Вологодский литератор

«Что нужно для того, чтобы быть писателем?» – так называется лекция Викентия Викентьевича Вересаева, написанная им для литературной студии в 1921 году… Впервые лекция была опубликована в журнале «Печать и революция» в 1922 году, затем выходила отдельной брошюрой в 1923 и 1926 годах, включалась в собрания сочинений. С лекцией о писательском труде Вересаев выступал перед литературной молодёжью не только в 1920-е, но и в последующие годы. Ряд высказанных в лекции мыслей он уточнил в «Записках для себя», завершённых в 1942 году, над которыми работал полтора десятка лет.

Нынешняя ситуация, когда в интернете многие тысячи самодеятельных авторов, не прошедших огранки длительной литературной работой, выставляют свои неспелые произведения на суд интернетных же читателей, чем-то схожа с послереволюционной, когда множество выходцев из народных масс устремились в литературу, желая заняться литературным трудом.

После опубликования, лекция Вересаева в своё время вызвала дискуссию в печати. Один из критиков, давая ей положительную оценку, писал, что статья «намечает пути укрепления писателя, разъясняет, в какую сторону должна быть направлена творческая энергия литератора». Она ничуть не устарела и для нашего революционного в техническом отношении времени, дающего любому пользователю интернета обманчивую  возможность заявить о себе в качестве «всемирно известного автора». Интернет недаром называют «сетью» или «паутиной». Однажды попавший в неё, может всю оставшуюся жизнь тешить себя иллюзией собственной известности и без ожидаемого результата выставлять во всемирную паутину всё, что скороспело выходит из-под его клавиатуры. Мастерства подобное самоутешение или самоутверждение не прибавляет. Да и слово-приставка «интернет» ни поэзии, ни прозе, ни какому-либо другому литературному жанру ценности, качества не принесёт.

Есть некоторые вневременные характеристики творческого процесса, о которых и говорится в яркой, доступной и искренней статье Вересаева. Газетная площадь не позволяет перепечатать её полностью, поэтому  остановимся на основных положениях этого, можно сказать, катехизиса для начинающего писателя. Кстати, с полным текстом статьи можно ознакомиться, в том числе, в интернете, чем он, собственно, и ценен.

«Прежде всего, нужен талант, – пишет в статье Вересаев. – Но талант сам по себе, это только семя благородного прекрасного растения. Чтобы пышно развиться, чтобы дать яркие, благоухающие цветы, для него  необходим целый ряд благоприятных условий.

В первую очередь нужны подходящие внешние условия…»

Да, и окружающим и самому носителю таланта для его развития необходимо осознавать великую «жизненную ценность» этого дара Божьего. Чем раньше это происходит, чем благоприятней условия для творческого роста, тем реальней будущий результат. Подтверждением тому биографии великих писателей, художников, музыкантов.

У каждого известного автора, как пишет Вересаев, есть «своё характерное духовное лицо, раз увидев которое, вы его уже не смешаете ни с каким другим. Особенность художника сказывается в характере его мыслей, настроений, переживаний, в его слоге, в самом тембре и ритме речи.

Чем же обусловливается эта оригинальность каждого истинного художника? Во-первых, тем, что он живёт интересною, своеобразною внутреннею жизнью, и, во-вторых, – что он во всём является самим собою…

…Вы скажете: «Быть самим собой? Да что ж тут трудного? Трудно быть другим. А быть самим собою, это дело самое лёгкое». Нет, это-то и есть дело самое трудное…

…Быть самим собою – это значит развить в себе те возможности, которые заложены в тебе и которые придушены, изуродованы в тебе средою, воспитанием, влиянием окружающих тебя людей, собственною твоею боязнью перед душевною своею самостоятельностью».

Относительно нашего времени я бы добавил, что необходимо избавиться и от придушающего влияния Интернета. «Всемирная паутина» даёт большие возможности для общения, для получения информации, но даёт ли она главную возможность – быть самим собою?

Надо доверять себе, своим переживаниям и настроениям, тому, как видишь, слышишь, как тянет выразиться – советует Вересаев начинающему писателю:

«Настоящий художник пишет так, как видит собственными глазами, а не как его приучили видеть книги и разговоры…

…Сильно мешает начинающему писателю быть самим собою ещё влияние великих образцов. Часто ему даже нравится, что у него выходит совсем так, как у любимого его писателя…

…Вовсе не трудно подделаться под чужую, уже готовую форму, – для этого достаточно быть способным попугаем или скворцом. Гордость поэта как раз в том, что его нельзя смешать ни с каким другим.

Самые крупные художники начинают с подражания. Многие в течение всей своей жизни не в состоянии бывают выбиться из-под влияния очаровавшего их образца…

…Парадоксальный на вид, но по существу глубоко жизненный совет: хотите быть писателем, хотите печататься, – пишите, «творите», сочиняйте стихи не хуже стихов Верхарна или Александра Блока, рассказы не хуже рассказов Горького или Бунина. Вас напечатают, вас, может быть, будут хвалить. Но когда придёт соответственное настроение, – забудьте о всяком писательстве, о всяких учителях, отдайтесь творчеству для себя, пишите, не думая о читателях, – напротив, решите, что вы этого никогда и печатать не станете. Это-то и будет самым лучшим, что вы напишете, – поверьте мне.

Но не вытекает ли отсюда вывод, что писатель, желающий сохранить девственную свежесть и оригинальность своего творчества, должен избегать изучения мастеров, должен совершенно самостоятельно прокладывать свою собственную дорогу? Нет, этот вывод был бы неправилен, – так же неправилен, как если бы человек, желающий сохранить свою умственную самостоятельность, решил бы не читать умных книг и избегать разговоров с умными людьми. Художник, если не хочет остаться дилетантом-самоучкой, должен знать достижения всех предшествующих мастеров, прочно усвоить их, претворить их в свою плоть и кровь, – и тогда забыть о них и свободно идти дальше, не оглядываясь на учителей. Как говорит Флобер: «Нужно поглотить океан книг и извергнуть его обратно».

Далее, – как это на первый взгляд опять ни покажется парадоксальным, – писателю очень мешает быть самим собою выяснение для себя задач искусства, – что оно такое, какие цели должно преследовать, какими должно пользоваться средствами и т. п. Как думающий человек, он, конечно, не может не интересоваться теоретическими вопросами о самом для него дорогом деле. Но, как художник, он должен, приступая к работе, совсем забыть обо всех этих вопросах…

…Как птица, в блаженной свободе бессознательного влечения, должен художник выражать то, чем полна его душа, не задаваясь вопросами, что такое поэзия, каковы её задачи. Теория всегда узка, схематична и деспотична, искусство же широко, многогранно и не терпит на себе никаких пут…

…Царивший когда-то классицизм сменился в литературе романтизмом, романтизм – реализмом, реализм – символизмом и т. д. Для критиков и историков литературы эти смены могут дать огромное поле для наблюдений, для выводов, для борьбы. Но художник может здесь участвовать лишь в качестве объекта, в качестве материала, над которым пусть оперируют теоретики.  Художник творит из нутра, озабочен только одним, – чтоб точно и полно выразить то, что у него в душе, а в какую его поместят «школу», к какому причислят направлению, – дело не его…

…Такая-то школа, такая-то; старые формы, новые формы…Чехов в «Чайке» говорит устами одного из своих героев: «Да, я всё больше и больше прихожу к убеждению, что дело не в старых и не в новых формах, а в том, что человек пишет, не думая ни о каких формах, пишет потому, что это свободно льётся из его души»…

…Итак, основное требование к художнику, главнейшее предусловие его оригинальности и нужности, это, – быть самим собою…

…Процесс художественного творчества есть нечто очень сложное. Это какой-то совсем особенный процесс, очень мало сходный с обыкновенною умственною деятельностью. Художественная работа в главнейшей своей части происходит в глубокой, подсознательной области человеческого духа и отображает именно эту подсознательную жизнь человека, – его основное, «нутряное» отношение к жизни и миру, – часто самому человеку совершенно неясное, совершенно не совпадающее с его головными взглядами и убеждениями. Поэтому-то так часто и бывает, что крупный художник не в состоянии не только объяснить своего произведения, но даже сам понять его. Эту своеобразную особенность художественного творчества отметил ещё Сократ. «Ходил я к поэтам, – говорит он, – и спрашивал у них, что именно хотели они сказать. И чуть ли не все присутствовавшие лучше могли бы объяснить то, что сделано этими поэтами, чем они сами. Не мудростью могут они творить то, что творят, а какою-то прирождённою способностью и в исступлении, подобно гадателям и прорицателям»…

…Я прихожу к концу своей лекции, – а ничего не сказал о том, как нужно писателю писать. Нужно быть самим собою, нужно быть правдивым и искренним, нужно развиваться и расти нравственно, нужно уметь видеть и слышать. Теперь скажу ещё два слова о стиле. У каждого писателя есть и должен быть свой стиль… Ну, уж тут-то, кажется, придётся, наконец, услышать о том, как нужно писать, как вырабатывать свой стиль… Нет. Никакого стиля вырабатывать себе не нужно. Опять-таки: нужно только думать своими чувствами, видеть своими глазами, – и стиль придёт сам собою».

Статья Вересаева насыщена ссылками на великих писателей прошлого и примерами из личного общения с молодёжной аудиторией. В нашей публикации мы процитировали основную мысль автора (вересаевский текст выделен курсивом), сквозной нитью проходящую сквозь всю лекцию «Что нужно для того, чтобы быть писателем?» – это быть самим собою.

Эту мысль можно дополнить несколькими цитатами из книги известного историка и литературоведа Вадима Кожинова «Стихи и поэзия»:

«Мы нередко слышим о ком-нибудь: «Он поэт в душе». Это значит, что понятие «поэзия» никак не исчерпывается способностью писать стихи. Поэт – это прежде всего человек особенного склада, особенной духовной организации. Тот факт, что он пишет стихи, – это, в сущности, внешнее проявление его натуры. Правда, нельзя стать поэтом на деле (а не только «в душе»), не обладая высоким даром поэтического слова….

…Настоящий поэт – это, прежде всего, глубокий и самобытный человек. Потому и нельзя воспитать, специально «создать» поэта… Рождение поэта совпадает по времени с рождением человека не как физического явления, а в целостном смысле слова».

                                                Подготовил Юрий МАКСИН

————————-

Вересаев Викентий Викентьевич  (1867 – 1945), писатель. Родился 16 января 1867 г. в Туле в семье врача. В 1888 г. окончил историко-филологический факультет Петербургского университета, а в 1894 г. – медицинский факультет Дерптского (Тартуского) университета. Вернувшись в Тулу, занимался медицинской практикой. Литературную деятельность начал в 1885 г. как поэт; в 1887 г. опубликовал первый рассказ. В 90-х гг. XIX в. Вересаев печатался в журналах «Новое слово», «Начало», «Жизнь». Основные темы его творчества в этот период – искания интеллигенции и тяжёлое положение крестьянства. Известность молодому писателю принесла книга «Записки врача» (1901 г.), вызвавшая жаркие споры благодаря непривычно острому показу многих сторон профессии. Как врач Вересаев участвовал в русско-японской войне (1904 – 1905 гг.). «Рассказы о войне» (1906 г.) и записки «На войне» (1907 – 1908 гг.) посвящены героизму русских солдат и офицеров. По художественному методу Вересаев близок к писателям-реалистам.

В начале XX в. он вошёл в литературный кружок «Среда»; его произведения печатались в сборниках М. Горького «Знание». В 1909 г. вышла повесть «К жизни» – вновь о судьбах русской интеллигенции (к этому циклу примыкают и написанные уже после Октябрьской революции романы «В тупике», 1922 г., и «Сёстры», 1933 г.). В 1910 г. Вересаев написал 1-ю часть большого литературно-философского исследования «Живая жизнь», где сравнивал творчество Л. Н. Толстого (глава «Да здравствует весь мир!») и Ф. М. Достоевского («Человек проклят»). 2-ю часть этого сочинения составили изложение и критика взглядов Ф. Ницше («Аполлон и Дионис», 1915 г.). После революции Вересаев стал признанным советским писателем, в 1943 г. получил Сталинскую премию. Наиболее известные труды писателя как историка литературы – книги-биографии, построенные на воспоминаниях современников: «Пушкин в жизни» (1926–1927 гг.), «Гоголь в жизни» (1933 г.), «Спутники Пушкина» (1934–1936 гг.). Кроме того, Вересаеву принадлежат переводы античных авторов. Скончался в Москве 3 апреля 1945 г.

Александр ПУШКИН

ПРОРОК

Духовной жаждою томим,

В пустыне мрачной я влачился, –

И шестикрылый серафим

На перепутье мне явился.

Перстами лёгкими как сон

Моих зениц коснулся он.

Отверзлись вещие зеницы,

Как у испуганной орлицы.

Моих ушей коснулся он, –

И их наполнил шум и звон:

И внял я неба содроганье,

И горний ангелов полёт,

И гад морских подводный ход,

И дольней лозы прозябанье.

И он к устам моим приник

И вырвал грешный мой язык,

И празднословный, и лукавый,

И жало мудрыя змеи

В уста замершие мои

Вложил десницею кровавой.

И он мне грудь рассёк мечом,

И сердце трепетное вынул,

И угль, пылающий огнём,

Во грудь отверстую водвинул.

Как труп в пустыне я лежал,

И Бога глас ко мне воззвал:

«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею моей,

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей».

Шарль БОДЛЕР

АЛЬБАТРОС

( перевод П.Ф. Якубовича)

Когда в морском пути тоска грызёт матросов,

Они, досужий час желая скоротать,

Беспечных ловят птиц, огромных альбатросов,

Которые суда так любят провожать.

И вот, когда царя любимого лазури

На палубу кладут, он снежных два крыла,

Умевших так легко парить навстречу буре,

Застенчиво влачит, как два больших весла.

Быстрейший из гонцов, как грузно он ступает!

Краса воздушных стран, как стал он вдруг смешон!

Дразня, тот в клюв ему табачный дым пускает,

Тот веселит толпу, хромая, как и он.

Поэт, вот образ твой! Ты также без усилья

Летаешь в облаках, средь молний и громов,

Но исполинские тебе мешают крылья

Внизу ходить, в толпе, средь шиканья глупцов.

Александр БЛОК

ПОЭТЫ

За городом вырос пустынный квартал

На почве болотной и зыбкой.

Там жили поэты, – и каждый встречал

Другого надменной улыбкой.

Напрасно и день светозарный вставал

Над этим печальным болотом:

Его обитатель свой день посвящал

Вину и усердным работам.

Когда напивались, то в дружбе клялись,

Болтали цинично и пряно.

Под утро их рвало. Потом, запершись,

Работали тупо и рьяно.

Потом вылезали из будок, как псы,

Смотрели, как море горело.

И золотом каждой прохожей косы

Пленялись со знанием дела.

Разнежась, мечтали о веке златом,

Ругали издателей дружно.

И плакали горько над малым цветком,

Над маленькой тучкой жемчужной…

Так жили поэты. Читатель и друг!

Ты думаешь, может быть, – хуже

Твоих ежедневных бессильных потуг,

Твоей обывательской лужи?

Нет, милый читатель, мой критик слепой!

По крайности, есть у поэта

И косы, и тучки, и век золотой,

Тебе ж недоступно всё это!..

Ты будешь доволен собой и женой,

Своей конституцией куцой,

А вот у поэта – всемирный запой,

И мало ему конституций.

Пускай я умру под забором, как пёс,

Пусть жизнь меня в землю втоптала, –

Я верю: то Бог меня снегом занёс,

То вьюга меня целовала!

Владимир МАЯКОВСКИЙ

СКРИПКА И НЕМНОЖКО НЕРВНО

Скрипка издёргалась, упрашивая,

и вдруг разревелась

так по-детски,

что барабан не выдержал:

«Хорошо, хорошо, хорошо!»

А сам устал,

не дослушал скрипкиной речи,

шмыгнул на горящий Кузнецкий

и ушёл.

Оркестр чужо смотрел, как

выплакивалась скрипка

без слов,

без такта,

и только где-то

глупая тарелка

вылязгивала:

«Что это?»

«Как это?»

А когда геликон –

меднорожий,

потный,

крикнул:

«Дура,

плакса,

вытри!» –

я встал,

шатаясь полез через ноты,

сгибающиеся под ужасом пюпитры,

зачем-то крикнул:

«Боже!»

Бросился на деревянную шею:

«Знаете что, скрипка?

Мы ужасно похожи.

Я вот тоже

ору –

а доказать ничего не умею!»

Музыканты смеются:

«Влип как!

Пришёл к деревянной невесте!

Голова!»

А мне наплевать!

Я – хороший.

«Знаете что, скрипка?

давайте –

будем жить вместе!

А?»