Вологодский литератор

Мёрзлое звень-стекло – В блёстках, волшебнокудро… Что там? Уже светло? Или ещё не утро? То ли уже заря? То ли всего лишь это – Сумерки декабря В грёзах электросвета? Время ль уже вставать, Или милей-желанней Снова нырнуть в кровать, В дебри воспоминаний?   …Вспомню: лесной барак Мёрзлый, без туалета… Сбегать с нуждой в овраг Лучше бы – до рассвета. Там и кабинка есть, Вся из щелястых досок! …В валенки, в шубу влезть И заскользить с откоса! Выследить, как украсть, Пару…

В дыме почек зеленом, в тяжелом весеннем дурмане Укрывается ива, и жизнью овеян покров, И едва различимы средь сумерек мягких, в тумане, Проявляются крыши тяжелых, дородных домов. Я восстал из уснувших, едва заплескало рассветом, А над церковью Пасха, над кровельным цинком плыла. Восславляем Христа! И кресты возглашают об этом Сизым галочным роем. Туманы несут кадила… Осветляются веси, кармином восток занавешен, Замерцали луга светом инистых бледных бород. И вторгается в грудь неуемная весть, что Воскресший, Вездесущ и незрим, с колокольным каноном…

ХМЕЛЬНОЙ ОТРЯД   Идёт отряд, качается, стреляет на ходу. И чья-то жизнь кончается. А мир дудит в дуду.   Дудит, что есть такой закон, один закон для всех, – оборонит со всех сторон и всем отпустит грех.   Дудит, что где-то – бомбочка у тех, кто у руля. А к ней — запрета кнопочка, чтобы жила Земля.   Идет отряд, качается, стреляет влёт ворон. И птичья жизнь кончается – докаркали про схрон.   Ах, эта кнопка, кнопочка! Родится обалдуй, махнёт…

Чьи деньги взрывают метро, самолёты? Чьи банки вливают валюту в террор? Да разве такие мы все идиоты, Что этих кассиров не видим в упор? А кто арестует кассиров террора? И где прокуроры, и судьи, когда Террора банкир, не боясь приговора, Заведует этой оплатой труда? Оплату труда за убойное дело Качает террору какой кошелёк? Где сыщики? Где же гроза беспредела – Святой Интерпол? Где их гений залёг? А где трибунал для кассиров террора, Судилище где над кровавым баблом? Кто сдаст эти…

Как мачеха теперь литература. К душевным откровеньям не добра. И смотрит день презрительно и хмуро На доблестных служителей пера. Слова святые – уплывают в вечность. От груза бед – весомее строка. А всяческая теле-шоу нечисть Глядит на нас, безумцев, свысока. Но зависть к нам давно им чрево точит. Томит. И утешает лжестихом…. Проплаченные километры строчек На графоманском торжище лихом… И видим, как у власти на подмосках Теснятся толпы»корифеев» их – Лауреатов сходок русофобских И номинанты ценностей чужих. Пусть мы бесправны…

Что мне делать? Печальные страхи Окружили и спать не дают. Только вздохи вокруг, только ахи, Только тихое что-то поют. Я же слышу — кузнечик стрекочет. Я же знаю, что ласточки спят. Отойдите, не плачьте, — нет мочи! Я не знаю, в чём я виноват. Пусть во тьме осыпаются маки, Пусть утихли порханье и свет, — Перестаньте тревожить и плакать! Ничего здесь погибшего нет. Всё, что умерло, — рядом таится. Всё имеет и душу, и свет, И ночными глазами глядится, Излучая…

  РУССКИЕ ЭМИГРАНТЫ… Нет ни упрёков, ни ругательств: Каков посыл – таков удел… Ах, эти жертвы обстоятельств! Амбиций… Криминальных дел…   Легко ли выжить на чужбине С непредсказуемой душой, Где всё не кровное отныне, И свет чужой, и снег чужой?..   Забыться сном? Заняться спортом! Запутаться в клубке дорог… Утешиться чужим комфортом. Уткнуться в долларовый смог…   И жить вдали. С собой не справясь. Где наступает каждый день Тоска, похожая на зависть. И ностальгия, как мигрень…   ТРАМП Когда беречь…

С утра морозец знатно пробирает, Мол, погуляй да к дому поспеши. В печурке уголёчки догорают, Подмигивают бодро, от души.   А за окном пичуги славят Бога, Молитвами певучими звеня. И солнцем озаренная дорога Поближе к небесам  зовет меня.   Обыденными занятый  делами, Я равнодушен к праздности земной. И ангелы беззвучными крылами Святят морозный воздух надо мной!..   *** Только б молиться Да мир созерцать незлобиво – Вот моя правда И вот моё дивное диво.   Больше не хочется мне Ни…

Сдувая пыль с листвы, дождями поливая, Поэтствует душа, лесная, полевая, И почерком своим выводит в свет из тьмы Цветок, траву, зерно, и земляники пламя, И птичку из яйца, не съеденного нами, И все дары Творца – с весны и до зимы. Ей холодно зимой, но не переставая, Поэтствует душа, лесная, полевая, И почерком своим, Творцу благодаря, Выводит в свет из тьмы сверканье льда и снега, Метели белый звук из чёрной тучи с неба, Свистульку зимних дней – фонарик снегиря. Поэтствует…

Снился мне Император, снилась Церковь златая, как въезжал триумфатор в кущи русского рая.   Всюду радость на лицах, вверх детей поднимают. Всех заставил смириться, кто на Русь посягает.   Запах тёплого хлеба веет в первопрестольной. Словно дождичек с неба, льётся звон колокольный…   Ну, откуда, ответьте, сны такие приходят? Это эхо бессмертья реет в русском народе…   *  *  *   Закрою кингстоны в душе, иначе не справиться с грузом. Нет рая в моём шалаше, вот разве с пригревшейся музой.…