Вологодский литератор

«Катаев откинулся на стуле, навел радаром свой нос на Самойлова и стал слушать.

Виктор стал читать:

— Я переписывать не стану
Из книги Тютчева и Фета,
Я даже слушать перестану
Того же Тютчева и Фета,
И я придумывать не стану
Себя особого, Рубцова,
За это верить перестану
В того же самого Рубцова,
Но я у Тютчева и Фета
Проверю искреннее слово,
Чтоб книгу Тютчева и Фета
Продолжить книгою Рубцова!..

— Ну что ж, хорошо читали, — губами улыбнулся Катаев. – И стихотворение искреннее… Но какое отношение он имеет к нашему разговору? В чем здесь ваше «поспорить»?

— Здесь все, в чем вы упрекали Есенина. И самореклама, и гордыня, и даже поза… Но в стихотворении есть то, ради чего я его прочитал и чего, как мне кажется, вам не удалось в вашем рассказе избежать. Вот эта строчка: «И я придумывать не стану себя особого…» Простите, но так и хочется сказать: особого Катаева. И дальше: за это верить перестану… Вы на волосок были рядом с гением, и вас раздражало его состояние?.. Не верю, что только это. Вы чего-то не договариваете. Я часто бываю в Литинституте, даже мечтаю поступить туда заочно, но о Рубцове там только и слышу: да, конечно, хороший поэт, но… и пошло-поехало… И я понял: ему просто завидуют. А зависть надо заслужить».

(Валерий Иванов-Таганский. Триумф и наваждение // Наш современник. – 2016. — № 8. – С. 98 – 99.)