Вологодский литератор

Петруха любил рыбачить. Речка Негожа оправдывала своё название, была мелкой, и рыбы в ней почти никакой не водилось. Но для Петрухи первое дело было посидеть на берегу с удочкой в тишине, слушая стрёкот кузнечиков, кваканье лягушек и смотреть на мелкую рябь воды.

Этот день он провёл у Гаврилыча. Выпили они бутылочку водки, закусили, чем Бог послал, порассуждали о политике, о бабах.

— Схожу-ко я вечерком на рыбалку – задумчиво, с лёгкой улыбкой на устах, проговорил Петруха.

— Ну, ты, парень, как дёрнутый! Да в нашей Негоже поймать можно только башмак старый или калошу.

— Э-э-э, не скажи, сказывали у нас и лещи и щуки водились. А раз водились, куда ж им отседа деться? Тута они. Носом чую тута. Просто умные заразы стали. На что попало не поймать. А я поймаю. Мне один умный мужик сказал. Я тебе говорить не буду, а вот поймаю, сам увидишь, какие матёрые рыбины у нас водятся.

Петруха заулыбался, открыв свой наполовину пустой от зубов рот.

— Ну, я пошёл. Прощевай.

— Ну-ну. Покедова. Давай, иди, лови свою щуку, Емеля.

Подвыпивший и весёлый Петруха направился на рыбалку. Зашёл домой, взял удочку, ведёрко, консервный нож и банку консервированной кукурузы. Смеркалось.

— Ой, ты, рыбонька моя, рыбка золотая! – напевал рыбак, пробираясь тропой к речке.

На берегу Петруха присел на давно уже облюбованный пенёк.

— Ничего, — бормотал он, разматывая леску на удочке, — ничего, вы у меня ещё ой как удивляться будете.

Петруха взял в руки банку с кукурузой и начал ножом вскрывать её. Глотнул из открытой банки сладкий рассол. Крякнул радостно.

— Ох, хороша вещь. Сам бы ел, да вам надо.

Достал два зёрнышка. Одно отправил в рот. Пожевал и, проглотив, ещё раз крякнул.

— Хороша, эх, хороша!

Второе зернышко, осторожно держа двумя пальцами, стал насаживать на крючок. Нацепил. Посмотрел с удовольствием на результат своего труда. Почесал затылок и, взглянув ещё раз на жёлтую красоту, дважды поплевал на кукурузинку.

— Ты, конечно, не червяк, но, наверное, тоже надо поплевать на тебя, чтобы рыбка ловилась? – проговорил он.

Довольный проделанной работой, Петруха взялся за удилище и закинул лёску с поплавком подальше от берега в воду, пробормотав при этом:

— Ну, с Богом!

Не клевало. Напрасно Петруха смотрел на поплавок, на воде. Тот не двигался, не шелохался. Прошёл, наверное, целый час. Поплавок стоял на месте, как пригвождённый.

— Вот ведь, гад! Видно обманул меня мужик – сообщил сам себе Петруха – «кукуруза лучшая наживка на любую рыбу». Трепло! Обманщик.

Он взял банку с кукурузой. Высыпал пригоршню на ладонь и кинул всё в рот. На этот раз кукуруза не показалась ему такой уж вкусной. Скривив физиономию, Петруха выплюнул ненавистные зёрна в ладонь и с силой кинул эту гадость в речку.

— Обманщик! Ну, попадись ты мне! – со злостью проговорил он, вытягивая леску из воды. Но вдруг поплавок дёрнулся и начал тянуть удочку в глубину реки.

— Э-э-э? Неужто и вправду рыба?

Петруху пробил пот. Он вцепился в удилище и потянул на себя. Удочка изогнулась в дугу. Лёска натянулась, как тетива на луке.

— Господи, помоги! Помоги мне, Господи! – вопил Петруха во всю глотку.

Рыба сопротивлялась. Вода бурлила. Брызги летели в разные стороны.

— Эх!

Не выдержав, Петруха кинулся в воду, ухватил упирающуюся рыбину за хвост и, перекинув через плечо, потащил её на берег.

— Вот это рыбина! Вот это рыбина! – повторял он, держа обеими руками огромный хвост.

Оттащив огромную тушу подальше от реки, Петруха повернулся лицом к бьющей хвостом рыбе.

— Ты…ты….ты. Ты кто?

Петруха смотрел и не верил своим глазам. На берегу реки лежала …..русалка. Молодая, красивая, с зеленоватыми глазами, с длинными светлыми волосами. Руки, плечи, голая грудь. Но ниже талии, вместо ног, находился …рыбий хвост. Русалка смотрела на него со страхом.

— Прикройся, страмница! – смущённо сказал Петруха, кося глазами на женские прелести. Он скинул с себя рубаху и бросил девушке. Она поймала её и стала рассматривать, искоса наблюдая и за Петром.

— Ты говорить-то хоть умеешь?

Зеленоглазая красавица сверкнула глазами и заулыбалась.

— А на суше-то ты жить можешь?

Та кивнула головой и звонко засмеялась.

— А ко мне жить пойдёшь?

Она вновь кивнула.

— Ну, так что, пошли.

Петруха деловито подхватил красавицу на руки, предварительно прикрыв плечи и грудь её рубахой. Он нёс русалку в свой дом и думал, как они заживут, как она нарожает ему много ребятишек и как все они будут безмерно счастливы.

— Тебя как зовут-то?

Девушка пожала плечами.

— Не знаешь? А давай я назову тебя Руся. Ну, ты же русалка. Вот и будешь Руся.

Руся заулыбалась и положила свою голову на его плечо. Радостное блаженство разлилось по всему телу Петра.

— Ну, как, Петро, поймал рыбу? – услышал он, проходя возле дома Гаврилыча.

Петр повернулся к говорившему и только махнул рукой.

— Эй, ты чего это тащишь-то? – крикнул Гаврилыч.

— Чего, чего? Не твоё дело!

Но сосед уже бежал к нему на встречу. В темноте он только разглядел голые руки и светлые волосы девушки.

— У, какую рыбину поймал – хохотнул он. – Девушка, а вы откуда? Вы с ним поосторожнее. Он у нас ещё тот ловелас – крикнул он вслед уходящим.

Петруха принёс Русю в дом.

— У меня, конечно, не очень прибрано. Но я думаю, если ты останешься у меня, то мы вместе наведём порядок – бормотал он. – Ну, вот. Ты, наверное, устала?

Петруха уложил русалку на свою кровать, а сам улёгся в сенях. Утром, чтобы не будить красавицу, он долго лежал в постели, затем вышел на крыльцо и сел на приступок, нежась на солнышке.

Гаврилыч с самого ранья пробежался по селу и сообщил всем соседям, что Петруха «закадрил где-то небесную красавицу и вчерась вечером нёс её к себе домой. Видать на ночёвку. От ведь молчун. Тихой сапой, а смотри ж ты, какую бабу отхватил».

Люди не верили этому забулдыге Гаврилычу, но всё же интерес был большой. Многие стали подходить, как бы невзначай к Петрухиному дому.

— Эй, Петро, ты, говорят тут, себе невесту приглядел – со смехом проговорила самая тороватая бабёнка – Фёкла.

— Ну, приглядел. Ну и что? – фасонисто ответил Пётр.

— Ой, да неужто? Так может, покажешь нам своё сокровище?

— Не могу.

— А что так? Али твоё сокровище от тебя сбежало?

— А чё ей сбегать от меня? Я вроде не хуже других.

— Ой, ли? Да кто на тебя, родимой, позарится? Разве что какая-нибудь дурашка.

Это задело Петруху за живое.

— Вы так? Вы обо мне так? А ну, пошли! Все, все идите. Поглядите на мою невесту.

Петро резво зашёл в сени, но там вдруг остановился.

— Что, испужался? – ехидно спросила Фёкла. Тут она потянула носом.

— Вроде как пирогами пахнет?

Пётр втянул воздух. Пахло, на самом деле, пирогами и ещё чем-то вкусным. Он на цыпочках подошёл к двери. Открыл. В нос ударил духмяный запах. А сзади уже напирал любопытный народ. В комнате находилась зеленоглазая красавица. На столе стоял самовар, возле него лежали пироги. Пахло душистым чаем и пирогами.

В дверях стояли люди и не могли поверить в произошедшее. Всех растолкала Фёкла и нагловато спросила:

— Ну, так что? На пироги-то приглашать будете али как?

И не дождавшись ответа, скорёхонько прошла к столу, нахально глядя на Русю. Та улыбнулась и скромно опустила глаза. Пётр тоже смотрел на русалку. Она сидела за столом. Её ноги прикрывал плед.

Соседи, круша всё на своём пути, рванулись к столу.

— М-м-м, какие вкусные! С капустой, с капустой пробуй! Да нет, с брусникой поешь! А с картохой-то какие вкусные!

Пироги были вмиг сметены со стола.

— Петруха, а ты чего не ешь? Пироги-то уж сейчас кончатся — прошамкал с набитым ртом Гаврилыч.

Все повернулись к стоявшему поодаль Петру, продолжая жевать и запивая чаем.

Тот стоял и смотрел на русалку. Затем подошёл к ней, взял край пледа и тихонько начал стягивать его вниз. Плед легко соскользнул, открывая взгляду чешуйчатый низ девы с рыбьим хвостом.

— О-о-о!!!! – раздалось дружно за столом.

На какой-то миг все лишились дара речи. Первой очухалась Фёкла.

— Ну и что? Ну и ничего! Всяко в жизни бывает. Подумаешь, хвост. Вот у моей прабабушки, говорят, рожки на голове были. Маленькие, правда. И ничего. Прожила жисть и детей ещё нарожала.

Все тут же загалдели:

— Да, конечно, ничего. Ничего, Петро. Лишь бы баба хорошая была. Хозяйственная. А она у тебя по всему видно, роботница о-го-го!

А Гаврилыч громко выговорил:

— Да, она тебе ещё и дитёв нарожает!

Тут же все притихли, а кто-то в толпе пренеприятно захихикал. Но его тут же оборвали, ткнув в бок локтем. На том и разошлись.

И стали они с Петром поживать. Научилась Руся разговаривать, даже песни стала попевать иногда. Одно огорчало Петра. Больно уж он хотел детей иметь. Но, что поделаешь, видно такова доля. Смирился. Руся и в доме прибиралась, и готовила отменно. Одного только не разрешала своему любимому. Ловить или покупать рыбу.

Заскучал Петро без своей рыбалки. Однажды сидел он грустный дома. И вдруг решил. А что, если всё-таки сходить на рыбалку. Рыбу всё равно не поймаю, а посижу хоть в своё удовольствие. Отведу душеньку. А жене можно же и не говорить.

— А что, Русенька, схожу-ка я к Гаврилычу. Посидим с ним, пивца выпьем.

— А сходи, чего не сходить, раз хочется – ответила жена.

Окрылённый Пётр накинул пиджак и вышел из дома. Обогнув дом, он тихо, на цыпочках зашёл в сени, вытащил спрятанную в углу удочку и так же тихо удалился.

На берегу речки он отворотил лежащую на земле доску. Под ней оказалось штук десять жирных червяков. Пётр насадил одного из них на крючок и закинул в речку. Не прошло и пяти минут, как поплавок дёрнулся и резко пошёл вниз.

— Э-э-э-х, родимые! – закричал Петруха, крепко держа удилище. Леска ходила из стороны в сторону, удилище гнулось в дугу, намереваясь сломаться. Пётр, приплясывая на месте, тянул удочку на себя. Ему, наконец, удалось выдернуть из воды всю леску. На крючке он увидел огромного леща. Рывок, и рыба забилась на берегу, шевеля жабрами и хватая ртом воздух.

— Ох, родимая ты моя! Рыбуля ты ненаглядная!

Пётр схватил вырывающуюся рыбину и побежал к дому.

— Ух, ты, килограммов на пять. Ну, на три так точно.

Пётр бежал, приплясывая и напевая громко:

— Нам бы, нам бы, нам бы, нам бы всем на дно!

Там бы, там бы, там бы, там бы пить вино!!!

Он открыл двери и влетел в дом.

— Руся, посмотри, какую рыбину я поймал. Ты только посмотри!

Он поднес к лицу Руси всё ещё бьющуюся рыбу.

— Ты…. ты…. ты моих…..

Она схватила леща за хвост и с размаху ударила по щеке мужа. Пётр инстинктивно закрыл лицо руками. Но он всё же получил звонкую оплеуху.

— Руся, не бей. Руся, Руся.

Пётр открыл зажмуренные глаза. Возле него стоял Гаврилыч и бил его по щекам.

— Ты, чё, Петро? Уснул что ли? Я тебя бужу, бужу. Утро уже. Так и простудиться не долго.

Пётр помотал головой. Сел на землю.

— А про какую Русю то ты всё кричал? – спросил Гаврилыч.

— Э-э-э брат – Петро махнул рукой, встал и неторопливо, опустив голову, пошёл к своему дому.

— А удочку-то, удочку забыл! – неслось ему в след.