Вологодский литератор

ПРОЛОГ
“У Бога все живы”, как будто алмаз,
Сверкает строка из Завета.
Покажется странным, быть может, для вас,
Но живы все и у поэта.

СОМНЕНИЕ
Неужели в каждой лире
Есть запретная струна?
Только тронешь и – хана,
Ты уже не в этом мире.

Нет. Наверно – это шутка;
В лире нет такой струны…
В мире нет такой страны…
Это было б слишком жутко.

* * *
Счастья не было и нет,
Но, вполне возможно, будет.
Ведь не зря встаёт рассвет
И надежду в сердце будит?

И стучит оно, стучит,
Хочет к счастью достучаться.
А вот разум всё молчит,
Не желает обольщаться.

Кто из них глупей, увы,
Мне не ведомо до срока.
Не подскажете ли вы,
Речка, облако, осока?..

* * *
Сколько же чуждого русской душе
Нам привезли иноверцы!
Что-то родное исчезло уже,
Что-то живёт ещё в сердце.

Я понимаю, что чёрный гонец
Казни публичной достоин,
Но ведь поймите и вы, наконец:
Этот гонец тоже воин.

* * *
Почти сравнялся бабушкин
Могильный бугорок,
Но слышу будто рядышком
Знакомый говорок:

“Что глупо, что не глупо
Бывает, не поймёшь.
Но твёрдо знай, голуба,
Где правда, а где ложь.
Дружить не надо с горькою,
Сопьёшься невзначай,
И шашни свои с Ольгою,
Голуба, прекращай…”

Живу как ты просила,
Чем дальше, тем трудней.
А Олина могила
В трёх метрах от твоей…

* * *
Удивляюсь, как же это:
Мне не светит ничего
В пятьдесят восьмое лето
От рожденья моего?

Неужели всё напрасно,
И к спасенью путь закрыт?
“Ничего ещё неясно,” –
С неба кто-то говорит, –
“Посиди ещё подумай,
По тропинкам поброди,
Призрак старости счастливой
Пусть маячит впереди”.

Я не против, пусть маячит,
Только всё же, хоть убей,
Сердце прыгает, как мячик,
Всё слабей, слабей, слабей…

* * *
Чтоб со всеми не быть в ссоре,
Лгать приходится порой.
И живёт со мной в раздоре
Мой лирический герой.

Правду ж брошенную в угол
В кладовой, среди пальто
И безногих лысых кукол,
Не желает знать никто.

И лежит она под слоем
Нежной пыли много лет,
Не твоя ли цель, поэт, –
Правду вытащить на свет
И всемирным стать… изгоем.

ЗАМКНУТЫЙ КРУГ
Опять бренчу задумчиво на лире
О том, как ночь в саду осеннем тает,
И словно человеку в этом мире,
Опять в стихах чего-то не хватает.

А если вдруг покажется: хватает,
То в самой глубине души поэта
Тотчас же возникает и витает
Мучительный вопрос: ”Стихи ли это?”

МОНОЛОГ БОМЖА
Что вынес я из жизни прожитой?
Поверь мне, брат, ни злобы, ни обиды.
Что можно вынести из комнаты пустой,
В которой даже окна все разбиты?

Катаются бутылки по углам,
Лежит дерюжка, брошенная на пол.
Будь бабой, я б, наверное, заплакал,
А так опять пойду нарежусь в хлам.

Но прежде с пролетарской прямотой, –
Поверь, не я, душа спросить хотела, –
Ответь: “А ты из жизни прожитой
Чё вынес?.. Чё молчишь?.. В том-то и дело”.

НА РЕКЕ
Сижу один на берегу,
Налюбоваться не могу:
Как важно плавают гусята –
Потомки спасших Рим когда-то.

Кувшинки в праздничном убранстве
Корнями связаны со дном.
Мы все живём в одном пространстве,
Да и во времени одном,

Но делим время на века,
Кроим пространства на границы –
Чего не делают ни птицы,
Ни облака…

* * *
             Сергею Зубареву
От наступающей ночи
Прячется солнце за лес.
Сыч так злорадно хохочет,
Словно не сыч он, а бес.

Вечер и этот – не вечен,
Кончится их череда.
С детства мой дух искалечен
Глупым вопросом “когда”?

День отошедший, став трупом,
В бездне исчез голубой.
В мире вещественно-грубом
Мы ещё живы с тобой.

В мире отчаянья злого
Рушится всё наяву.
Нас только Русское Слово
Держит ещё на плаву.

МОИМ КРИТИКАМ
Мой народ ждёт одних только бед,
Мои годы уже на излёте,
Той страны, где родился я, нет.
От меня ли вы радости ждёте?

Много лет уже скорбен мой дух,
Но довольно об этом… Идите,
Если радость отыщете вдруг,
На могилке её посидите…

* * *
Опять колышет кроны ив
Рассвета мягкая прохлада.
“Давно исчерпанный мотив,” –
Сказать ты хочешь. Но не надо;

Но коль сорвётся невзначай,
Молись, иначе жизнь в отместку:
“Задёрни, – скажет, – занавеску,
Ты исчерпал себя. Прощай!..”

СУМБУРНЫЕ СТРОКИ
Не о банальном, не о пошлом
Поговорим, мой брат, о прошлом.
Ты помнишь хатки и плетни,
И детства радужные дни?

Их помнить, будто в знойный полдень,
Припасть к холодному плечу,
Но есть и то, о чём я помнить
Ни в коей мере не хочу.

Наш разговор короткий вышел,
Не смог он душу нам согреть.
Ну, да – ты выжил, и я – выжил
Зачем? Чтоб позже умереть?

Печальней в мире нет итога,
Смердит от этой прямоты.
Конечно если только ты
Не веришь в Бога…

* * *
Когда ты в степь под вечер выйдешь,
В гряду плывущих облаков
Вглядевшись, многое увидишь:
Бегущих по небу волков,
В сугробе брошенные сани,
Овин и крылья ветряка
И лица тех, кого нет с нами
Уже не годы, но века…

* * *
Во мне и Чацкий, и Онегин,
Все Карамазовы, Левша,
Обломов, Чичиков, Телегин…
Как общежитие – душа.

Литературные герои,
К чему мне ваша толкотня?
Мне даже кажется порою,
Что меньше всех во мне меня.

Не отрицаю я искусство,
Я сам, наверное, поэт.
Но грустно. Почему так грустно?
Ответа нет.

* * *
Двадцатый век. Начало. Спас
Глядит с иконы в каждой хате,
А на дворе полдневный час,
И тени прячутся, как тати.

А среди старых тополей,
Смеясь заливисто и звонко,
Босая бегает девчонка,
Что станет бабушкой моей…

(http://www.rospisatel.ru/zinovjev-novoje30.htm)