Вологодский литератор

Зрелище ледохода – величественное и грустное одновременно. Прощальное по своей сути. Грустью своей напоминает осенний отлёт журавлей.

Когда-то в далёкой уже молодости написал стихотворение «Ледоход», в котором есть строки:

…Разбрелись, поворотов не зная,

по течению, как по судьбе,

друг на друга, порой, налетая

белой стаей на стылой воде.

По течению, без флотоводца,

всё чужое сметая в пути.

Из похода никто не вернётся –

невозможно обратно прийти.

Помню, читал я его, стоя на высоком берегу реки, своему незабвенному другу. А льдины всё плыли и плыли под нами, мимо нас по высокой весенней воде – одна за одной, как образ исхода из родимых мест в последний неведомый путь.

– Напоминает мне твоё стихотворение судьбу белого воинства, – сказал мой друг. – Также истаивало оно постепенно, пока не исчезло совсем.

Отбирая стихи для будущей книги, перечёл «Ледоход». И напитанный многими фактами из опубликованных в годы перестройки, а теперь и выставленных в Интернете мемуаров белых офицеров, задумался: почему же всё-таки Белая Армия, основу которой составляло русское офицерство, боеспособные, дисциплинированные части, в конце концов, потерпела поражение?

На многое, как говорится, раскрыла глаза книга «Походы и кони» Сергея Мамонтова (1898 – 1987), написанная на основе его дневника периода Гражданской войны. Автор девятнадцатилетним юношей, окончив юнкерское училище, попал на фронт и, будучи конным артиллеристом, сражался на стороне Добровольческой армии до её исхода из Крыма, из России – в эмиграцию.

Кстати, книга «Походы и кони» в 1979 году была удостоена литературной премии имени В. Даля в Париже.

Сейчас она есть в широком доступе – в Интернете. Цитировать её можно было бы много, но ограничусь двумя цитатами в подтверждение своих мыслей, связанных с обозначенной темой.

Вот на что обратил внимание.

«Начало сентября 1919 года было кульминационным моментом успехов Добровольческой армии. Под командой генерала Деникина армия заняла весь юг европейской России. Мы заняли Полтаву и Харьков. На правом фланге наша пехота заняла Курск, Орёл и Мценск, в 250 верстах от Москвы. На левом фланге были взяты Киев, Житомир и Одесса. Генерал Врангель с Кавказской Кубанской армией захватил Царицын и Камышин (18 июня 1919 г.).

Большевики, фальсификаторы истории, утверждали, что Сталин отстоял Царицын. Неправда, Царицын был взят…

…Донцы взяли Воронеж, и генерал Мамонтов ходил успешно по тылам в районе Тамбова.

Было и плохое. Фронт адмирала Колчака откатился на восток. Нам не удалось с ним соединиться…

…И вот в один вовсе не прекрасный день фронт стал откатываться. Резервов у нас не оказалось, и пришлось всё выносить тем же поредевшим полкам. А тылы в то же время кишели военнослужащими, никогда не нюхавшими пороху…», – отмечал С. Мамонтов.

Остаётся добавить за мемуариста, что такие «военнослужащие» и не стремились на фронт, выжидая, на чьей стороне окажется сила.

Военные хорошо знают, чем чревато отсутствие сплошной линии фронта. При сплошной линии фронта легче срабатывают воинские знания, воинская наука, талант военачальников, а при её отсутствии возможны неконтролируемые обходы с флангов, проникновение в тыл, партизанские действия. Но ведь и красные части могли оказаться в подобной ситуации, и не это стало причиной того, что военная удача начала изменять белым.

Читая описания боевых действий, видишь, что для Белой армии они обходились меньшей кровью, что говорило о большем профессионализме, слаженности белых частей. «Так  в чём же дело?» – снова задавал я себе один и тот же вопрос.

«…Наша же пропаганда почти не существовала.

Крестьянам мы обещали землю слишком поздно – в Крыму в 1920 году. Надо было сказать об этом раньше. Ведь было столько крестьянских восстаний в тылу у красных», – пишет С. Мамонтов в предисловии к своим мемуарам.

До революции подавляющее большинство населения России, а значит и солдат составляли крестьяне. Под лозунгом «Земля – крестьянам!» они готовы были сражаться с любым врагом.

И тут ответ на заданный себе вопрос, картина «ледохода» белого воинства начали складываться. С определённого момента ряды Белой Армии перестали пополняться извне, она начала таять. Каждое боестолкновение сокращало её численность, в то время как, даже при больших потерях, численность Красной Армии возрастала за счёт притока в неё «человека с ружьём», поверившего новой власти.

В наше время информационных технологий, мы прекрасно понимаем значение информационной войны. Выигравший её – завладевает умами масс, тех самых резервов, за счёт которых происходит пополнение боевых частей на фронте.

Большевики в информационной войне победили, пообещав: землю – крестьянам, фабрики и заводы – рабочим, мир – народам. А власть – Советам рабочих, солдат и крестьян. И это явилось решающей, наряду с другими, причиной пополнения Красной Армии.

Пожалуй, информационную войну того времени точнее было бы определить как агитационную (листовки, газеты, плакаты – средства агитации).

Для справки: к 26 октября (ст. стиль) 1917 года у большевиков было 75 периодических изданий, у (всех) социалистических партий – 85. Большевики практиковали бесплатное распространение газет, брошюр, листовок. Суммарные тиражи исчислялись сотнями тысяч экземпляров.

Народ пошёл за большевиками.

Но была ещё одна, немаловажная причина, определившая боеспособность Красной Армии.

Теперь известны и цифры, говорящие о количестве офицеров Русской императорской армии, сражавшихся во время Гражданской войны на стороне красных – 43 процента наличного к 1918 году офицерского состава.

Офицеров Генерального штаба на стороне красных оказалось 639 (из них 252 генерала), на стороне белых их было примерно 750, то есть почти половина элиты российского офицерского корпуса служила новой власти.  Получается, и с той и с другой стороны военные операции в штабах планировали профессионалы. Врангелю приписывают фразу: «Мы своими кадрами обеспечили последующие победы Красной Армии».

Среди поступивших на службу к красным были такие авторитетные царские офицеры, как Брусилов, Поливанов, Маниковский, Петин, Данилов, Бонч-Бруевич, Карбышев и др.

В частности, об осознанном выборе одного из них – полковника Генштаба Николая Николаевича Петина, который в Первую мировую войну прошёл все стадии штабной службы, от начальника штаба дивизии до офицера штаба Верховного главнокомандующего, свидетельствует один интересный архивный документ:

«В начале июля 1920 года начальник штаба Врангеля и бывший сослуживец Петина генерал П.С. Махров тайно передал Н.Н. Петину просьбу посодействовать белым в их борьбе с большевиками.

И вот что Петин  ответил: «…я принимаю за личное для себя оскорбление Ваше предположение, что я могу служить на высоком ответственном посту в Красной Армии не по совести, а по каким-либо другим соображениям. Поверьте, что если бы я не прозрел, то находился бы либо в тюрьме, или в концентрационном лагере.

С того самого момента, когда Вы с генералом Стоговым выехали из Бердичева, перед вступлением туда призванных Украинской Радой немцев и австрийцев, я решил, что ничто не может оторвать меня от народа, и отправился с оставшимися сотрудниками в страшную для нас в то время, но вместе с сим родимую Советскую Россию.

Может быть, Вы по-прежнему думаете, что в России все военспецы работают по принуждению, под страхом расстрела, но такое заблуждение допустимо лишь рядовому офицерству, которое, насколько мне известно, Вы держите в полной слепоте.

Для Вас же, занимающего столь ответственную должность, как должность начштаба армии и пользующегося всеми средствами разведки как агентурной, так и при посредстве иностранной прессы, должна была давно открыться картина настоящего положения страны.

И я только удивляюсь, как Вы, более других возмущавшийся в дни первой революции бесправием рабочего класса, до сего времени стоите в рядах злейших врагов народа». (ЦГАРА, ф. 102, оп. 1, д.56, с. 93).

Война рождала выдающихся полководцев и военачальников и в среде профессиональных революционеров. Но рядом, как правило, находились военспецы, бывшие офицеры царской армии, перешедшие на службу народу.

Так, 21 сентября 1920 года командующим Южным фронтом был назначен легендарный большевистский деятель М.В. Фрунзе. Но вместе с ним операцию по взятию Крыма разрабатывали начальник штаба фронта, бывший подполковник Генштаба И.Х. Паука и бывший генерал-майор Генштаба В.А. Ольдерогге.

К тому времени на счету командовавшего в 1919 году Восточным фронтом Владимира Александровича Ольдерогге был разгром армий Колчака, а Иван Христианович Паука успел отличиться в первой половине 1920 года на посту командарма.

Впоследствии многие царские офицеры, участвовавшие в Гражданской войне, проявили себя как талантливые полководцы, военачальники, штабные работники и в годы Великой Отечественной. А.М. Василевский, Л.А. Говоров, К.А. Мерецков, Ф.И. Толбухин, Б.М. Шапошников стали маршалами Советского Союза.

Колоссальная энергия солдатских масс насыщенная жаждой справедливости, умело направляемая большевиками для решения политических задач, оказалась и сильнее, и справедливей энергии военной и чиновничьей элиты того времени.

Та её часть, которая не ставила себя выше народа, пошла на службу новой России. Вместе они составили единое целое для создания новой армии, нового социалистического государства.

Наверное, эта же самая энергия, которой была насыщена революционная Россия, а не воля предавшей своего государя элиты, понудила его задуматься об отречении от престола. Напоминаю, Император Николай II отрёкся от престола Государства Российского 2 (15) марта 1917 года. Произошло это в салон-вагоне царского поезда на станции Псков, а за день до этого царский поезд находился на станции с символическим названием Дно.

Образ ледохода почему-то не даёт мне покоя и тогда, когда думаю о судьбе первого в мире государства рабочих и крестьян – СССР. Какая энергия направила, и чья злая воля подтолкнула руководителей трёх славянских республик подписать Беловежские соглашения? Наверное, не так всё просто, как иной раз пытаются это подать.

Народа, жившего в СССР, становится всё меньше, он уходит, истаивает как льдины на весенней реке. И пополнения извне не происходит.

Когда идут социальные преобразования, есть возможность культурного сопротивления при встраивании в строительство нового общества. И эту возможность повлиять на ход капиталистических часов, чтоб стрелки шли по нравственному полю-циферблату, необходимо использовать.

Льдины, как известно, в конце концов становятся водой. Вода в качестве живительной влаги входит в плоть и кровь человека, в каждую его клеточку.

Я верю, что в крови русского народа на генном уровне, а значит вечно, будет жить стремление к справедливости, и оно неизбежно побудит отречься от гонки за миллионами «здесь и сейчас».

Стремление к справедливости напомнит о великих возможностях человека, вдохновлённого однажды на подвиг во имя её. И революция, как к ней ни относись, – это подвиг народа во имя справедливости, после которого наступает обновление.

А ледоход – это… подвиг природы. После него уже точно приходит весна.