Вологодский литератор

1.ИСТОРИЯ «ГЛУХАРЕЙ»

Иван Михайлович ЛАРИОНОВ (7.07.1928 г. – 12.10.1999 г.), уроженец Вологодчины, известен сатирическим романом «Поющие глухари» (Северо-Западное книжное издательство, 1985 г., Архангельск-Вологда). Роман этот, написанный в срединные годы так называемого советского «застоя» (1972 г.), прошедший множество мытарств, скитаний по издательствам и цензурных отказов, опубликованный лишь тринадцать лет спустя, изобличал и изобличает систему бюрократизма, лицемерия, лизоблюдства, и бесстыдного очковтирательства, которая начала складываться в стране в те годы, проникнув во многие институты общества. На страницах книги читатель встречает немало колоритных, нередко отталкивающих, но запоминающихся персонажей: разного рода карьеристов, приспособленцев, подхалимов, формалистов, профессиональных лжецов, чиновников — душителей любых свежих инициатив, то есть тех, кого автор определил, как особую касту общества той эпохи — «поющих глухарей». Негласный девиз многих из них — думать одно, говорить народу другое, а делать – третье. Их духовный предводитель, главный антигерой романа, почти «великий» Пупин, даже счел себя основоположником некоего эгоцентрического учения – «пупизма» (или «отвратительной умственной спекуляции», как позднее обозначат сей «изм» рецензенты). Увы, та эпоха, при намеренном отсутствии критики общественных явлений на каких-либо значимых уровнях, поставляла такой типаж в избытке (что и дало право автору как-то сказать: «Я ничего не выдумывал. Это не сатира, а реалистическая проза»). Разумеется, это фигура речи, потому что иронический взгляд автора никуда не денешь. Тем не менее, со сменой эпох тот типаж не исчез. Никуда не делись «поющие глухари», они лишь мимикрировали  в более тонкие и одновременно более наглые, изворотливые, неведомые тому времени  формы.

Пройдет всего лишь несколько лет, и персонажи, описанные в романе, давно сгнившие «сливки» партийной элиты, оторвавшиеся от народа и здравого смысла,  расчухавшие, что вместо номенклатурной кормушки можно получить нечто гораздо более веское и значительное в виде зеленых дивидендов и лондонских замков, не дрогнув, легко сдадут недавние идеалы и коммунистическую (а вернее, христианскую) идею о справедливости и равенстве. А вместе с нею — и миллионы русских людей, и территорию страны, где тайные режиссеры немедленно насадят одиозные националистические режимы.

Год публикации романа – 1985 – может представляться сейчас некой оттепелью. Но это не совсем так. И даже вовсе не так. По цензурным соображениям (цензуру никто не отменял) сатира тогда негласно была под запретом, и публикации произведений такой направленности в то время – явление уникальное. (Помните разговор мужчины и женщины, двух дольщиков гаражного кооператива в известном в те годы художественном фильме «Гараж»: -«Чем вы занимаетесь?»-«Составляю антологию советской сатиры». – «Как можно составлять то, чего не существует?»)

Даже когда грянули послабления и многие поняли необходимость перемен, директор Северо-Западного книжного издательства не рискнул брать на себя ответственность, и обратился в Москву в Государственный комитет по печати с просьбой «дать добро». Только тогда и вышла в свет эта книга.

Вообще размышляя о том периоде истории, глядя на него издалека, начинаешь понимать, что вопиющая разница между словом и делом, достигшая тогда апогея, стала той последней каплей, которая предвосхитила появление острых сатирических и критических произведений. Это была благодатная почва именно для сатиры и критики, которыми общество неизбежно должно было разразиться, как созревший фурункул. Напомню, что тогда появился роман Василия Ивановича Белова «Все впереди». Сколько желчной, заведомо несправедливой, порой оскорбительной хулы было вылито на голову широко известного писателя со страниц центральной прессы! Самым мягким было обвинение в «изначальной утопичности и ложности посылок» (П.Ульяшов). Как справедливо замечает И.Спиридонова (журнал «Север», №4, 1987 г.), «на скамье подсудимых автор оказался вместе со своими героями». А все почему? Да потому что Василий Иванович вышел на очень неудобную тему, показав истинное лицо «элиты», в которой «резче всего обозначилась автономность интеллекта от совести» — то есть та замечательная черта, которая позволила ей впоследствии не моргнув глазом предать и растащить великую державу в угоду своим ничтожным и омерзительным интересам.

Я вспомнил роман В.Белова, чтобы еще раз подчеркнуть: публикации такой направленности были уже предопределены, более того, стали возможны, но это отнюдь не гарантировало автору безоблачной жизни, даже такому широко известному и признанному мастеру, как Василий Белов.

Но вернемся к «Поющим глухарям». Итак, система работала, исправно крутилось ее главное колесо и тяжелые инерционные маховики, не дававшие ему остановиться. Никто не знал, чем все это может закончиться. Потому, когда роман вышел, о нем печать не сообщила. Как воды в рот набрала. На всякий случай. О романе писалось – но за пределами области. Даже в разделе претендующего на информационность и объективность справочника того времени по Вологодчине, посвященного опубликованным книгам и их авторам, доброхоты посоветовали составителям изъять из него упоминание о «Глухарях». Ну и естественно, об авторе. А все дело в том, что «глухари»  узнали себя в этой книге, причем, совсем не с той стороны, с которой им бы хотелось войти в мировую историю. Да, о книге известного писателя ничего не сказать было бы нельзя. Неприлично. А если автора не знали, то нужно было поступить мудро: сделать вид, что такой книги нет.

Именно обстоятельства сознательного умолчания романа заставили А.П.Борисова, друга известного вологодского поэта Александра Яшина, написать: «…Когда вверху не будет «глухариных» песен, то все нижние ступени будут приведены в соответствие с верхней. Хорошо то, что книги такие стали появляться. Критика пока молчит, так как Белинского у нас нет, а имеющиеся критики ждут, кто выступит первый» (из книги Алексея Павлова «Моя судьба — в судьбе Отечества», под редакцией проф.В.В.Судакова, издательский центр Вологодского института развития образования, Вологда, 2006 г.) А.П.Борисов знал, что говорил. Он хорошо помнил совершенно безобидную по современным понятиям повесть Александра Яшина «Вологодская свадьба», за которую маститый поэт подвергся многолетней травле. Так что на подобном фоне ничто не удивляет.

Сказанное относится только к проявлениям окололитературного официоза. Что же касается разговоров за «рюмкой чая», то их было предостаточно, в том числе и в разных творческих коллективах. Прозвища и клички из романа твердо входили в лексикон читателей. Помню, как один влиятельный и известный человек сказал отцу: «Ходил сегодня к Говорило-Байко, да кроме трепа и отговорок никакого толку. Разве еще до «самого» Пупина добраться?» (имена героев романа).

А персонажи эти действительно надолго оставались в памяти. Вот Абрашкин – пустозвон, не видящий и не слышащий ничего реального, подобно токующему глухарю. В стремлении исполнить любое указание сверху он превзошел всех. А вот один из «мэтров» Лев Борисович Говорило-Байко. «Рубежей не знаете! Рубежей не можете определить! – гремит он. – Без рубежей вы все завалите. Вот сейчас позвоню Пупину, что он там на вас смотрит?!» А вот и сам великий и непогрешимый Георг Пупин, тщеславный и надменный, изворотливый и хитрый, спокойно шагающий по костям сослуживцев к верхам Олимпа власти над людьми.

Впрочем, пауза умолчания не слишком затянулась. Два года спустя журнал «Север», выходивший тогда 20-тысячным тиражом, опубликовал, наконец, обстоятельную статью члена Союза писателей СССР Владимира Степанова «Реальность гротеска». («Север», №6, 1987 г.). «В  книге Ивана Ларионова, а это сатирический роман «Поющие глухари», выставлен напоказ, на всеобщее порицание сегодняшний карьерист и бюрократ, — писал Владимир Степанов. – Рельефно изображена в нем и сложная механика нынешнего управления промышленным производством. Эти две основные линии как бы определяют идейно-художественное лицо книги. Однако произведение не лишено и социально-психологической окраски, что придает ему большую объемность… Ироническая манера авторского восприятия и изложения, напоминающая Салтыкова-Щедрина, уже прорезалась… Выпукло поданы автором «герои» из ближайшего окружения Георга Пупина. Главный инженер и теоретик Ермолай Пузырев, начальник отдела кадров Адольф Олегович Нутрочерный, занимавшийся ранее охраной государственной собственности, и словно бы двойник, его референт Олег Адольфович Протокорва, в фамилии которого одну букву «о» сослуживцы заменили на «у». Несомненной удачей автора надо признать образ секретарши Пупина Ирины Ведьманской. Ее внутренний мир вырисован глубоко и четко. Это неординарная и вовсе не глупая прислуживающая… Естественно, в конфликт с Пупиным вступают люди трезвомыслящие и честные, действительно болеющие за дело, и в первую очередь начальник технического отдела Андрей Уваров. Он явно противостоит «пупизму», хотя и не кругом положительный… Но едва Уваров, еще не очень уверенно, начал протестовать против методов Пупина, как к нему применяется зловещая «паук-система» шельмования, очень удобная. Когда «кадров много и много законов». Уварова снимают с работы, грозятся отдать под суд, против него устраиваются грязные провокации… Правило у Пупина простое: ищи и бей «козла отпущения», тащи его через все органы; крупных работников снимай силой общественного мнения, мнимой, конечно; мелких – своей рукой. Пупин и пупинцы животно боятся потерять власть и посты. Поэтому идут на все… «Поющих глухарей» можно назвать романом подлинно сатирическим и своевременным, злободневным, каковой и должна быть сатира. Да, «пупизм» не исчезнет сразу, даже если «Поющих глухарей» прочтут и разглядят в героях романа себя все наши нынешние бюрократы и карьеристы».

Рецензент прав, ведь только внешние обстоятельства быстро меняются у нас на глазах, но на эволюцию сознания творца этих обстоятельств природе придется потратить еще много лет.

Отца радовало, что читатели его роман встретили горячо, а это дорогого стоило. Самому писателю запомнился такой эпизод. По работе пришлось ему оказаться на областной партийной конференции. Он к изумлению своему увидел в руках у многих сидящих в зале только что поступивший в продажу роман «Поющие глухари». Более того, вместо того, чтоб слушать казенные речи, участники конференции роман его читали! Автора в лицо не знали, и он слышал, как одни восхищались и хвалили написанное, а кто-то громыхал: «Да его (автора) садить давно пора!» И читатели, и автор тогда еще не предполагали, что действительность в скором времени превзойдет самые серьезные разоблачения сатирика.

Да, роман был встречен читателем с искренним интересом. Пропагандист творчества вологодских писателей, краевед, учитель из Никольского района Алексей Павлов закупил десятки экземпляров книги и разослал их как своим друзьям-литераторам, так и в учреждения, которые страдали болезнью бюрократизма, описанной в «Поющих глухарях» (последним в качестве назидания). Об этом он позднее вспоминал в ряде статей, как в своих книгах, так и в газетах, в частности, в «Уездных новостях», статья «Поющие глухари» Ивана Ларионова» (3.02.2005 г.). Алексей Павлов приводит мнение известного критика Игоря Дедкова (автора монографии о творчестве Федора Абрамова): «В романе Ивана Ларионова действительно много схвачено метко и язвительно. И есть страницы замечательные. Если я выполню свой замысел написать статью о книгах сатирического направления, то там будут и «Глухари».

Здесь же А. Павлов цитирует строки из письма читателя Аркадия Никитина: «Книга Ларионова появилась как раз тогда, когда необходимо многим задуматься… сколько чинуш занимают кресла, за которые цепляются любой ценой, не думая об интересах народа и страны. Более того: подчас воображают себя необходимыми людьми. Недаром автор назвал своего главного героя Пупиным… Чиновничество и методы его управления хозяйством стали национальным бедствием номер один. И это, возможно, понимают те, от кого зависит судьба наша… Каждый номер «Правды» приносит весть одна другой примечательней о вреде «пупизма», и это в какой-то степени защитит Ларионова от официальных гонений!

Прочитав «Поющих глухарей» взахлеб, я немедленно послал запросы в магазины Архангельской и Вологодской  областей с просьбой выслать роман Ларионова наложенным платежом. Уж очень хотелось, чтобы книга «работала» и у других!»

Что касается истории написания романа, то он родился из отдельных рассказов, впоследствии переработанных и скрепленных единым сюжетом. У персонажей были реальные прототипы, и многие из них себя узнали после выхода книги в свет. Повторюсь: автор, услышав от издателей и критиков, что роман является сатирическим, несколько удивился: он его таковым не задумывал, считал обычной реалистической прозой. Лишь позднее написанные два романа сознательно писались, как сатирические антиутопии.

К глубокому сожалению, в опубликованном виде роман подвергся серьезным цензурным изъятиям. На многочисленные редакторские переделки и неумелые сокращения, которые нанесли урон художественной целостности произведения,  обратили внимание те, кому роман был знаком по рукописи. Кроме того, о многих вещах автору вообще нельзя было говорить открыто. В романе нет ни слова о партийном руководстве, а я хорошо знаю, что именно его (а не рядовых партийцев) и имел в виду отец, описывая перевертышей и мерзавцев, тех беспринципных властолюбцев, кто впоследствии спокойно пустил страну с молотка. Персонаж Олег Нутрочерный — отнюдь не бывший обэхэсэсник, а бывший провокатор-гэбист, и на новом посту кадровика крупного предприятия продолжавший по привычке формировать «черные списки» из неугодных. Отец, приходя с работы, рассказывал о кознях реально существовавшего человека, грозясь, что обязательно вставит его в роман. А для меня до сих пор загадка: что ж при неисчислимости тех самых «черных списков» на простых людей и легенде о своем всемогуществе они не обеспечили главного — исполнения воли тех самых простых людей, представляющих трехсотмиллионный советский народ; воли, изъявленной на Всесоюзном референдуме — о сохранении целостности Союза ССР и неприкосновенности его границ? О незыблемости государственного устройства? Почему они не защищали Конституцию, которую никто не отменял? Почему не схватили за руку преступников, свершивших тягчайшие преступления против государства, расстрелявших законную власть? Почему сделали то, что не смог сделать Гитлер? Почему преступники вместо нового Нюрнбергского приговора получили роскошное паразитирование на теле преданного ими народа? Не безопасность, а антибезопасность получается. Кстати, именно так и назвал ее И.Ларионов в другом своем романе «Ротонда». Безопасность, успешно защитившая высокопоставленную шайку от собственного народа.

Кроме меня, никто не знает, что означает в романе странное словосочетание «синий энсусиасмус». В переводе с эзопова это — «социалистическое соревнование». Даже такое благородное дело, но в сатирическом ключе, нельзя было «пускать» в роман. Вот вам и «перестройка» (это к моим словам насчет «оттепели» средины 80-х). И если поискать, в тексте можно обнаружить еще немало подобных вещей.

Я перечитал роман отца уже зрелым человеком, когда давно закончились и социализм, и «перестройка». И он оставил в моем сознании неподдельно сильное впечатление. Это покажется странным – не сатирическим типажом, о чем говорили и писали, не убийственностью фактов, когда «не знаешь, хохотать ли, скрежетать ли зубами». Но чем-то иным, более глубоким – силой душевного переживания, скрытого за маской сатиры, и той горькой правдой, которую нельзя придумать ни при каких обстоятельствах, если не испытаешь ее сам.

Незадолго до смерти И.М.Ларионова стараниями Натальи Батуриной, заведующей литературным музеем Игоря Северянина «Усадьба Владимировка», в Череповецком музейном объединении создана экспозиция, посвященная жизни и творчеству писателя. Мы познакомились с Натальей Трофимовной летом 1998 года во Владимировке, а это родные места отца. Сидели на берегу Суды, разговорились. «У нас о вашем творчестве знают, читали. А я теперь вот и лично с вами познакомилась», — сказала она отцу. По ее предложению он передал музею некоторые свои рукописи, фотографии, документы. Уже после его смерти она мне призналась: «Знаете, Иван Михайлович очень напомнил мне моего отца – прямодушный, искренний, с юмором. Но при этом люди их закалки никогда не церемонились с теми, кто вредил России».

2. В КИТАЕ. УЧЕНИК СТРУГАЦКОГО

В жизни Ивана Михайловича Ларионова было много неординарных событий и встреч. Семнадцатилетним юношей он написал заявление в военкомат, чтоб добровольцем идти на фронт. Но его по возрасту не взяли. Тогда он уезжает на Дальний Восток и поступает в военное училище. Впоследствии, получив офицерское звание, служит в военной разведке в Сибири, на Дальнем Востоке, в Китае – в качестве переводчика японского и английского языков. На вопрос, почему именно японский язык привлек его, он с улыбкой вспоминал: «Выстроили нас, будущих курсантов, в одну шеренгу, приказали рассчитаться на первый-второй-третий. Первые стали изучать японский, вторые китайский, третьи корейский. Я оказался первым. А обучали быстро, но так основательно, что и через многие годы знания не стерлись из памяти…Уже после демобилизации едем с сослуживцем в московском метро, болтаем по-японски, не без фривольностей – благо, думаем, что нас все равно никто не понимает. Вижу, женщина прислушивается к нашему разговору и улыбается. И потом вдруг произносит на чистейшем японском языке: «Ребята, вы прекрасно владеете японским, но не всегда приличные вещи говорите». Оказалось, профессор института восточных языков».

Японскому языку обучал отца один из знаменитых братьев-фантастов – Аркадий Стругацкий, который в то время преподавал в военном училище в городе Канске. «За элегантность и популярность у женщин курсанты дали ему прозвище Красавчик», — рассказывал Иван Михайлович в кругу близких (см. статью М.Кубенского «Двое из таинственной школы», вологодская областная газета «Красный Север», 10.12.1994 г., №233). Много лет спустя они обменялись друг с другом письмами о делах литературных.

Впоследствии отец часто вспоминал службу в Китае, много говорил о братских чувствах, которые испытывали китайцы к русским, восхищался удивительной китайской культурой.

Мне запомнились некоторые его истории. Из гарнизонной конюшни выбежали лошади, устремившись на городские улицы, многих китайцев покалечили. Вечером к командиру пришла делегация китайцев – но не жаловаться. Они пришли заступиться за русского солдата, отвечавшего за лошадей, понимая, что по суровым законам того времени его может ждать очень серьезное наказание – в городе пронесся слух, что солдата расстреляют. «Он не виноват, что так случилось, — сказали китайцы. – Да и наши все живы». А однажды у офицера пропали наручные часы. Узнав об этом, китайцы прочесали кварталы, и в тот же день, найдя вора, вернули часы, долго извиняясь. «Вообще воровства практически не было, — рассказывал отец. – Можно было утром на платформе вокзала поставить кожаный чемодан, как я это делал однажды, а вечером вернуться и забрать его».

Природа Китая тоже не оставила молодого человека равнодушным, особенно красоты теплого Желтого моря. Во время океанского отлива на морском дне открывался поразительный мир неведомых морских обитателей. Однажды он так увлекся его изучением, что не заметил, как далеко отошел от берега. Внезапно начался бурный прилив, едва не стоивший ему жизни.

Однополчанином и другом И.М.Ларионова был вологжанин Владимир Николаевич Сивцов, военный переводчик китайского языка, который, выйдя на пенсию, увлекся «наивным искусством» и стал художником, известным на Вологодчине представителем этого направления. Судьба разбросала товарищей, и они вновь встретились лишь через 42 года – в 1994 году (см. статью «На пути в Братиславу», вологодская областная газета «Русский огонек», 1.05.1996 г., №16).

***

После демобилизации И.М.Ларионов закончил Ленинградский государственный университет. Он досконально знал многие пласты жизни советского общества: десять лет работал главным экономистом в одной из крупнейших строительных организаций области — «Облмежколхозстрое», был секретарем партийной организации Вологодского завода железобетонных изделий, много ездил по стране, затем более двадцати лет преподавал экономику в Вологодском политехническом университете.

Кроме «Поющих глухарей» Иван Ларионов написал повести «На новом перевале» (Вологда, «ВОМЗ», 1994 г.), «Оглянись назад» и два сатирических романа-антиутопии – «Чудеса на реке Глумянке» и «Ротонда», которые так и остались неизданными (главы последнего из них печатались в некоторых вологодских газетах). Что ж, путь сатирика розами не был усыпан: этим жанром скорее можно нажить себе влиятельных врагов, нежели приобрести земные блага – причем, в любых политических системах и социумах. В этом смысле сатирики чем-то схожи с прорицателями при высоких дворах. Только последних надолго заточали в тюрьму или казнили за пророчества, которые не хотели слышать, а с сатириками, и вообще с критически мыслящими людьми, называющими вещи своими именами, в цивилизованные времена поступают гораздо проще – об их «неудобном» творчестве молчат, желая жить спокойно, и иногда вспоминают — после смерти и смены поколений. Но между тем и как бы то ни было, именно такой взгляд на окружающее и стремление отразить правду, способны, в конечном итоге, двигать общественный прогресс. И именно такая позиция, а не своекорыстная конъюнктурщина и позорный конформизм, вызывает уважение.

И.М.Ларионов тяжело, как личную трагедию, переживал умышленный развал Советского Союза, и с глубочайшей горечью смотрел на то, что делали с его страной люди, которые по сознанию и духу стояли неизмеримо ниже того поколения, к которому принадлежал он. За рисуемыми им событиями проступает одно — не утихающая боль писателя за мир, который перевернулся. Его сатира лишена издевательств и ерничества, столь модного теперь. Это слово патриота, сердцем переживающего за то, что творится с его родиной, негодование русского человека, который всегда был против тех диких экспериментов, что проводили над народом навязанные ему дилетанты, хамы и предатели. Когда его спрашивали, почему он начал писать, да еще так поздно, отвечал: «От возмущения».

Реалии сатирических произведений Ивана Ларионова хорошо узнаваемы и по сей день. «Вершители судеб» предстают на страницах романов в обличье упырей и прочей «нечистой силы» – образов, рожденных вековым протестным сознанием русского народа, а оружием сатирика остается беспощадный гротеск и сознание, что «не в силе Бог, но в правде».