Вологодский литератор

Моему поколению

Да, мы странные люди

Другой, необычной среды…

Сочтены наши дни,

Тают годы, как тают мгновенья.

Мы сквозь время идем,

И во времени стынут следы,

И по нашим следам

Уж другие идут поколенья.

Сквозь лишенья и войны

Все наши дороги прошли.

С каждым днем нас всё меньше,

И жить уж недолго осталось.

Как ни трудно нам было,

Но все-таки мы сберегли

Нашу русскую душу

И имени в грязь не втоптали.

2014

 

* * *

Я – вся из звуков, вся из хлеба.

Как та высокая сосна,

Я головой касаюсь неба,

Корнями в землю проросла.

 

Протягиваю в вечность руки.

Сначала слышимы едва,

Оттуда неземные звуки

В земные вяжутся слова,

 

А мне светло и одиноко.

Через меня струятся вниз

На Землю солнечные токи,

Земные – в небо поднялись.

 

Звезда

Сергею Алексееву

Ночь была очень звездной, когда

Меня мама на печке рожала.

За трубу зацепилась звезда

И на крыше моей ночевала.

 

Тут отец поспешил на прием,

Он пупок завязал так умело!

А звезда своим синим огнём

Обожгла мою душу и тело.

 

И с тех пор так люба мне земля

И небесные манят чертоги,

Но с тех пор постоянно болят

Эти звездные злые ожоги.

                                            18 сентября 1998

 

* * *

После нас не останется писем.

А душевные связи тонки,

И уносятся в звездные выси

Телефонные наши звонки.

 

Может, где-то в межзвездной Вселенной

На звезде или в райском тепле

Вдруг настигнет звонок, тот, последний

Не заставший меня на Земле.

 

* * *

                                                                                Александру Цыганову

День прошел, и опять перевернута жизни страница.

За окошком шуршит ненавязчивый реденький дождь.

Натрудившись, душа хочет к близкой душе прислониться,

Только где же сейчас ты ей душу такую найдешь?

 

Души все в камышах. Не шелохнутся тихие ветки.

Их сейчас не найдешь там, хоть днем с фонарями ищи…

Как с душой нараспашку по жизни прошли наши предки,

Так сегодня мы все поголовно ушли в камыши.

 

Что же делать теперь? Я опять дни за днями листаю.

Неужели навечно бездушием мир занемог?

Раньше были друзья. Где теперь ваша звонкая стая?

Приходите сюда. Поспешите на мой огонек!

 

* ** *

Я по льду шла –

Был тонок лед.

Я мед пила –

Был горек мед.

 

Ох, мне идти

Нельзя по льду!

И нет пути,

А все ж пойду!

 

Ох, мне нельзя

Тот мед не пить –

Твои глаза

Нельзя забыть!

 

Нельзя, нельзя…

Через – нельзя –

К твоим глазам

Иду скользя.

 

Сорвусь под лед

Ну, так и быть,

Оставлю мед

Другой допить!

 

Мой лесник

Я через речку

Да через рожь,

Да по лесочку –

Все напрямик

Пришла наведаться:

Как живешь

Ты, старый друг мой,

Ты, мой лесник.

 

Да рассказать тебе,

Как живу

Без этой речки,

Без соловья,

Что очень часто

К себе зовут

Малиной пахнущие края.

 

Еще пришла к тебе,

Мой лесник,

Спросить, когда ты

Опять придешь

Все по лесочку –

Все напрямик,

Да через речку,

Да через рожь?

 

* * *

У плетня пустеющего сада

Снова провожаю журавлей…

Милый друг мой, мне уже не надо

Опоздавшей нежности твоей.

 

Тихо очи долу опускаю.

Дум моих не слышат журавли.

Ни цветы – живыми лепестками,

Ни снега мои не расцвели.

 

Не считаю, сколько пролетело

Тех осенних птичьих верениц:

Без любви душа осиротела,

И шепчу ей вслед: «Вернись, вернись!..»

 

Я не знаю, сколько будет весен

С этим нежным шелестом берез,

На какое лето лягут росы

От моих невыплаканных слез.

 

У плетня пустеющего сада

Снова провожаю журавлей…

Милый друг мой, мне уже не надо

Опоздавшей нежности твоей.

 

Твое имя

Когда уходит в сон сознанье,

Когда печаль не по плечу,

Я в темноте, как заклинанье,

Вдруг имя тихое шепчу.

 

Оно звучит, как прежде, свято,

В нем много веры, много сил.

Вот так же предок мой когда-то

Вдруг «Господи!» произносил.

 

И, забывая все былое,

Тебя и всех твоих друзей,

Одно магическое слово

Храню я в памяти моей.

 

Оно во мне живет и дышит,

Как будто талисман живой.

Оно сильней, значимей, выше

Всех наших встреч и нас с тобой.

 

* * *

Теперь, когда шагаю мимо я,

Не спросишь, как идут дела,

А я была твоей любимою,

Твоей единственной была.

 

А вспомню – и самой не верится,

Что целовал средь бела дня,

Что по крутой высокой лестнице

Ты на руках носил меня!

 

Но погоди, еще припомним мы,

Да так, что хоть стихи пиши,

Как пригоршнями, счастья полными,

Тебя поила я в тиши.

 

И станет близким все далекое,

Вся боль, все радости, вся жизнь…

Какими меряется сроками

Мое забвение, скажи?

 

Молчишь. В глаза мне смотришь пристально.

Я думаю: хоть жизнь груба,

Но, может быть, на дальней пристани

Меня иная ждет судьба…

 

* * *

От дождя проливного намокли

Клены, листья резные клоня…

Что ты так неприветливо смотришь

Из-под темных ресниц на меня?

 

Может, вымолвишь нежное слово

Хоть одно – и рассеется грусть.

Коль такой ты сегодня суровый,

Что ж, сама я тебе улыбнусь!

 

Ну вот видишь – светлеет дорога

И от туч проясняется высь,

И куда-то исчезла тревога,

Да и брови твои разошлись.

 

 

* * *

Страданье видеть перестал,

Страдание высокое…

Ты по лицу меня хлестал

Словами, как осокою.

 

А я была совсем нема –

Вот это расставание!

Нет, я сидела не сама,

А только изваяние.

 

А я смотрела в те глаза –

Далекие-далекие.

Чего-то ты не досказал –

Ходил вокруг да около.

 

А кудри черные твои

Так разливались волнами!

В душе умолкли соловьи.

Ты не спросил, не больно ли?

Поднялся, запросто ушел

От очага погасшего…

Тебе, наверно, хорошо!..

Мне каково – не спрашивал.

 

 

Спасибо!

Разреши мне влюбиться в тебя –

Я хочу напоследок влюбиться.

Ни тебя, ни себя не губя,

Я смогу и уйти, и проститься.

 

Ах, как сладко с тобою молчать

И ловить эти теплые волны,

Мою легкую лодку качать

И дышать глубоко и привольно.

 

И хотя недалек берег твой,

Я не стану искать к нему тропку.

Ты мне в душу плесни синевой –

Заночую я в облаке легком.

 

А наутро на землю слечу

Так свободно, легко и счастливо.

Дорогой, я молчу, я молчу.

И за это молчанье – спасибо!

 

* * *

Теперь, когда много покоя,

(Настала такая пора!)

Бывает, настигнет былое

И спать не дает до утра.

 

И что это сердце так радо –

Я, право, не знаю сама,

Ведь было-то несколько взглядов

Да три откровенных письма!

 

Из старых бумаг извлекаю

Я чуть пожелтевший конверт

И будто бы с пылью сметаю

Десяток уж прожитых лет.

 

И строчки, забытые строчки,

Взорвавши покой, и уют,

Меня настигают и точки

Поставить никак не дают.

 

Как в пору мою молодую

Сошло вдохновенье само,

И мысленно в даль дорогую

Пишу золотое письмо,

 

Как там, в моей жизни усталой,

На трудном ее рубеже

Так тихо и так запоздало

Душа постучалась к душе.

 

Крыша

                                  Николаю Рубцову

Мы были бездомными, Коля,

Но словно родная семья,

И те, кто не знал этой доли,

К нам не набивались в друзья.

 

Все вместе ходили мы к Неле –

В семейный налаженный быт,

А после брели еле-еле

В общагу меня проводить.

 

Сказал разволнованный Чухин,

Нашедший у бабки приют:

– Вот ходят какие-то слухи,

Что нам по квартире дают!

 

И ты усмехнулся, невесел,

Прервав размышления нить:

– Сережа и уши развесил.

Ключи не забудь получить!

 

А годы неслись молодые,

И были с тобою друзья,

Такие простые, земные,

Как Коля, Сережа и я.

 

Мы долго скитались по свету.

Пожил ты в квартире своей

Всего только годик – до смерти,

А я в комнатушке – поздней.

 

Спрошу я у Господа Бога,

За душу себя теребя:

Откуда сегодня так много

Друзей развелось у тебя?

 

И пишут, и пишут, и пишут,

И хвастают, совести нет,

А дали бы вовремя крышу –

И жил бы великий поэт!

 

Илье Сельвинскому

Загадочен мир интуиций –

Ты очень поверил в мою,

Сравнив меня с певчею птицей,

Летящей к родному жилью:

 

«Как выверен взмах ее крыльев,

Как легок и точен полет,

И кажется, что без усилья

Она свою песню поет.

 

И радость, и боль в этой песне,

Прислушайся к ней, не дыша,

Шагая тропинкою вешней…

И вся истомится душа!»

 

* * *

Как лист сорвется

С осенней ветки,

За ним – другие, –

Уходят люди,

Сначала – редко,

Потом – все чаще

В миры иные.

 

…И снова осень.

И лист багряный

Опять кружится

Легко и плавно…

Друзья уходят,

И с каждым – жизни

Моей частица

Уходит в Тайну.

 

* * *

Однажды я стану остывшей планетой.

Умолкнут гудки, тишиною звеня,

Все бури земные, земные приметы

Не будут, мой милый, касаться меня.

 

И есть от раскаянья верное средство –

Найти оправданье сгоревшей судьбе:

Оставлю и я небольшое наследство –

Я людям оставлю стихи о тебе.

 

Опять без тебя день сегодняшний начат,

И тянутся годы, о встрече скорбя…

Другая девчонка украдкой поплачет

О том, как я грустно любила тебя.

 

Часы песочные

О, жизнь моя, – часы песочные,

Во всех веках необходимые,

Такие хрупкие, неточные,

Но, как и жизнь, неумолимые!

 

Средь мира бодрствующе-спящего,

Средь суеты и сора пошлого

Шуршат песчинки настоящего,

Спешат из будущего – в прошлое.

 

…И день зарею начинается

Такой роскошной и волнующей…

Песчинки верхние кончаются…

А сколько там песчинок – в будущем?

               

ДУША

Везде душа моя витает:

Что ждёт, что любит, чем горит…

Она и в сумерках не тает,

И днями с вами говорит.

 

Она повсюду с вами будет:

В любви, на отдыхе, в трудах,

И вы её найдёте, люди,

В моих стихах.