из хранилищ, когда настало время их показать и этим удивить. Простота и мудрость присутствуют почти во всех ее стихах. Между собой они — как постоянные подруги.  Оттого и прелесть прошлого и даже узнавание того, что было, но ты запомнил это плохо, и вот оно к тебе явилось, как напоминание о  чем-то воскресающем  и дорогом.
«Но лошадка чует стойло,
Значит, скоро будет дома».
Какой незаметный, в то же время очеловечивающий образ. Глядим на серую лошадку, а видим всё.  Красивое перелилось  в естественно необходимое, то самое, что не хватает нам, чтоб выразить себя в чем-то обыденно-житейском. Это и есть то нужное, чего нам  часто  не хватает, чтоб разглядеть   прикосновение души к душе.
Россия, в которую вглядывается Вера Коричева, уже была. Но что-то важное мы в ней как  будто упустили. Возможно, это называется    свет-обаянием. Без него, без обаяния  невозможно было бы сказать:
А ей к лицу наряд роскошный:
И шитый золотом кокошник,
И нитка бус пурпурно-круглых,
И сарафан под пояском.
Она умна и некрасива,
В её глазах живёт косинка,
Пряма осанка, полны груди,
Как два кувшина с молоком.
Простая русская крестьянка,
Всегда в кормилицах и няньках
При тороватом барском доме,
Всегда богата и бедна,
От деревенского запечья
Всегда скупа на праздноречье…
И, может быть, во время оно
Вскормила Пушкина она…
Разве можно лучше сказать о русской женщине? Сомневаюсь. А Вера Коричева сказала. Сказала на всю сегодняшнюю Россию.
Образы у Коричевой — петые-перепетые. Богатыри, царевна-лебедь, грачи, сказочные медведи. Однако воспринимаешь их как нечто новое, неувядающее и вечное. Тем паче рядом с этими царями-лебедями  идут к нам и знакомые, даже родные и непременно миловиднейшие барышни усадеб и имений.  А в них мы узнаем то нашу бабушку, то маму, то еще кого-то, кто будоражит нас из всех времен. Все они, казалось бы, из прошлого, а вот ведь где-то возле нас, и все идут к чему-то предстоящему. Идут  сквозь сумерки сегодняшнего дня. Куда они?
Сад вишневый еще не срубили,
Вишни снова волшебно цветут.
Только призраки бродят меж ними,
Не они ли хозева тут?
Вдруг покажется еле заметно
Дома старого бледный фасад.
Тихо девушка в платье столетнем
Проскользит — не увидишь лица.
Платье  — цвета вишневого цвета,
Цвета ягод — вишнёвая шаль.
Живы образы  дальнего века,
И моя холодеет душа…
Рядом с таким божественным откровением  можно поставить и откровение  самого Александра Блока, которое Вера Коричева вынесла  во главу своего напева:
«Где жила ты и, бледная, шла,
Под ресницами сумрак тая…»
Заключая отзыв о лирике  Веры Коричевой, скажу, что  стихи ее  забирают душу, побуждают к большому человеческому волнению. К   летающему  волнению,  которое можно почувствовать  только сердцем.  Не всяким сердцем, а только распахнутым  встречь надежде…
Живет надежда. Живет и сам поэт.  Во всех трех временах.
Subscribe
Notify of
guest

0 комментариев
Inline Feedbacks
View all comments