Вологодский литератор

ДЕД ПАХОМ

В этой дальней российской деревне,

Пополам где живется с грехом,

Как предание истины древней

Проживает седой дед Пахом.

Вспоминая свою Атлантиду,

Как последний атлант на Земле,

Он заказывает панихиду

В храме Спаса в соседнем селе.

И, смотря в напряженные лица,

Как наследникам иль связникам,

Все рассказывает небылицы

Он в деревне своим землякам.

Говорит, среди мальчиков стоя,

Свою кепку надвинув на лоб,

По какого-то древнего Ноя,

Про какой-то старинный Потоп.

«Только детям нужны эти бредни», —

Рядом мать их с улыбкой глядит.

И смеется хозяин соседний:

«Вот, опять дед Пахом наш чудит».

И по пыльной дороге поселка

Когда мимо идет он к реке,

Посудачат вослед ему колко

Три соседушки невдалеке.

А река, как душа, обмелела,

По колено уже воробью.

Только все не бросает он дела,

Конопатит он лодку свою.

ВСТРЕЧА С ТИШИНОЮ

И будет радость многоликой,

И будет небо звать поэтов,

И будет лес глядеть черникой,

Взгляд будет темно-фиолетов.

И будут облаков причуды

Лежать над лесом снежной грудой

И в одиночества запруды

С рекой вплывут широкогрудой,

И к морю вынесут с волною

Живой воды, воды нетленной,

Коль будет встреча с тишиною

Души усталой и смятенной.

ДЕЛО О ПРОПАВШЕМ БЕЗ ВЕСТИ

Андрею Маковецкому

Религий и мистик противник,

Глядящий на все под углом,

Испытанный оперативник

Сидит за служебным столом.

Он знает – тела все бездушны.

Он хочет взять волю в кулак,

Но пальцы ему не послушны,

Ее не ухватят никак,

Как будто рука онемела.

Ему не закрыть с кондачка

Вот этого странного дела

Пропавшего вдруг старичка.

Который сбежал из больницы

Из общей палаты седьмой,

И, как говорят очевидцы,

Что он направлялся домой.

И в этих кленовых аллейках,

Совсем не похожих на лес,

Где люди сидят на скамейках,

Прошел – и бесследно исчез.

Писалось в бумагах допросных,

Что видели издалека

Двух юношей там светоносных,

Что взяли они старика,

Сливаясь в свечении ярком.

И он, нагостившийся гость,

Поплыл, как виденье, над парком,

Забыв на скамье свою трость.

И думает опер со злостью,

В окно подбородок задрав,

Что делать ему с этой тростью

И то, что он, может, не прав?

СВЕЧА

Чтоб узнать, что там в ночи –

Надо тень прогнать воронью –

Огонек хранить свечи,

Прикрывать его ладонью.

И туда, где света нет,

Проносить его тропинкой

Мимо горестей и бед

Чуть дрожащею сурдинкой.

Слушать ночи голоса,

И увидеть в этом свете

Как рождается роса,

Как растут грибы и дети.

+ + +

Если вдруг молва пойдет по следу,

Я надену старое пальто,

В деревеньку дальнюю уеду

Где не знает и не ждет никто.

И вот здесь, в моей тоске высокой,

Я на быт не стану притязать.

Спрячусь где-то над речной протокой,

Чтобы тихо раны зализать.

Посижу в заброшенной лодчонке,

Улыбнусь у рощи соловью.

И совсем простому мужичонке

Душу распахну и изолью.

Расскажу обиды, сердцем тлея.

И ответит скромный старожил,

Головой кивая и жалея:

— Коль обижен, – значит, заслужил.

И, как будто провернется ворот,

Словно окажусь перед дверьми.

Я назад к себе поеду в город

Примиряться с Богом и людьми.

СОН

Человек устал и спит,

Щеку подперев руками,

А душа его парит

С кучевыми облаками.

А душа не устает –

Здесь кругом все, кто любимы:

Мама, папа, брат и кот,

Ангелы и херувимы.

Не настал пока рассвет,

Ходит в облаках беспечность.

Спящему всего пять лет,

Впереди вся жизнь и вечность.

ПРИШЕСТВИЕ ДОЖДЯ

Сегодня у неба с землей поединок,

Как будто меж ними и мир не лежит.

От первого грома до первых дождинок

Душа под зонтом тишину сторожит.

И ждет откровенья небесной конторы,

В которой прядут эту влажную нить,

И, будто бы запросто, вниз по которой

Спускаются ангелы к нам погостить.

Они опускают крылатые плечи

И тихие песни поют здесь о том,

Что там, за дождем, ждут случайные встречи

Всех, кто в одиночку идет под зонтом.

И я уж подумал, что дождь – на удачу,

Но вдруг подошел ко мне мальчик белёс

И тихо промолвил: «То ангелы плачут».

И поднял глаза к небу, полные слёз.

Сегодня у неба с землей поединок,

Как будто меж ними и мир не лежит.

От первого грома до первых дождинок

Душа под зонтом тишиной дорожит.

ЛЕСНАЯ РЫБАЛКА

Мой друг – большой художник —

Не любит унывать,

Ковыль и подорожник

Он ездит рисовать.

К степным народам братским,

Не заезжая в лес,

К моим делам рыбацким

Явил вдруг интерес.

Мы удочку купили.

Ну, вот и он рыбак!

В машину погрузили

Все снасти и подсак.

Как будто бы навесом

Над нами облака,

Пять километров лесом –

И вот она река.

Разводит он руками,

И озорны глаза,

Когда над поплавками

Зависнет стрекоза,

Когда вздохнут осины,

Над речкой наклонясь,

И шевельнет глубины

Сорога или язь.

Добыча – три подъязка

Да только семь сорог.

Он шепчет: «Это – сказка

Среди лесных дорог!»

В альбоме – зарисовки,

Затуплен карандаш,

Домой без остановки

Поет он «Отче наш».

НА ПОКОСЕ

Вот здесь, треугольным обрезком,

Росистые травы свежи.

А дальше за перелеском

Поля зеленеющей ржи.

Сегодня я здесь на покосе,

Косой моя сбита рука –

В насущном крестьянском вопросе

Я плаваю мелко пока.

Зато колоссальным заделом

В кармане лежит оселок.

И я за простым этим делом

Уже основательно взмок.

В густом ивняке, над росою

Нещадно поют соловьи

И кажется, что под косою

Ложатся все беды мои.

И сердце, как прежде, в надеждах,

Я этим простором объят.

Но кто там, в блестящих одеждах

С серпами у поля стоят?