Вологодский литератор

официальный сайт
02.02.2017
0
99

Александр Грязев (1937 – 2012) Автографы дяди Гиляя

Вряд ли возможно описать то чувство,  какое испытываешь, когда среди старых архивных бумаг вдруг находишь что-то не­обыкновенное.  Такую радость открытия испытал я, работая од­нажды в архивных фондах Вологодского областного музея, когда в моих руках оказалась папка с выцветшей надписью на облож­ке:  «Вл. Гиляровский». А в ней среди газетных вырезок, книжек, фотографий и разных бумаг я обнаружил два подлинных письма земляка вологжан,  известного русского писателя и журналиста Владимира Алексеевича Гиляровского.  Оба письма были адресова­ны литератору Александру Никаноровичу Зуеву, другу В. А. Гиля­ровского,  находившемуся тогда,  как видно из текста письма от 15 июня 1934 года,  в Шенкурске, Архангельской области.

Второе письмо написано карандашом и не датировано.  Лишь в левом верхнем углу первой страницы помечено,  очевидно,  ру­кою А. Н. Зуева:  «Последнее письмо».  Второго октября 1935 го­да Владимира Алексеевича не стало.

Читая Гиляровского, я обратил внимание на то, что в его творчестве не так уж много страниц посвящено Северу и род­ным вологодским местам.  Лишь глава «Детство» в «Моих скита­ниях»,  несколько рассказов и стихотворений навеяны воспоми­наниями вологодской юности.  Слишком рано, еще не закончив учебу в гимназии,  убежал он из родного дома скитаться по Ру­си.

И все же,  как  видно из последних писем Владимира Алексее­вича,  он и на закате дней но забывал про свою вологодскую родину.  Эти его письма — признание  в любви к ней.

«Юный мой друг Александр Никанорович,  — пишет Гиляровский в первом письме.  — Сижу один за столом,  все давно спят,  а мне не  спится:  голова болит,  очень переутомился за зиму и 18-го я с Марьей Ивановной еду на все лето в свое прекрас­ное Картинно…  Буду отдыхать в первый раз в жизни целое ле­то без работы,  в первый раз, после 60 лет непрерывной работы. И уже сейчас,  на этом первом письме тебе, которое само пи­шется,  я отдыхаю.  Мне грезится мое детство беззаботное  сре­ди северных вологодских лесов, радостно вспоминаются наши лыжные зимы и ягодные, жаркие и короткие лета…  Судьба ме­ня бросила на Волгу,  в степи задонские табунные, на Дунай, на Балканы, на Кавказ. И с той поры я больше не видел пре­красного, то тихого, то грозно-морозного Севера — и вот сей­час только,  в этом письме, предвкушая грядущее лето отдыха, полного отдыха, уже заранее охваченный поэзией, я вдохнов­ляюсь воскресающими передо мной кусочками красочного детст­ва и первых дней юности»…

Конечно,  Гиляровский не мог забыть город своего детства и юности. Вологда была для этого незаурядного человека не просто местом жительства,  а началом всех его творческих  дел.

Именно здесь Володя Гиляровский в 1865 году пошел в пер­вый класс гимназии.  В гимназии же он начал писать и первые свои стихи, одобряемый в этом своем творческом увлечении учителем русского языка Прохницким.  Позже,  в 1873 году этот учитель выпустит книжку в Вологде и напечатает там стихотво­рение своего ученика Владимира Гиляровского  «Листок».  Так что и первая публикация будущего писателя появилась в Волог­де.

В 1865 году вологодский гимназист Гиляровский впервые по­сещает местный драматический театр, который с этого дня ста­новится его любовью на всю жизнь.

В Вологде же впервые Гиляровский попал и в цирк.  В долгой и бурной своей жизни был он и актером, и циркачом, и основа­телем «Русского гимнастического общества».  А начиналось все в Вологде, еще в детские годы. Вот почему Владимир Алексее­вич с любовью вспоминает родные места:

 

«Там детство я провел,

Там родина моя…

Сияние северное…

Волчий вой…  Метели…

Корявые березки,

Купольные ели,

И снежной тишины

Суровые края

Я как-то бросил,

Отдал юность я

С моим характером

Тревожным, беспокойным

И приключениями, и войнам.

До старости мотался

По концам земли

От родины вдали.

И вот теперь уж

На закате дней

Я вспоминаю

С детской радостью о ней.

Земляники — поляники

Ароматные долины,

Воздух свежий,

След медвежий

В диких зарослях малины…

 

Эти стихотворные строки Гиляровского тоже из его письма А. Н. Зуеву.

«Когда я начинал первую строчку,  — пишет далее Владимир Алексеевич,  — я, как всегда, не знал,  что будет дальше — и, как видишь, начинаю мое предполагаемое летнее увлечение, бла­годаря тебе,  с моего детства. И как рад,  что я в первый раз вспомнил за этим письмом все дорогое, давно забытое — и буд­то вот сейчас передо мной еще задолго до земляники желтеют луга — ты, наверное, их застанешь еще, эти «золотые бубенчи­ки, дикие розы холодного Севера». Я забыл, как их называли в детстве,  а,  по-моему, это желтые розы Севера!  Вот только сию минуту,  на этой строчке  я вспомнил,  что у нас в деревнях называли земляница, поляница,  брусница,  голубица (гонобобе­ль)…
И так с детства я начинаю мои «Записки поэта»…

…Тороплюсь послать письмо,  чтобы оно застало тебя.  Бе­реги его и каждую пятилетку читай,  чтобы не забыть нашу пре­красную родину, где зимой первое дело катаники! А я вот по­забыл в теплых странах катаники,  а письма такого, как это, мне никто не написал — и я забыл поэзию детства»…

Так несколько страничек, написанных рукою Владимира Гиля­ровского, высветили для меня по-новому одну из сторон его лич­ности:  постоянную и незатухающую до глубокой старости любовь к родной земле и возвращение к ней хотя бы мысленно в пись­мах к своему другу.

Адресату Гиляровского,  журналисту и писателю Александру Зуеву было в то время около сорока лет.  Впоследствии он стал известен как автор нескольких книг повестей и рассказов; возглавлял в свое время отдел прозы журнала «Дружба народов». От него-то в 1948 году и поступили в Вологодский краеведче­ский музей письма В.А.Гиляровского.

В архивной папке лежали и две книги писателя,  изданные  в Москве в 1926 году.  На одной из них «Москва и москвичи.  Вос­поминания», издания Всероссийского союза поэтов рукою Гиля­ровского написана простым карандашом дарственная надпись: «Ив. В. Федышину на память о Москве,  когда я знал его учеником училища живописи.  Вл. Гиляровский».

На другой — «От Английского клуба к Музею революции» — красными чернилами написан еще один автограф:  «Тов. Федышину Ив. Вас. на память о старой Москве и авторе. Влад. Гиляров­ский.  1926 г.  окт.  28».

Рядом с книгами в той же папке — почтовая открытка, на ко­торой рукой писателя выведено:  «В Чистополь, Якову Ивановичу» и совсем короткое письмо:  «Привет из Москвы. Дядя Гиляй». Столь краткое послание объясняется,  очевидно тем,  что на лицевой стороне почтовой открытки,  выпушенной в первые дни Отечественной войны 1914 года напечатано было патриотическое стихотворение Владимира Гиляровского «Война и мир»:

 

На небе  яркие зарницы,

Предвестник гроз, рокочет гром

И от деревни до столицы

Русь встала в вихре боевом.

Переродилась, отрезвела,

Вздрогнула мощная стена,

Рука огнем борьбы полна.

И вижу я полет орлиный,

Все имена,  народ и Царь

Сплотились крепко в дух единый,

Несут все жертвы на алтарь.

Слились сермяга и порфира

В стенах незыблемых Кремля,

И добывает мир для мира

Железом русская земля.

И силен, правдой вдохновенный,

В борьбе с коварством исполин —

Кто победит? Тевтон надменный

Иль благородный славянин?

Двоим нам тесно!  Не искали

И не хотели мы войны,

Мы для спасенья братьев встали,

Пошли за честь родной страны.

И грозно на защиту права

Волной поднялся весь народ —

Кто встал за правду — честь и слава,

А меч поднявший — да падет!

Влад. Гиляровский

г.Москва.  4 августа 1914 г.

 

Тому же адресату послана была Гиляровским и небольшая за­писка, которая теперь лежала в архивной папке. Написанная в семнадцатом году,  она показалась мне на удивление современ­ной.

«Милый Яков Иванович!

Будь здоров и весел!  Черкни и мне словечко.  Мы в Москве живем, слава Богу, хотя и впроголодь,  но это уже вошло в при­вычку!

Больше болтаем языком.

Я еще месяц назад, сказал:

«Комитеты!  С вашим вечем

Скоро с…  нам будет нечем!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Твой Гиляй

1917 г.  Авг.  27».

 

Я закрыл архивную папку с желанием узнать что-нибудь о тех людях,  с кем связаны эти автографы Гиляровского. Фамилия Жидкова мне ни о чем не говорила,  а вот Федышиных в Вологде хорошо знают.  Знавал и я по работе в музее известного рестав­ратора и собирателя древних икон Николая Ивановича Федышина. Предположив,  что Иван Васильевич, которому посвящены автогра­фы В.А.Гиляровского его отец, я и отправился к старому зна­комцу.

Оказалось,  что книги с автографами сдал в музей сам Ни­колай Иванович.  Поведал он и об истории знакомства его отца со знаменитым писателем.

Имея с детства художественное дарование, Иван Федышин захотел его развить в первопрестольном граде Москве, в зна­менитом тогда Училище живописи, ваяния и зодчества. Для че­го и приехал вологодский паренек в начале 900-х годов в Мо­скву, где жил его родной дядя Яков Иванович Жидков, служив­ший в правлении общества Московско-Казанской железной дороги.

А Яков Иванович был в добрых отношениях с известным всей Москве литератором и  «королем репортеров» Владимиром Гиляров­ским или дядей Гиляем, как все его звали. Да к тому же был дядя Гиляй земляком вологжан. Так что лучшего покровителя для молодого художника и желать было нельзя.

Владимир Алексеевич Гиляровский дружил со многими велики­ми русскими живописцами, знал и как мог помогал десяткам мо­лодых и только еще начинающих свой путь художников из Учили­ща живописи.  Об этом дядей Гиляем в книге  «Москва и москви­чи» написан очерк  «Начинающие художники».

А о взаимоотношениях Гиляровского с художниками написана целая книга внучкой писателя Е. Киселевой, которая так и на­зывается «Гиляровский и художники».  В ней, кстати, есть упоминание о знакомстве юного вологодского художника с дядей Гиляем, когда Ваня Федышин принес знаменитому земляку свои работы.

Так в круг друзей и добрых знакомых дяди Гиляя, куда вхо­дили А. Чехов и Л. Толстой, А. Куприн и Ф. Шаляпин, И. Репин и А. Саврасов, И. Бунин и братья В.  и А. Васнецовы вошел и юный художник из родных Гиляровскому вологодских мест.

В 1920 году, будучи преподава­телем рисования, И.В.Федышин писал:  «Учитель жизни моей, Вла­димир Алексеевич!  Памятую Ваш завет любить человека.  Двадца­ть лет назад я пришел к Вам в Москву из Соловков мальчуганом, а теперь учу Вашим заветам своих учеников».

— Есть у меня и книга, подаренная Гиляровским Якову Ива­новичу Жидкову, — сказал Николай Иванович, когда мы вновь заговорили об автографах и подал мне небольшой томик сборника «Шипка прежде и теперь», изданного в 1902 году,  и я про­читал на обложке дарственную надпись:  «Моему другу Якову Ива­новичу Жидкову от автора».

А Николай Иванович Федышин, у которого оказался богатый личный архив совсем уж неожиданно достает из шкафа большой бумажный лист, на котором я вижу строчки, написанные разма­шистым почерком дяди Гиляя.  Целое стихотворение!  Вот оно:

 

Султанову

Кругом настроил разных будок

Таков царей должно быть рок

И смело говорит рассудок,

Что то не памятник — судок!

Любуйся, древняя столица,

Чего ты не видала встарь:

Здесь уксус,  перец и горчица,

А посередке государь!

Способен инженер Султанов —

От всей душ я говорю:

Гаремы строить для султанов,

Ну,  а не памятник царю!

В. Гиляровский.

 

 

В этом стихотворении дядя Гиляй высмеивает некого автора памятника, поставленного в Московском Кремле и вызвавшего насмешки многих москвичей.

Дядя Гиляй был известен как автор многочисленных экспром­тов на разные случаи жизни.  Вспомним хотя бы его знаменитый экспромт на выход пьесы Л.Толстого «Власть тьмы»:

«В России две напасти:

Внизу — власть тьмы,

А наверху — тьма власти».

Вот и на листе из федышинского архива рядом со стихом «Султанову» Гиляровский пишет едкий экспромт:

«Восьмое чудо на земле

У нас явилося в Кремле.

Царь-колокол,

Царь — пушка,

И рядом Царь-избушка

27 авг.  28 г.»

 

— А свою первую книгу Гиляровский подарил моему отцу еще в 1905 году,  когда тот учился в Училище живописи,  — говорит Николай Иванович.  — Ее нет в той архивной папке.  Она выстав­лена в экспозиции.

Мы идем в музейный зал и там я читаю еще один автограф дяди Гиляя на обложке его книги стихов «Забытая тетрадь»: «Молодому художнику Ив.  Вас. Федышину от старого писателя на добрую память. В. Гиляровский.  15 июня 1905 г.»

И тут же на обложке стихотворные строчки, посвященные его молодому другу:

«Пройдут года,  откроешь ты

Тетрадь случайно пред собою,

И пусть кипучею волною

Воскреснут с прелестью былою

Далекой юности мечты

Вл. Гиляровский».

 

Иван Федышин на всю жизнь запомнил мудрые советы дяди Гиляя и с благодарностью следовал им.

В 1909 году он закончил Училище живописи,  ваяния и зодче­ства и до 1912 года жил в Ростове-на-Дону. Потом переехал в Вологду,  преподавал рисование в учительском институте,  а в январе  1924 года стал заведовать художественным отделом Во­логодского музея.

В те трагические для России годы особенно потери несла Русская Православная Церковь.  Закрывались и разрушались мо­настыри и храмы, уничтожались иконы и церковная утварь. Иван Федышин почти постоянно находился в поездках по Вологодчине, спасая национальное достояние.  В эти годы он и положил нача­ло знаменитому и поныне иконному собранию Вологодского му­зея.  Иконы нужны было не только сохранить, но и возвратить к жизни. Для этого в 1926 году он вновь едет в Москву, где заканчивает курсы в Центральных реставрационных мастерских, а в Вологде создает собственную реставрационную мастерскую при музее.  В этот год он вновь встречается с дядей Гиляем, о чем свидетельствуют автографы старого писателя.

В 30-е годы в иконном собрании Вологодского музея благодаря стараниям Ивана Федышина насчитывается уже пять тысяч спасенных от гибели икон.

В Вологду зачастили «спецы» из Москвы, для оценки собра­ния и отбора некоторых икон для выставок,  в том числе и зару­бежных.  По сути же отбирали для продажи. Иван Васильевич про­тивился этому грабежу: подсовывал плохие иконы, замазывал и прятал особенно ценные. А однажды, когда очередная комиссия пришла снимать с колокольни Софийского собора старинные ко­локола,  он встал в дверях на пути комиссаров и сумел побе­дить.

Такой строптивец не мог нравиться тогдашним властям, и зимой  1937 года по ложному доносу Иван Федышин был арестован и без суда и следствия отправлен этапом в концлагерь под Белозерск, в бывший там Новоезерский монастырь. Всего два года провел он в том лагере, но здоровье свое подорвал и еще че­рез два года, 5 мая 1941 года, умер в самом творческом возра­сте, 56 лет от роду.

Для его сына Николая Ивановича Федышина Вологодский му­зей — дом родной.  Здесь он родился и жил до пятидесяти лет. Здесь Николай Иванович продолжил дело своего отца,  став ху­дожником-реставратором еще в 1954 году. Так же, как и отец, Николай Федышин по вологодским градам и весям в разрушенных храмах, на чердаках заброшенных домов искал и находил старые иконы.  Он пополнил поредевшее иконное собрание отца и всю свою жизнь посвятил реставрации древнерусской живописи,  став реставратором высшего класса, Заслуженным работником культу­ры России.

Но,  по словам Николая Ивановича,  жизни его не хватит,  что­бы восстановить все собранные иконы.  Потому-то рядом уже мно­гие годы работают его сыновья Иван и Николай — внуки Ивана Федышина — третье поколение семьи художников-реставраторов и хранителей прошлого. Так в старину и было на Руси.

И еще об одном вологодском автографе дяди Гиляя здесь стоит сказать.  Он давно известен вологжанам,  так как находится в областной библиотеке на книге «Негативы» и доступен каждому читателю.

Сборник «Негативы» вышел в Москву в 1900 году и многие из его рассказов навеяны вологодскими впечатлениями автора. Не­даром дядя Гиляй книгу эту подарил вологжанину, написав:  «Дорогому земляку Сергею Васильевичу  Рухлову* от всей души. 5 января 1902 г.» А рядом четыре стихотворных строки:

«Здесь все:  тревоги и мечтанья

Порывы прежних бурных дней,

Народа горькие страданья

И беды юности моей!

В. Гиляровский».

* Рухлов Сергей Васильевич, вологжанин, земляк Гиляровского. С 19по 1915 г. — Министр путей сообщения России.

Subscribe
Notify of
guest

0 комментариев
Inline Feedbacks
View all comments